В этих условиях каждое из заинтересованных иностранных государств стремится оказать влияние на представителей высших и местных эшелонов российской власти». (Из компакт-диска «Современная политическая Россия», под общ. ред. А.И. Подберезкина, 2002 год).

Валерий Легостаев описал версию своего видения распада Советского Союза. Версию довольно убедительную и заключающуюся в том, что именно перерождение лидеров КПСС позволило Западу манипулировать ими и подвело страну к катастрофе. («Красноярская газета», 22.04.03, с.3.-5).

А вот именно это и должен был предотвратить политический сыск, который оказался далеко не на высоте.

Новиков — Прибой был матросом 2-ой Тихоокеанской эскадры, которая пыталась нанести удар по японскому флоту, блокировавшему русскую военно-морскую крепость Порт-Артур в 1994 году. В сражении при Цусиме эскадра была разгромлена японцами.

Новиков-Прибой вместе со многими другими членами экипажей попал в плен. Так вот там, оказывается, в лагерь русских военнопленных прибыл из Гавайских островов (за чей счет?) доктор Руссель, в прошлом — давний русский политический эмигрант (а, значит враг России, по крайней мере — царской России). Он начал издавать (за чей счет?) для пленных журнал «Япония и Россия», на страницах которого печатался и Новиков-Прибой.

Напомним, что когда после разгрома Японии в 1945 году в советских лагерях скопились тысячи японских пленных, их обрабатывали точно также.

Однако, это еще не все. Новиков-Прибой написал, что он простой матрос (!?) собрал вокруг себя группу матросов, которые собирали материалы о поведении различных кораблей в ходе движения и боя 2-ой Тихоокеанской эскадры. Кстати, следует сказать, что эти материалы могли интересовать не только историков флота, но и японских специалистов морской войны. Мало того, письменные воспоминая матросов, могли быть потом использованы для их вербовки японцами.

По версии Новикова-Прибоя (вполне возможно реальной версии) материалы собирались для последующего опубликования им книги о Цусиме. Но происходило это в лагере для русских военнопленных и японцы всегда могли изъять эти материалы для своих нужд. А то, что пленные могли делать это по святой наивности, так это даже удобно для японцев, платить на надо.

Следует также сказать, что в своем предисловии к своему известному роману Новиков-Прибой написал и другие интересные факты, рассмотрения которых не входит в задачу автора настоящей книги при ее написании. (Новиков-Прибой А.С., «Цусима», Одесса, «Маяк», 1989, с. 5–21).

Ф.Д. Бобков писал: «Трудно представить, как могло бы ФБР узнать, что происходит в коммунистической партии США, не имея там агентов. Как могли бы бороться американские спецслужбы с экстремистскими негритянскими организациями, если бы не знали обстановку «изнутри». Оценить же эту обстановку можно только с помощью сложившихся и проверенных методов, применяемых спецслужбами во всем мире».

Д.А. Волкогонов писал: «Идеологическая диверсия представляет собой конкретную духовную акцию, направленную против социалистического общественного сознания с целью изменения в нем жизненных установок и ориентаций. Идеологические диверсии империализма осуществляются как в теоретической области (искажение методологических положений марксизма-ленинизма, фальсификация исторических концепций, извращение принципов права, этики и т. д.), так и в психологической (муссирование заявлений различных отщепенцев, фабрикация политических фальшивок, популяризация различных антисоветских сборищ и т. д.)». (Волкогонов Д.А., «Психологическая война», М., «Воениздат», 1983, с. 98).

«Идеологические диверсии можно классифицировать по объекту воздействия на внутриполитические и внешнеполитические, по времени осуществления — на разовые, краткосрочные и долгосрочные. По своему содержанию диверсии, как правило, носят политический характер, охватывая вместе с тем различные сферы и формы общественного сознания: мораль, право, эстетику, религию, а также историю, культуру, национальные отношения и т. д. Профессионалы идеологических диверсий обычно выдвигают конкретные цели ярко выраженного подрывного характера:

— внушить сомнения в правильности внешней и внутренней политики социалистического государства;

— побуждать людей к антиобщественным поступкам, идущим вразрез с нормами социалистической демократии и права;

— пытаться оживить национальные предрассудки и ослабить приверженность интернационализму;

— стимулировать проявления частнособственнических наклонностей, вещизм, психологию потребительства;

— побуждать к прямой измене Родине и стремление к эмиграции».

(Волкогонов Д.А., «Психологическая война», М., «Воениздат», 1983, с. 98–99).

См. пункт 3.5. первой книги.

Об этом более подробно см. пункт 7.3. настоящей книге. Следует также учитывать, что «Российская газета», опубликовавшая вышесказанное, было проправительственной газетой, а также то, что Коржаков в своих воспоминаниях не забыл упомянуть о работе Бобкова у Гусинского.

Например, при обсуждении предполагаемого открытия в Москве нового театра «Детектив» оперуполномоченный уголовного розыска, кандидат юридических наук Виктор Губанов сказал: «В своей практике мы сталкиваемся порой с тем, что люди не желают обращаться в милицию, хотя в отношении их и совершено преступление. Причина — боязнь официального расследования, ведь многие становятся жертвами обстоятельств. В таких случаях оказались бы полезными частные сыскные агентства». Начальник отдела экспертно-криминалистического управления МВД СССР Сергей Панкратов высказал тогда противоположную точку зрения: «Частный сыск невозможен, потому что не будут обеспечиваться условия социалистической законности». («Советская культура», 14.07.87, с.8). Позже, в декабре 1988 года на Всесоюзном совещании заведующих кафедрами юридических дисциплин будущий глава Верховного Совета СССР А.И. Лукьянов заявил, что «частного сыска мы не допустим». Тут, как говорится, история рассудит кто прав и она рассудила в пользу существования частных детективов.

Сообщения о создании частных детективных служб в СССР появились в 1989 году. Колыбелью частного сыска стал Ленинград (ныне Санкт-Петербург). Когда Закон СССР «О кооперации в СССР» набрал силу, когда государственные правоохранительные органы не могли гарантировать безопасность частного бизнеса и появился частный сыск. К 1 сентября 1989 года в Ленинграде было зарегистрировано 83 кооператива, связанных с правоохранительной деятельностью (из них 23-консультировали граждан по различным правовым вопросам). Но непосредственно частным сыском первым после 30-х годов стал заниматься новокузнецкий кооператив «Человек и закон» под руководством бывшего прокурора города («Комсомольская правда», 12.02.91, с.4).

Широкую известность получило бюро «Алекс». Первоначально под названием «Алекс» существовали две объединенные организации детективов — московских и ленинградских. Затем они размежевались («Красноярский комсомолец», 24.02.90, с.4). Кстати сказать, в переводе с греческого «Алекс» означает — защита. («Новое время», N 50, 1991, с.45).

Ленинградские детективы начали распространять свое влияние на другие города. В Сочи был создан филиал ленинградского «Алекса». Сотрудники филиала устанавливали в квартирах бронированные двери, сопровождали грузы, охраняли объекты. Все они, прежде чем быть зачисленными в штат, должны были пройти проверку по линии милиции. («Труд», 10.11.90, с. 1). Однако ленинградцам не довелось стать лидерами частного сыска в стране.