Кажется, я впервые за эти сутки что-то делаю с пониманием того, что это просто необходимо делать. Надо успеть подкрепиться, пока снова не начали дрожать руки да табунами по спине носиться мурашки.

– Значит, ты не хочешь, чтобы коллеги знали, что мы с тобой спим и вместе работаем, – я первая прерываю тишину. – У вас так не принято? Я без претензий. Просто интересно.

– Ань, только честно, тебя это обижает?

– Что? – я честно не понимаю, что он имеет в виду.

– Ты хочешь со мной работать? Тогда я готов это обсудить с тобой. В спокойной и деловой обстановке.

– Нет, нет, Виктор, – я даже начинаю махать руками. – Меня устраивает моя работа, мой ритм. И вообще, все эти офисы я не люблю. Я помню, как Суздальцевы работали на «дядю», пока не создали свою компанию. Да и я сама после института впахивала как будто мне больше всех надо было. Ничего хорошего в этом нет. Если только для опыта, ну, или в совсем безвыходной ситуации. И то стоит хорошенько подумать о таком решении.

– Мне понятна твоя позиция. Но здесь не совсем такой вариант.

– Ты не «дядя»? – усмехаюсь я. – Ты член… – специально делаю паузу, но не успеваю договорить, потому что он меня перебивает.

– Нарываешься, Аня. Ох, нарываешься.

– … правления, – медленно заканчиваю фразу по слогам, – начальник и так далее. Мне даже неловко. Я простая швея, а здесь такое.

– А тебе нравится шить? Поэтому ты не хочешь рассмотреть варианты полной занятости по основной специальности?

– Нравится. Не хочу быть загнанной лошадью. Когда работаешь в удовольствие, совсем другое дело.

– Мне показалось, что вчера ты выступала с очень большим удовольствием.

– Есть немного, – соглашаюсь я. – Иногда на меня находит. Так всё-таки, почему ты боишься работать со мной?

– Боюсь. Не хочу, чтобы сбежала от меня. Я не терплю неподчинения, я ни с кем не ищу компромиссов.

– Волк-одиночка.

– Почти, – Виктор широко улыбается, а мне почему-то кажется, что он скалит зубы.

– Я иногда побаиваюсь твоей реакции.

– Не стоит, Анечка. Или я чего-то не понял ночью? Было грубо?

Я верчусь на стуле от его прямых вопросов в лоб. Но он ждёт моих ответов, не сводя с меня глаз.

– Нет, всё в порядке. Мне понравилось.

– Тогда в чём дело, Аня? Ты мне можешь всё рассказать. Тут совсем нечего и некого стесняться.

– Кажется, нас подслушивают. Давай об этом поговорим, когда приедем.

Действительно, за соседним столиком пожилая дама нервно ёрзает на стуле и, мне кажется, сидит специально боком, чтобы лучше слышать.

– Это проблема тех, кто подслушивает. А когда мы приедем, то нам придётся провести эксперимент.

– Что ещё за эксперимент? – «бабочки» так нагло шевелятся в животе, что я вынуждена прижаться к спинке стула.

– Ну, наконец-то! Ты порозовела. А то сидишь бледная. Теряешься на фоне скатерти.

Наш разговор то и дело скатывается к интимным отношениям. Если честно, то у меня уже каша в голове. А ему нравится. Испытывать меня и проводить эксперименты.

– Хочу выяснить, выдержит ли кровать, – сообщает он, придвигая к себе пирожное.

– «Итальянская»? – и куда ему столько лезет только.

– Она самая, – он с многозначительным видом отпивает чай.

– А «шубка» что? Не смогла помочь? Или эта…

– Стоп. Вношу ясность. На этой кровати никого не было. Ну, кроме меня, любимого.

Я нервно смеюсь и почему-то ему не верю:

– Жалко денег на новую кровать? Боишься, что я не стану на ней спать?

– Совсем для тебя не жалко денег, кстати, – говорит он с серьёзным видом. – Я не допускаю к ней никого. Для меня собирали её на лучшей фабрике мира. По специальному заказу.

– Я помню, – перед глазами сначала появляется картинка с её габаритами, а потом – предполагаемый заявленный эксперимент.

– Не веришь мне?

– Почему же? Не вижу смысла тебе меня обманывать.

– Вот и умница. Так почему ты боишься меня?

– Не переворачивай. Я не так сказала.

– Скажи, Аня. Это важно для меня. Я не хочу повторять собственных ошибок.

– Я не хочу тебя терять.

– Что ж, приятно это слышать. Поэтому ты боишься, когда я злюсь?

Под его пристальным взглядом я чувствую себя как под лупой. Кажется, он скоро доберётся до самых моих глубин подсознания. От такого детального внимания неплохо так потряхивает всё тело, что я даже не рискую взяться за кружку с горячим чаем.

– Возможно. Я не могу описать то, что чувствую.

– Тогда, чтобы тебе было поспокойнее, хочу тебя заверить, что с моей стороны измен и глупых скандалов… – он делает небольшую паузу и добавляет, – или уходов из дома не будет. Всё по-серьёзному, если уж мы решили жить вместе.

– А мы так решили? И когда? – легонько дёргаю льва за усы.

– А как ты представляешь себе наши отношения? Ты с огромным животом живёшь одна в своей студии. Да на тебя Виола и Эрастовна натравят инквизицию. А потом найдут сообщников и предадут общедомовому суду.

– Ахах… Мне прям представилась эта картинка.

– Не смешно. Я хочу тебя защитить от всего такого. Поэтому и на работе быть вместе – не совсем хорошая идея. Я буду ругать тебя, требовать, не соглашаться. Это будут видеть мои подчинённые. Ты начнёшь обижаться, плакать. И сбежишь от меня.

– Уж по этому поводу точно не сбегу. Можешь не сомневаться, я смогу пережить рабочие моменты.

– Ты меня не знаешь. Когда занимаешь ответственную должность – не до сантиментов. Хоть у меня к тебе море чувств, – от этих слов у меня тут же приятно покалывает в районе солнечного сплетения, – но я знаю, что не смогу рисковать делом. У меня в подчинении огромное количество народа. У всех семьи, дети. Сама понимаешь. Не хватало ещё, чтобы я на тебе сорвался.

– А на подчинённых можно?

– Нельзя, Аня. Но не всегда это получается.

– Как же Суздальцевы работают всю жизнь вместе?

– ХЗ. Я даже интересовался у Анджея один раз. Он и сам толком не знает. Любовь – она такая.

– Любовь?

– Аня, у нас ещё всё впереди. Я умею быть верным.

– Ты? Верным? – я смеюсь, видя как он теряется.

– Слушай, эти женщины никогда ничего для меня не значили.

– А жена?

– Поговорим об этом. И о твоём муже тоже.

Я поперхнулась:

– Проверял меня?

– А как же без этого. Всегда надо знать, с кем работаешь. Кстати, иногда можешь помогать мне. Я не буду против. В дозированных количествах. Мне нравится, что ты такая умная и образованная.

– Ты путаешься в показаниях, – его слова как мёд для моего тщеславия.

– В общем, – он сводит брови, – не знаю пока, что тут у нас. Любовь, не любовь. Но жить мы будем вместе. Кстати, тебе надо провериться.

– В смысле? Я полностью здорова.

– Я не об этом. Я тоже здоров. Ну, вдруг там, что-то надо… мы же не предохранялись, – тихо добавляет он.

– Когда тест покажет две полоски, тогда и пойду, – говорю жёстко, как ткань отрезаю.

– Аня!

– Либо мы идём друг другу навстречу, или…

– Никаких или. Поздно, Аня. Ты сделала свой выбор, – он мягко улыбается. – Ладно, успеем ещё обсудить всё.

– Вот с этого и надо было начинать.

– Кстати, нужно выбрать день свадьбы.

– Что? – я подскакиваю на стуле.

– А что? – этот гад снова скалит зубы, вот любит, чтобы всё было так, как он задумал. – Это займёт некоторое время. Виола и так высчитает, что ты по залёту замуж выходишь.

– Ещё для начала надо залететь, Витя, – улыбаюсь я, представляя лицо соседки.

– Знаешь, я почему-то в этом абсолютно уверен. Можешь считать меня ненормальным.

– Уже.

Он вскакивает из-за стола и хватает меня за руку, заставляя тоже подняться. Целует у всех на глазах и шепчет на ухо:

– Поехали, Аня, домой. Я не могу больше терпеть. Мне надо тебе показать, какой я весь ненормальный.

– Идём, Аня.

Виктор берёт меня за руку, а я упираюсь. Но спорить с ним бесполезно. Я это хорошо усвоила за последние сутки.