И ее осенило. Она торопливо достала карточку Андрэ и набрала мобилу. Несколько длинных гудков и шепот удава:

— Маргош-ш-ша?

— Да! Да! Андрэ! Я должна тебе скаказать ужасную вещь, но ты должен успеть! Твоя мать купила какие работы Наполи?

— Послуш-ш-шай, — прошипел Каа-Бретон, — разве сейч-ч-час самое подходящ-щ-щ-щее время для таких вопросов? Она, конеч-ч-чно идиотка, но мне сейчас хорош-ш-ш-шо-о-о-о-о… Я не один. Позвони с утра.

— Она умрет, если… — крикнула Марго, но андрэ отключил трубку.

Она набрала снова — электрический голос сообщил, что абонент не доступен.

— Да пошел ты! — выругалась Марго и спокойно раскатала у стены надувник, выданный накануне Полем, постелила плед, кинула подушку, простыню и одеяло брать не стала. Упала прямо так, в одежде.

Спать.

Но уснуть не удалось.

Все это время с ней происходило странное. Что-то вроде полусна-полубодрствования навалилось на тело и обездвижило его, оставив мозг наблюдать за происходящим. Марго перестала чувствовать тело и будто бы всплыла. Будто бы внутри этого тела у нее было второе — из теплого мятного ветра. Вскоре ей стало казаться, что в голове у нее загорелась золотая лампочка, а под кожей пробегали время от времени то тут, то там мятные змейки. В том месте, где на груди был ушиб, загорелся красный огонь, в котором плавал желток жидкого янтаря. Она стала раздумывать о том, откуда в ней взялся янтарь, и змейки устремившись к желтку, стали клевать его и клевали, пока Марго не почувствовала, что желток расстворился, а ушибленное ребро само собой тихонько щелкнуло и выпрямилось.

И Марго опять увидела золотистую световую комнату, чуть повернутую относительно реальной, плотной комнаты. На этот раз световая комната не мешала видеть реальную. Поверх твердых стен, неслышно вибрируя, струилась золотистая тафта сияния. Казалось, что мельчайшие частички света проникают в тело Марго прямо сквозь кожу, и мятный скафандр внутри нее от этого уплотняется и разрастается.

Пока все это поисходило, в голове Марго не было ни одной, совсем ни одной мысли. Голова ее наполнялась золотым светом все сильнее и достигла сначала размеров комнаты, а потом захватила собой дом, город и всю — целиком — Землю. Это видение было совснем кратким и глубоким настолько, что даже отметив усилием воли несколько картинок, Марго вспомнила их потом с великим трудом. И провалилась в вибрирующий, содрогающийся поток.

«Это световое тело, — подумала она на грани сознания. — Оно несется внутри моего твердого тела гораздо быстрее, чем скорость света, поэтому я могу видеть его только внутренним оком.» И тотчас ее выбросило в яркую белую вспышку. Будто встречная машина на шоссе ослепила фарами дальнего света.

Несколько секунд небытия. Стоп. Назад.

Что-то еще она должна была вспомнить… Ах, да! Чижик… Чижик… Что-то она узнала про Чижика.

Нет. Не получается. Воспоминание вынесло напрочь. Только слова крутятся в голове «Ветер — в открытые окна…» Значит… значит… зна…

Марго проснулась от звука чайной ложечки. Поль стоял прямо над ней и помешивал сахар в кофе.

— И все-таки мне обидно! — сказал он. — Как трахаться — так с Андрэ, а как спасаться — то ко мне!

— Блин! С утра пораньше ты ничего умнее не можешь придумать?

Мар поднялась со своей подстилки у глухой стены и поплелась умываться. На столе по дороге она увидела удивительно знакомую коробку и оторопело спросила у Поля:

— А это что?

— Это револьвер Лео, — Ау вчера отдала мне его, чтобы я его куда-нибудь спрятал. Она боится за Лео. Он пьет, не просыхая, и все твердит, что это он — серийный убийца, и его надо судить, а не искать маньяков.

— Может быть, что он прав, — задумчиво сказала Марго и хотела продолжить путь, но Поль остановил ее.

— Так как насчет Андрэ? Ты не ответила.

— У меня с ним чисто деловые отношения, — медленно закипая, сказала она. — Ты думаешь, это невозможно? Но тебе придется поверить. Ты отстал от жизни! Ты устарел! Ты знаешь, сейчас уже не модно обычным способом. Люди идут к тому, чтобы расти в пробирках… И слава богу! Не будет этих поганых месячных, гормонов этих дебильных. Гормоны хуже водки. Водка губит только печень, а гормоны весь организм. Весь! Глупо! Люди будут вырастать в пробирках, а жить по тысяче лет. Понял?

— Ну-ну! — сказал Поль, пригубил кофе и долго облизывал красные губы.

— К черту природу! Человек создан чтобы завершить начатое природой! — размахивала рукой Коша. — Чтобы вырваться из плена физиологии в область чистого духа! Люди будущего будут чисты, как небесные ангелы! Никакого секса! Только дух. Не будет никаких женщин! И мужчин не будет. Будут люди! Ангелы! Ангелы! Ангелы! Они и есть постепенно перестанут, а перейдут на питание космическими лучами! Внутри нас растет световое тело, и смысл всего человечества в том, чтобы вырастить это световое тело.

— Сомневаюсь, — печально вздохнул Поль и отхлебнул. — Но пока ты еще не ангел, ты что будешь — чай или кофе? Сделай сама.

— Сделаю, — и вместо ванной Мар поплелась на кухню. Там она нашла уже налитую чашку и спросила. — А это кому?

— Тебе, я забыл, что уже сделал.

— Мило. Спасибо, — поблагодарила Марго, возвращаясь в комнату.

— Ну ладно, — сказал Поль. — А почему ты не пришла на открытие? Я пришел с цветами, но пришлось отдать их сестре. И пришлось пойти к ним. Выпивать… Лео напоил меня, и они опять начали ругаться. Они вызывали службу по травлению насекомых. Что-то у них случилось с тараканами, и техники испортили им все стены и потолок.

— Это тебе Ау сказала?

— Да, — кивнул Поль и опять отхлебнул чуть-чуть кофе, и опять начал подробно облизывать губы, глядя осоловелым взглядом на Марго.

— А про меня? Про меня что она говорила? Она не нашла деньги?

— Нет, — покачал головой Поль. — Не нашла. Я не верю, что ты взяла деньги, но и про Аурелию не хочу плохо думать. Просто она была так взволнована вашим с Лео дурацким поведением, что машинально убрала их куда-то и забыла начисто. У меня бывает такое! Если мне мешать, когда я собираюсь, я обязательно что-то забуду.

— Да?! Вообще, звучит правдоподобно. Будем надеяться, что все устроится.

— Да. Я тоже так думаю, — согласился Поль.

— А она знает, что я у тебя?

— Нет. Нет! Что ты! — замотал головой Поль.

— Да?! — удивилась Марго и подозрительно сощурилась. — А как же мне Андрэ сказал. Что Аурелия передала тебе для меня бумажку с запиской от какого-то иностранного перца? А?

— Что?! — смутился Поль. — Откуда он знает, что она мне пердавала? Он что, подглядывал?

— Нет. Он сказал, что видел издали… — теперь смутилась Марго.

— Я ничего не знаю! — помотал головой Поль. — Но, если тебе это важно. Я позвоню вечером Аурелии и спрошу! А когда ты успела пообщаться с Андрэ Бретоном? Вы встречались вечером, да? Я звонил домой от Аурелии, и никто не брал трубку!

Марго засмеялась.

— То есть я должна была поднять трубку? Да? А если бы это была Ау? Тогда как? — Марго наехала от всей души и тут же простила Брата. — Ладно. Ты не знаешь, что там раскопал комиссар Легран? Все только и говорят… А я вчера порылась на фирме в Сети — все новостные сайты пестрят заголовками, но ничего толкового.

— Не знаю. Лео был пьян и ничего не сказал… А я газет не читаю. Ладно. — Поль поставил кофе рядом с коробкой и сказал. — Это я потом допью. Сейчас мне некогда. Я должен успеть в банк, потом на лейбл и вообще. Револьвер не трогай. Впрочем, он закрыт.

— Не могу придумать, зачем бы он мне понадобился! — сострила Марго.

Поль кряхтя одел куртку, ботинки и высунулся квадратным крестьянским лицом в комнату.

— Только прошу тебя, будь аккуратнее, — попросил он. — Я не люблю бардака.

— Хорошо-хорошо! — пообещала Марго и выпроводила Поля.

Но не тут-то было. Он тут же вернулся.