«С воинами у гладкокожих сейчас серьёзная напряженка, — Ахранис усилием воли придал своей мыслеречи твердость. — И то, что рабы найдут воинов, которые встанут на их защиту — маловероятно».

«Но…»

«Но я, тем не менее, подстраховался, и в случае необходимости ближайшие легионы дружественных кланов немедленно откликнутся на зов Серых клинков».

«Я хочу видеть их головы на серебряном блюде, — верховный шаман сжал свой скипетр так сильно, что тот жалобно хрустнул. — Что с сокровищницей?»

«Как только кто-то из воров её откроет, мы немедленно отследим сигнал и откроем портал, — уверено отозвался старший легат. — Три легиона находятся в боевой готовности».

«А силы на основной удар? — нахмурился Ахрокрас. — Нам хватит легионов?»

«Хватит, — уверено заявил Ахронис. — Гладкокожие сильно пожалеют, что решили к нам сунуться!»

«Надеюсь, старший легат, очень надеюсь. Ведь от этого зависит чей именно клан возглавит всю нашу империю. А теперь за работу!»

Старший легат тут же склонил голову в почтительном поклоне и, пятясь задом, покинул покои Ахрокраса.

В списке его доклада значилось формирование двух легионов молодыми легионерами из соседнего мира-арены, и справка о Гортане — единственном некроманте, выжившем после пробного пробоя.

Но опытный легат с лёту распознал нотки недовольства в мыслеречи верховного шамана и поспешил свернуть свой доклад.

Ахрокрас жаждал крови, и Ахранис его понимал. Побег рабов-магов, разрушение его дворца и похищение сокровищницы — это не просто пощечина, это пинок под зад.

И если срочно не выправить ситуацию, то авторитет Ахрокраса рухнет в пропасть.

И верховному шаману плевать, кто прав и виноват. Только кровь могла залить горечь его потери. И неважно чья.

Чудом уцелевшие защитники разрушенного дворца с утра корчились на колах, и старший легат не хотел оказаться на их месте.

Что до легионеров и Гортана — они могут подождать и до завтра.

Мир-колония песьеголовых, дальняя периферия

— И это только начало, — прошептал Гортан, поглаживая свою грудь.

Единственный человек среди целого легиона песьеголовых, Гортан впервые за долгое время чувствовал странную смесь страха, облегчения и предвкушения.

Ну а прощальный подарок вампира, чья призрачная рука, казалось, до сих пор сжимает сердце некроманта, жег Гортана изнутри.

Целый мир в обмен на одно щекотливое поручение — это много или мало?

Гортан считал, что достаточно. Ни Круг некромантов, ни Ковен шаманов никогда не воспримут его равным, а он никогда не станет для них своим.

А раз так, то вместо того, чтобы ждать милости от тех, кому на тебя плевать, почему бы не взять свое силой?

Особенно при помощи подарка вампира и оплавленной сферы Смерти.

Да, там не осталось энергии, но знания, накопленные Зарышем за всю его жизнь, никуда не делись. А значит, у Гортана будет чем удивить своих заклятых друзей.

Не прижившийся нигде человек сам построит свою империю. Вот только для начала нужно выполнить поручение. А дальше… Дальше он сам.

Гортан бросил полный гордости взгляд на свой легион, командование над которым старший легат доверил именно ему, и губы некроманта дрогнули в улыбке.

Пять тысяч посредственных воинов — мясо, с которым его планируют бросить на убой, да ещё и в передних рядах.

— Ничего, — Гортан снова коснулся груди, того самого места, где пульсировала оплавленная Сфера Смерти. — Это только начало.

Мир-колония песьеголовых, центральное ядро

Вокруг мрачного черного замка медленно, но верно стягивалось кольцо демонов.

На стенах замка без устали визжали баньши, сводя бесов с ума, хохочущие личи посылали пылающие черепа, а скелеты-лучники обрушивали на демонов ливень стрел.

Демоны гибли даже не сотнями, тысячами, а их тела немедленно обращались в боевых скелетов, которые тут же бросались на своих недавних товарищей.

Складывалось впечатление, что силы равны.

Атакующих было чертовски много, и они постоянно прибывали из открытых на границы видимости тринадцати алых порталов. Ну а защищающие убивали демонов быстрее, чем они появлялись.

Казалось бы, паритет?

Но какая-то ускользающая от меня деталь подсказывала — демоны медленно, но верно, смыкают кольцо вокруг замка.

И пусть замок защищали не знающие усталости мертвецы, в глубине души зарождалась и крепла уверенность — черная крепость падет.

Не сегодня, и даже не в следующем месяце, но обязательно падет.

Если, конечно, ей не помочь.

— Ну и горазд же ты спать, Задир Хажи, — некромант, от пощёчины которого я проснулся, аккуратно положил перед собой целый набор игл разной длины и толщины.

Судя по каменным стенам и развешанных на них орудиях пыток, мы находились в… пыточной.

Мои догадки подтверждали цепи, которыми я был прикован к жутко неудобному стулу, на котором и провел все то время, которое находился в забытии.

Но самое печальное — доступ к магии был отрезан. Будто между мной и моим источником кто-то поставил толстое пуленепробиваемое стекло.

Скорей всего виной этому были кандалы, которыми мои руки были зафиксированы на грубом дубовом столе.

— Если будешь отвечать честно, — некромант продемонстрировал мне толстую иглу. — Все закончится быстро. Попытаешься что-то утаить, тебя ждет долгая ночь, Задир. Тебе все понятно?

— Все, — просипел я, с ужасом следя за иголкой, которую держал мой… дознаватель?

— Ну тогда приступим, — кивнул некромант.

И, ловко подцепив ноготь большого пальца левой руки, вогнал туда эту ксурову иглу.

Память посредственного некроманта Задира Хажи меня здорово выручила, поскольку дознаватель был настоящим профессионалом.

Вспышки боли сменялись быстрыми вопросами, и я говорил, говорил, говорил…

Точнее орал.

Ксурово плетение маскировки, наложенное на меня Самди, не только скрывало мою ауру, но сковывала возможности тела.

Грани, Сборки? Трижды ха-ха!

В текущем состоянии я мог лишь худо-бедно гасить боль, пользуясь знаниями Задира.

Впрочем, судя по тому, как сноровисто работал дознаватель, он хорошо знал, на что способны некроманты и не давал мне возможности перевести дух и сконцентрироваться.

Было больно. Чертовски больно!

По идее, я мог в любой момент скинуть маскировку и раскатать его и весь гарнизон тонким блином, но это было бы провалом операции.

В общем, я даже не думал, что могу так сильно и долго кричать.

Ксуров дознаватель виртуозно владел знанием человеческого тела, и знал такие болевые точки, о существовании которых я и не догадывался.

А я, на секундочку, медик.

Не знаю, сколько бы я ещё продержался, но в какой-то момент боль стала другой.

Не острой, колкой и резкой, а тягучей, что ли? Монотонной и приглушенной…

— Этого в камеру, — голос дознавателя донесся как будто сквозь вату. — Как оклемается — к коменданту.

Сами слова я слышал, но их значение от меня ускользало.

И только когда два пса вытащили меня из пыточной и поволокли по коридору, до меня дошло — все закончилось.

Наверное…

Ох, не так я себе представлял вылазку в мир песьеголовых, ох, не так.

В моем представлении все было просто — шагнуть в портал, найти сокровищницу и вернуться обратно. И только сейчас я осознал, как сильно я заблуждался.

Мои конвоиры тем временем дотащили меня до камеры и бесцеремонно бросили на пол.

Звук захлопнувшейся двери, скрип замка, и я, наконец-то, остался один.

Немного полежав на холодном каменном полу — тонкий слой соломы что был, что не был — я аккуратно ощупал свои руки и лицо и только потом огляделся.

В махонькой, в лучшем случае два на три метра, камере царила темнота. А сквозь узкую бойницу под самым потолком виднелся кусочек звездного неба.