На всякий случай я отметил для себя худого высокого темноволосого ассари. Лабария Кайса. Интересно, какая часть его имени означает зверя? И забавно, что нам тоже выпадают в Доминионе расы тех ребят, что решили покарать Ректора за нарушение договора. Это можно как-то использовать… попробовать забросить шпионов в их ряды. Вдруг получится? Фраза «Пожертвовать жизнью» с привязкой души к башне — уже приобретают совсем иное значение.

— Кстати, а ведь наш враг, как я поняла, как раз сильные маги, да? — спросила тари. — Может против них пойдут такие штуки с антимагией как раз?

— Против них самих — да, однозначно. Вот только увы, нам придётся столкнуться вовсе не с создателями, а с их творениями, — ответил я. — Ладно, продолжим.

Созданная мной вода начала доходить до кипения, а я устало присел. На этом этапе нужно было просто ждать.

— Ещё вопросы…?

— Магистр… — снова обратился змей. — Скажите, а почему бы не наложить благословение сразу? Зачем трата времени на ожидание, и лишь затем переходить к следующей фазе?

— Хороший вопрос, Лабария. Потому, что вскипание убивает освящение. Вот после можно освятить даже раскалённый пар… Скорее всего, из-за сильного изменения состояния молекул, но в Мельхиоре пока нет земных лабораторий для изучения магии. Так что пока просто прими как факт, что благословить можно и воду и пар, но при переходе из одного состояния в другое эффект теряется.

Когда мы закончили, была уже поздняя ночь. Но если поутру ничего не случится, и мне не придёт весть от Геннадия о том, что время пришло, то никто не мешает мне отоспаться утром… во сколько там у меня завтра первая лекция…?

Думая обо всём этом я едва не ввалился в наше с лаской гнёздышко на вершине башни.

Девушка не любила яркий свет, потому ей было достаточно и света от огней города. Но сегодня она решила почему-то зажечь свечи. В помещении пахло приятной смесью трав и благовоний.

Сама девушка сидела на кровати в обнимку с подушкой.

Тёмный оберег моего разума от стихии отчаянья.

— Ты долго, — заметила она и участливо спросила. — Устал?

Я улыбнулся. Она могла спросить это намного раньше и легче мысленно, но знала, как я люблю её голос. И ей не нужно было спрашивать, устал ли я, чтобы знать ответ. Точно так же как и я сейчас прекрасно видел насквозь и её чувства. Смущение, радость, почти-счастье и самую малость — неверие. Последнего осталось уже совсем мало. Но даже сейчас она не могла поверить до конца во всё, что происходит между нами.

Сердце девушки забилось чуть чаще. В унисон с моим. В синхронизации со мной ей переходила минимум половина моей эмпатии, потому наши чувства всё чаще были общими на двоих.

На миг я застыл, хоть и вижу сейчас её каждый день, а она по-прежнему кажется космически красивой. Будто и не реальное существо вовсе, а некая захватившая меня аномалия. Не может реальное живое существо быть таким… совершенным.

Девушка ещё сильнее сжала подушку и по старой привычке спрятала лицо за чёлкой, но я потоком воды перенёсся у ней и осторожно убрал прядь с лица. Не могу остановиться, не могу не смотреть…

Я потянулся к ней, и едва ли можно описать словами то, что испытал в тот момент от простых обнимашек. Теперь я понял, почему миирам’торрин и любовь тари считали разными терминами. То, что происходит между нами невозможно описать словами. Это будто сильнейший наркотик, а испытываемые чувства просто запредельны. Я даже вдруг осознал, как вообще появилась синхронизация душ тари — если бы все эти чувства не делились на нас двоих по прямому каналу, я бы просто сошёл с ума.

Просто сидел бы как овощ и пускал бы слюну глядя на неё. Потому ни Арахне, ни Ирис, ни даже Дафне не достичь этого уровня совершенства в моих глазах.

А ведь… если подумать, тари было ещё хуже. Ласка нав, и её собственные эмоции очень слабы, а потому она хотя бы немного гасит это безумие. Может, я бы не удержал принца безумия внутри себя, если бы не успокаивающая, такая уютная тьма её глаз.

Это было последней мыслью — после я ощутил её губы и все мысли вылетели из головы. Вернее, перелетели в другую, потому как и в тихой Ласке вдруг проснулось пламя инферно.

А затем…

— Как же долго я этого ждал, падла! — прорычал чужой мужской голос у меня за спиной.

Мелькнула вспышка лилового света. Я начал разворачиваться, но Ласка оказалась быстрее, оттолкнув меня в сторону.

И в этот момент мимо моего лица мелькнуло блестящее лезвие взявшегося из ниоткуда убийцы…

Не глядя я ударил молочной пеленой, призвал водное тело на нас с Лаской, и выпрыгнул из башни, на ходу активируя паровой взрыв.

Связь с девушкой оборвалась, и я бы поседел от ужаса, если б не сделал это ещё в первую встречу с саагом. Мысль о том, что я могу её потерять прошибла холодным потом.

Призвав стихийные крылья, я спешно спланировал на крышу ближайшей по высоте башни. Им оказался небольшой отросток от основной башни, где-то метров на десять ниже нашей вершины.

На вершине башни раздался шум, который не должны издавать покойники, и чувствительную к пустоте эмпатию тари кольнуло чужое присутствие. Враг выжил, и уже приходил в себя. Убить нас послали явно не абы кого, раз убийца смог пережить взрыв.

Приземлившись на крыше, я принял человеческий вид, вместе с Лаской. А затем с ужасом увидел, как по шее девушки от торчащего по рукоять кинжала расползаются чернильные миазмы, будто разломы по коже.

Вспомнилась одноразовая легендарка с заклинанием фатума. Убийца Санга разрядил артефакт в шею Мархи в храме Тиши… После фатума нельзя воскресить. Я помню, как пытался сделать это на алтаре Тефнут.

Разумеется, Ласка была мертва. После вошедшего по рукоять в горло кинжала не выживают. Но для мага-целителя моего уровня это мелочи.

Высшая регенерация под оберегом, да с активной аурой, параллельно чтению молитв Нефтис…

Но не получалось.

Я едва не задохнулся и стоило больших усилий сдержать эмоции в узде. Не время, лекарь! Что бы это ни было, я её вытяну. Я — сильнейший лекарь этого мира!

Так, я уже видел такое. Нож был напитан некротической энергией, только и всего. Они думали, что если разрушить сущность её тела, то она погибнет окончательной смертью. Вернее, не она, а я. Это одна из тех штук, которые переходят вместе с возрождением, потому что система считает эту некродрянь не проклятием, а модификацией тела.

Но как с таким бороться я уже знаю по фрактальной чуме. Здесь суть примерно та же.

Преобразовать в воду всё, куда точно не добралась эта дрянь, вытянуть из заражённой части, добавить воды и собрать недостающее по памяти клеток. Организм человека и так полностью обновляется примерно за десять лет. Правда, она не человек, а нава…

Так, теперь материализация и привязка души к обновлённому сосуду… по сути, я просто заменил ей шею новой.

Ну что, камлать нужно?

БАМ!!

В ворохе осыпавшейся черепицы с крыши башенки поднимался спрыгнувший следом убийца.

Взрывом его как следует потрепало, да и жизнью тоже. Но ублюдка я всё же узнал.

— Фали… — с отвращением процедил я.

От прежнего наглого жирного говнюка мало что осталось — пустота знатно его потрепала. Ну и взрыв тоже, не без того. Волосы на голове были всклокочены и местами выбил вырваны, создавая несимметричные проплешины. Глаза на искажённом безумием лице косили в разные стороны, а по подбородку стекала тонкая струйка белой пены.

— Давно не виделись, Сион, — произнёс он двоящимся голосом. — Как же долго я мечтал об этой встрече!

— Не могу разделить твоих чувств. Я по девушкам, — сплюнул я.

БАМ!

Рядом с ним приземлился ещё один тёмный сгусток, собравшийся в неприятного на вид зверянина-чиффу, и чуть поодаль — ещё один, только на этот раз не упал, а сразу оказался в нужном ему месте.

Теперь понятно, как эти ублюдки умудрились попасть к нам домой в сердце домена, минуя охрану, так что даже наше с Лаской чутьё не сработало.