Ахиллесова пята классической музыки видна невооруженным взглядом, ключевое свойство классики — из под палки. Классика всегда насаживается сверху, как решения пленума партии, и никогда не идёт снизу, потому что противоречит самому человеческому нутру. Классика это длительная история изощрённейшей ебли мозга всем как бы просвещённым человечеством, это своя хитрая тусовка, свой фетиш и надроч, вышедший из самого крутого надроча, из церкви. Если смысл в науке понятен и результат чётко определим и употребим, то классическая музыка не может похвастать таким детерминизмом определений в отношении себя. Мы часто употребляем слова наука и искусство вместе, чётко представляя первое слово, и аксиоматично доверяя второму, как чему то светлому и хорошему и правильному, но душа почему то тянет слушать рамштайн на концерт или затянуть «ой мороз мороз» по пьяни, а не завывания резанной кабанихи в мариинке. Наебалово ли классическая музыка? С большой вероятностью можно сказать, что да. Исключения лишь подтверждают правила. Всё, что дала классика человечеству сейчас бодро льётся из сотовых телефонов, и на этом хватит. Всё остальное сугубо синтетическое и надроченное, рукотворное. Не может человек сам, по своему велению, идти слушать филармонию или оперу, в основе этих интенций всегда лежит фрейдовский ослиный хуй, коим родители в детстве болтали мозги своему чаду. Или это косяк побольше, выражающийся в фразе «никто не ебёт», т. е. пенсионеры и задроты — типичные представители театральной тусовки. Если нормальный парень с девкой пойдут на Лимп бизкит, бухнут там, потрахаются потом и будут жить естественной нормальной жизнью, то задрот в синих чулках сцепя зубы пойдёт в филармонию, а того и гляди хуже, сам пойдёт брякать на пианинке. Прыщавая мордочка задротки из интеллигентской семьи, которая за свою короткую жизнь видела косметики меньше, чем воздуха на луне — вот типичный образчик человека подавленного, с комплексами, вот паства церкви имени классической музыки. Ибо невозможно просто так на ровном месте придти к классике, услышав её на сборе колхозного урожая из пердячих рупоров поселкового ретранслятора. Невозможно вот так на поле, отбросив лапти в сторону, бежать по грядкам в храм искусств впитывать эту живительную влагу божественной музыки, затронувшего тайные струны души. Это, извините, опять божественный хуякс на ровном месте, точнее посреди поля. А мы в хуяксы не верим.

Классика это церковь. Это концентрат пафоса белого человека, его высшая мера превосходства над окружающим миром. Из всех видов искусств только классическая музыка концентрирует в себе то, ради чего и строятся все иерархические системы, ради метки принадлежности к элите. Картину и скульптуру можно повесить дома или на улице, и смотреть на неё в любое время любым составом, поэтому изобразительное искусство и скульптура быстренько вылетели из топа гламура, и вершиной выебонства стала именно классическая музыка. Именно классическая музыка, и только она одна, даёт возможность так концентрированно эякулировать пафосом элитной избранности и богоприближённости. Только в концертном зале, в очень ограниченное время в ограниченном месте можно максимально реализовать свои понты принадлежности к высшему кругу, приехать на нужной золочёной карете, холоп откроет дверку, можно щегольнуть новыми шмотками и брюликами и долго рассматривать друг друга в зале. Это и есть классика — сборище расфуфыренных павианов, яростно и бескомпромисно надрачивающих на принадлежность к особой белой касте господ, чьи высшие аристократические забавы недоступны простым смертным. На этом стояла и стоит классика, со всеми атрибутами элитного дрочева: с жёстоко карающей школой обучения, с недотраханной училкой в очочках и сушёной рожей, с жёстко фиксированным строем фортепиано без возможности импровизации, с вечной обидой за поёбанное детство и святой верой в возможность отомщения, когда бывший «дух» станет «дедушкой» в казарме. Поэтому классические заведения это жесточайший отбор людей в систему, с загробленной личностью, с возможностью по церковному играть только то, что написано в нотах, с кастовой системой, где всего два-три рабочих нормальных места примой-балериной на весь город, намертво захваченной уже покрывающейся трупными пятнами театральной мафией. Всю эту систему я называю мёртвой музыкой, потому что она идёт от системы, а не от людей. И слава богу, что сейчас нас не заставляют играть на красном октябре, и не проклинают, когда мы играем на гитарах.

Если оглянуться, то видно, что наше время даёт нам человека очищенного от догм суеверий, мы начинаем видеть человека таким, какой он есть. Наконец то старички — божие одуванчики, импортные туристы, перестали пресмыкаться перед своими старыми мымрами и по их велению отдыхать в европу с обязательным посещением ла-скала. Дедушки массово поехали в таиланд, предаваться любви с гермафродитными тайками, и это суть человека. Люди перестали кривляться и жеманничать, секс-драгз-рокнрол, вот что хотят люди, вот что трогает внутренние струны их души. Чем уныло слушать запилы оркестра в филармонии гораздо зачотнее провести время с женщиной, выпить бухла и оторваться под современные мотивы. Классика никуда не денется, она живёт мелодиями в наших сотовых, она доживает в последних ленинградских бабушках — основных покупательницах театральных абонементов, она будет всегда стоять памятником тому гламуру начала того века, когда ходить в театр было круто. Свой профит театр и сцена получат, ведь их очень мало, их система занимает тысячную долю процента от всего населения, и в два-три оперных театра на пятимилионный питер всегда вечером набьётся тысячей понаехов, нам не жалко. А вот на концерт рамштайна набивается по сто тыщ человек за раз, по триста евро билет, и концерты у них каждый день. Возможно возражение, что это убогая масс культура для быдла, вот и массовость, а классика это для избранных, кто тонко чувствует. Не буду спорить, кесарю кесарево. Может быть возможно находить экстаз в искуственно стерилизованной музыке, которую робот сыграет лучше любого человека, такой музыки мне хватает раз в год. Для меня важно, что все задумались и разом перестали дрочить на классическое искусство, переоценка ценностей не помешает. И деревенские клуши уже не стремятся приобщиться к городской элите путём покупки пианино, и стоит пианино в каждой квартире немым укором нам, что против природы не попрёшь!

С классическим приветом, Ганс.

Сегодня копнём глубоко, до самых адовых жаровен, до алюминиевой кастрюли с ридигером во фритюре, сегодня прыгнем высоко, до орбитальной станции мир и до бородатого мужика на небе. Будем искать истину, слава богу сейчас не средние века, и сжигать на костре меня всем будет лень. А кто православно так накуксил носики тот пусть идёт нахуй, истина вам не нужна, у вас есть бог и он вам всё заменит, в том числе и мозги. Пройдёмся напалмом логики по божественному, заработаем себе на кастрюлю рядом с ридигером.

Религия сбыла вечно и всегда шла с человеком вместе, с самых динозавровых времён и по наше время, как кариес, простатит и апендицит. Значит религия так же свойственна человеку, как понос, это факт объективной реальности, и нам его не откинуть. Только вот понос затрагивает кишечные излияния человека, а религия — мозговые, разные органы болят. Если религия появилась, значит это кому то было нужно: в те жёсткие времена, когда при походе в солярий можно было быть на ровном месте сожранным тиранозавром, в ходу были простые вещи, даже проще, чем дважды два. Появление религии можно объяснить двумя путями: или это было первое объяснение явлений природы, или прилетели инопланетяне со сводом правил. Инопланетяне со сводом правил это прекрасно, но тогда читать и писать не умели, всё больше по камням высекали, языков не было, передачу знаний тяжело себе представить, хрень какаято получается. Или пришёл лузер-программист с небес бородатый на велосипеде с зеркалкой и всё объяснил людям, брутально так порушив все тогдашние джипы, тоже как то странно, религия задавно до великой христианской наёбки была. В общем аппарат логики никак не надевается на предания старины глубокой, ввиду скудности этих самих преданий. Объяснение школьного советского учебника вероятно всего ближе к истине, что религия — это сбор понятий о природе, первая изначальная физика, оно же мифология, кстате. Нечего делить эти понятия, оставим это уделом университетских крыс. Оба изначально претендовали на систему знаний, это нам важнее всего.