Вздрагиваю, когда он внезапно хватает меня за запястье и сонным голосом сообщает:

– Скоро продолжим, Аня. Только подкрепиться нам надо.

– А мне вот не хочется никуда отсюда вылазить, – оплетаю его ноги своими ногами под одеялом. – Здесь так тепло. Пахнет тобой. Уютно.

– Чем ещё тебе пахнет?

– Счастьем, – честно отвечаю я.

– Хочется в это верить.

– Это так просто, Витя. Верить людям.

– С тобой, Аня, просто. Идём. У нас ещё много времени впереди. Успеем погреться.

– Когда? Нам же рано выезжать.

– А кто сказал, что я про Питер.

От его слов снова разливается тепло по телу. Он прижимается своими губами к моим и нежно, отрывисто целует. Потом перемещается на шею, ещё ниже и неожиданно кусает за плечо.

– Непокорная Анна, давай уже вставай. Я есть хочу. И тебе стоит подкрепиться. Чтобы на ногах твёрдо могла стоять.

– Я справлюсь.

Уверенно отвечаю ему, а про себя думаю, не начать ли мне бегать по этажам вместе с Василиной. С Виктором так просто не справиться, не имея хорошей спортивной формы.

– О чём задумалась? Ты мне подходишь. Ты моя женщина.

– Аня, устала? Немного осталось. Давай пообедаем в «Васильках», – предлагает Виктор бодрым голосом.

И откуда у него только силы берутся. Ведь всю ночь в Питере мы не спали оба, а временные и пространственные ориентиры исчезли только у меня.

– На МКАД новый ресторан открыли, – продолжает меня уговаривать мой сосед. – Соглашайся, солнышко. Я знаю, о чём говорю.

– Можно, – лениво зеваю я, вытягивая ноги, благо его шикарная машина позволяет это сделать. – Всё равно дома пусто в холодильнике.

– Ничуть не удивительно, – Виктор окидывает меня серьёзным взглядом. – Ты сидишь на диете?

– Ну ты придумал тоже, – недовольно фыркаю в ответ.

Меня всегда бесят такие вопросы.

– Уж больно ты тощая. Когда мы познакомились, была не такая вроде.

– Нервы, – продолжаю злиться я.

– Понимаю, – удовлетворённо кивает он. – Сейчас пообедаем. И за продуктами заедем. Если не передумаем… планы резко могут поменяться.

От его планов и нежных слов, несмотря на дикую усталость, у меня крутит низ живота. Боковым зрением наблюдаю за ним. Хм, выглядит довольным и вполне удовлетворённым. Закрываю глаза и планирую дремать до самого ресторана.

***

Виктор внимательно разглядывает меня, пока я изучаю меню. Откровенно и совершенно бесстыдно. До дрожи в коленках.

– Мы не сможем работать вместе, – безапелляционно выпаливает он.

– Я и не планировала, – делаю равнодушное лицо. – Я готова сделать заказ.

– Даже так… И спорить не будешь? Молодой человек, – он подзывает официанта к себе, – примите, пожалуйста, заказ.

Теперь я, пока он разбирается с меню, наблюдаю за ним. Он открывается для меня с какой-то новой стороны. Неизвестной и очень волнующей.

Чёрная водолазка делает его домашним и уютным. А вот прямой, слегка широкий нос, и волевой подбородок отражают его упорство и способности достигать задуманное. Перевожу взгляд на руки. Да я до сих пор ощущаю их на себе! Нежно обнимающие и тут же по-хозяйски гуляющие по моему телу.

Он застаёт меня врасплох за подглядыванием. Твёрдый пристальный взгляд, прищуренные карие глаза. И его фирменная усмешка. Усмешка того наглого парня, который когда-то окатил меня из лужи на перекрёстке. Лапа… так и слышу его дерзкий голос.

Официант уходит, а Виктор наклоняется ко мне через стол и заговорщицки шепчет:

– Я понимаю. Я тоже не могу дождаться, пока мы доберёмся домой. Но перекусить надо.

– Хм, с чего ты взял, что я об этом думаю?

– Лапа, – ну вот ни стыда ни совести у него, – давай не будем притворяться. Я не люблю всего этого. Лучше прямо и открыто воевать, чем за спиной придумывать невесть что.

– Значит, воевать?

– А что мы с тобой до вчерашнего вечера делали? Воевали. Но всё было по-честному. А вот эти недосказанности не люблю. Я знаю, о чём ты думаешь.

– Ты слишком самоуверен в себе.

– Аня, ты только не обижайся. Ночью ты была другой. Настоящая такая.

– Ты, кстати, тоже. На работе ты совершенно другой человек.

– Ты потрясающе красивая, когда волнуешься. Или злишься. Тебе кто-нибудь говорил об этом?

– Мы с тобой будем обсуждать наших бывших?

– Непременно, солнышко. Я люблю всё знать. Вот, я же говорю. Ты потрясающе мила.

– Виктор, прекрати, – я чувствую, как его ладонь ложится на моё бедро под столом. – Здесь есть дети.

– Скоро у нас будут свои.

От его бесцеремонных пальцев кожу начинает покалывать.

– Ну что ты там себе уже напридумывала, Аня?

Ещё несколько мгновений и нажатий, и его руки исчезают. Я выдыхаю и продолжаю разговор:

– Я думаю о том, как мы с тобой будем жить.

– Да брось ты, солнышко. Какие мелочи.

– Мелочи?

– Конечно. Я вот сейчас вспоминаю о том, – мой взгляд улавливает, как дёргается его кадык, – как ты вцепилась в край раковины.

Виктор медленно подносит ко рту стакан с водой, не теряя со мной зрительного контакта, и делает глоток. Так обыденно, буднично. Со стороны, наверное, окружающие видят в нас семейную пару, обсуждающую свои насущные дела. С его стороны ни намёка на то, что он возбуждён или хотя бы немного заведён. Чего не скажешь обо мне…

Я слежу за его взглядом, который на секунду задерживается на моих пальцах, обхвативших бокал. На побелевших от напряжения пальцах.

Он дотрагивается до меня, а я от неожиданности разжимаю ладонь. Бокал летит на пол и разбивается вдребезги. Хорошо, что в нём была всего лишь вода.

– Да, нагрузку надо распределять равномерно, – говорит он что-то невнятное и в очередной раз подзывает к себе официанта.

Пока нас пересаживают за другой столик, я немного прихожу в себя. Сердце уже не так быстро несётся вскачь, да и нервы дёргают только под коленками. Виктор за столом перехватывает мою руку. Крепко прижимает ладонь к столу и говорит тихим голосом:

– Нормально, Аня. Нормально мы будем с тобой жить. Не хуже других. Уж поверь мне.

Мне хочется спросить, почему же тогда у него ничего не получилось со своей женой. Двенадцать лет в браке – это не поле перейти. Почему вдруг получится у нас? Но благоразумно сдерживаюсь. Откровенно говоря, мне сейчас совсем не нравится его безумный взгляд.

– Кажется, мы немного поторопились.

– Согласен. Но это не про «торопились». Спрашивать у тебя о ребёнке надо было на трезвую голову.

Я выдергиваю руку и шиплю:

– Я была полностью трезвая.

– Неужели? А мне кажется, что ты как только увидела меня, так сразу и опьянела. Никак тебя не могу привести в чувство.

– Ну ты и гад, – я уже почти готова всё вокруг крушить и ломать.

Да как он смеет. Ничего, я сейчас тоже приведу аргумент.

– Я поняла, почему ты вчера злился на меня.

– Интересно.

– Ты ревновал к своим коллегам.

– Ревновал, – Виктор ласково улыбается мне в лицо. – А как это относится к нашему делу?

– Поэтому ты не хочешь, чтобы я с тобой работала.

– Это не единственная причина. Хотя не скрою: я злюсь, когда на тебя пялятся посторонние мужики и откровенно хотят.

– Ахахах. Кто? Вчерашние мужики в пиджаках? Да они кроме своих цифр в чёрных блокнотиках ничего вокруг не видят.

– Много ты понимаешь, – он недовольно прищуривает глаза, – про чёрные блокнотики.

– Так рассказал бы им. Мол, это будущая мама моего ребёнка.

– Уже, – коротко бросает он и гневно сверкает глазами, а я дёргаюсь от его слов. – У тебя не будет ни одного шанса улизнуть от меня.

– Я и не собиралась.

– А мне показалось, что ты поторопилась. С твоих же слов.

– Слушай, что ты хочешь от меня услышать? Я тебя вообще сегодня не понимаю.

– Я сам себя больше не понимаю, – говорит он снова новую странную фразу и замолкает, потому что нам приносят заказ.

Хоть официант уже давно исчез из поля зрения, за столом царит тишина. Виктор молча разбирается со свиной отбивной, а я наслаждаюсь вкусным салатом из морепродуктов.