Не хотелось в такую рань обсуждать с ним то, что случилось вчера. С трудом представляю, как мы будем теперь выкручиваться. Ведь на самом деле его родители вполне себе нормальные и внимательные люди. А то, что эгоистически относятся к сыну, так за это нельзя их винить. Сын-то вон каким стал. Не без помощи родителей. А детей пока у него нет. Да, выходит, погорячилась я. Глупая шутка.

Вечером об этом старалась не думать. Пока я и его родители провожали гостей, он с кем-то долго разговаривал по телефону в кабинете отца. Я думала, что сейчас, оставшись наедине с его мамой и папой, мне устроят настоящий допрос. Даже приготовилась выложить всю правду. Но ничего подобного не случилось. Они отнеслись ко мне, я бы сказала, даже с добротой. Щемящей такой добротой.

Мы с Виктором молча доехали домой на такси. Он проводил меня до двери. Впрочем, это громко сказано. Мы же живём на одном этаже.

Я уже хотела открыть квартиру, но Виктор не дал мне этого сделать. Забрал у меня ключи и оттащил в угол, куда «не добивают» наши подъездные камеры наблюдения.

Долго и как-то своеобразно, нетривиально целовал. Как будто дышал моим дыханием, а потом, не говоря ни слова, открыл дверь моим ключом и впихнул меня в квартиру. На прощание потребовал строгим голосом, чтобы я собралась в командировку, хорошо выспалась и ни о чём не думала. Он всё сделает за меня.

Сейчас, проснувшись в его машине, я боюсь открыть глаза. Мне становится стыдно за вчерашнее своё поведение. Но при этом я себя всё равно жалею. Обидно. За слова той девушки, которая удивлялась, что такого Витя нашёл во мне.

– Эй, больше не спи. Печально в такую погоду вести машину одному.

– Понимаю тебя. Снег с дождём уже надоел. Скорей бы весна.

– Наша весна. Она у нас будет, Аня.

От его слов я буквально съёживаюсь. Задыхаюсь от густого воздуха в машине, от его желания. И ещё больше начинает бушевать моя совесть.

– Витя… ты прости меня. Я не должна была такое говорить.

– Ты о беременности?

Я смотрю на него. Он довольно улыбается, показывая свои ямочки на щеках. Внизу живота отдаёт жаром, а мне нестерпимо хочется его поцеловать. Отблагодарить за поддержку, за нежные вчерашние поцелуи, за взгляды, от которых по-настоящему бурлит кровь в моих венах, за то, что существуют такие мужчины на свете. Но я тут же гашу этот порыв. Вечером у нас важная встреча, нам нельзя задерживаться в дороге. Возможно, я ошибаюсь, но… Кажется, после проявления моего внимания Виктор начнёт сразу же искать придорожную гостиницу.

Я уже даже не спорю с собой, не вспоминаю, когда это случилось. Когда я смогла так сильно влюбиться…. Отрицать видимое – глупо. Как и бегать от того, кто лишь одним взглядом может заставить колебаться все клеточки твоего тела.

От своих же мыслей меня начинает снова подколачивать. Всё произойдёт уже этой ночью. От предвкушения того, как он будет это делать, мысли путаются в голове, а всё происходящее кажется нереальным. Впрочем, мы же в Питер едем. А с этим городом так всегда. Душа отрывается и уносится куда-то сама по себе. А тебе остаётся лишь надеяться, что и на этот раз тоже всё обойдётся.

– Аня, не переживай. Зато эта зараза, Анжелка, отстала. Более крутой довод и придумать было нельзя, – громко смеётся мой попутчик. – Давно надо было её поставить на место. Скажу предкам, чтобы больше даже на порог квартиры её не пускали.

– Витя…

– Надеюсь, ты не думаешь так же, как и она?

– Я… – блин, не знаю, как выразиться, а он постоянно меня перебивает.

– Аня, мой список того, что я в тебе нашёл, бесконечно длинный. Да, да. Веришь?

– Да, но…

– Родители? – он одной рукой гладит меня по колену. – Будет им ребёнок.

– Ты что? – пугаюсь я его слов.

Снова блин, и почему я решила, что это именно для меня предложение. Может, он кого-то другого имеет в виду.

– А что? Разве есть какие-то препятствия между нами? Мы нравимся друг другу, свободны, наконец.

– Да, но…

– Я говорил вчера с Трофимом. Когда ты собиралась во всём мне признаться?

Вот, оказывается, с кем он так оживлённо беседовал в кабинете отца.

– Я пыталась тебе сказать.

– Ты очень плохо пытаешься, Аня. Понастойчивей надо быть, девочка моя.

Ну, Трофим. Хоть бы предупредил. Мог сообщение мне прислать. Но, правда, это сейчас совсем не главное.

– Витя, но ребёнок – это же так серьёзно. И на всю жизнь.

– На всю жизнь, Аня. На всю жизнь. Но мы же с тобой серьёзные люди, не оставим малыша? Правда?

– Это конечно, – я чувствую, что быстро краснею. – Но ребёнок должен появляться вовремя…

– А что бывает в нашей жизни вовремя, Аня? Нужные люди приходят, когда их уже и не ждёшь. Сон, наоборот, ждёшь – а заснуть не можешь. Сейчас январь – за окном слякоть, в мае, как обычно, заморозки. А когда любишь – тебя предают. Я прав? Тебя предавали когда-нибудь, Аня?

Что он хочет этим сказать? Он меня не любит? Так и я пока только лишь влюблена.

Нет. Я уже на грани, хожу по тонкой ниточке. Остался миллиметр, чтобы впасть в это сумасшествие. Насколько близко подошёл он к этой черте? Или у него это просто сильное мужское желание?

– Предавали, – отвечаю с трудом и отворачиваюсь к окну.

– Больно было?

– Больно. Не хочу больше. Мне сейчас комфортно. Мне есть с чем сравнивать.

Ааа, нет, уже не так. Комфортностью здесь больше и не пахнет.

– Не ври, пожалуйста. Как минимум, тебе сейчас должно быть в кайф. Чувство между нами – возбуждающее и будоражащее. Волнует нас, а, значит, уже неспокойно. А комфорт – это про благоприятные психологические факторы. Аня, посмотри на меня.

Нет, это уже слишком, психолог кареглазый.

– Аня, повернись. Если не хочешь, чтобы я остановил машину. Умница. Ну, ты что? – он снова кладёт свою руку на моё колено. – Не беспокойся, мы ещё не раз всё обсудим.

По нему и не скажешь, что он такой… тонкий и дальновидный.

– Где мы едем? – с трудом беру себя в руки.

– Не беспокойся. Ещё не проехали то место, где бордюр превращается в поребрик.

– Ты знаешь, где находится это место?

– Конечно. Душа там рванёт, придётся жать на газ.

Везёт ему, моя душа уже давно в Питере. Распаковала чемоданы. Лежит, отдыхает.

Давно известно, что Питер – это большой сундук. Сундук со сказками для взрослых и волшебные болота. Иногда страшные и одновременно чудесные места. Места, где всё и у всех обязательно образуется. Места, где непременно придётся обнажить свои эмоции и настоящие желания. Город-свидетель истории. Город-свидетель наших чувств. Как будто ты уже приехал и дома.

Мы с Виктором специально добираемся до нужного места пешком. Бросаем машину на первой попавшейся свободной стоянке, как только въезжаем в исторический центр. Так положено гостям. По Невскому проспекту ехать запрещено. Только ножками, чтобы дышать полной грудью. По проспекту циркулирует специальный воздух. Публичный. Это единственное место на свете, где совершенно не раздражают очереди, толкающиеся прохожие и рассматривающие тебя уличные артисты и музыканты.

Виктор берёт меня за руку. И мы вливаемся в этот интеллигентный город, где у каждого прохожего своя история. Здесь на каждого пешехода надевается изящный плащ, а у каждого моста или статуи можно спросить дорогу. И они обязательно проводят вас. Вот ради этого мы и выехали из своего города в такую рань. Чтобы успеть на свидание с Питером.

Спустя час мы на месте. Что ж… если офис, то непременно атриум. Это даже не удивляет. Город причудливых мостов, знаменитых лестниц, узких каналов и хрупких соборов не разменивается по мелочам.

Почти у входа Виктор не спешит отпустить мою руку. И я делаю это сама.

– Ну что? Ты хочешь всем присутствующим рассказать о наших отношениях? – злюсь я.

– Ань, – прищуривается он. – Это смешно. У нас же с тобой пока ничего не было.

– Я и не напрашиваюсь, – вот умеет он поддержать.