«Информация о прослушивании так и осталась мини-сенсацией. Один из журналистов заметил: в Америке Уотергейт стоил Никсону президентства, а в России информация подобного рода не более значима, чем сообщение о сгоревшем магазине…», — так писал Олег Попцов и тут же добавил характерный эпизод из собственной жизни: «Во время моего очередного посещения С. Филатова, уже после этой скандальной статьи, последний предложил мне продолжить разговор в коридоре, что мы и сделали, вышагивая взад и вперед по долгим кремлевским паркетам».[262]

Интересно отметить, что тот же Филатов в беседе с обозревателем РИА «Новости», сказав, что подслушивание устроили Барсуков и Коржаков, тут же пояснил, что на то был приказ президента, появившийся после многочисленных публикаций в российской прессе о коррупции в высших эшелонах власти.[263] Господин Филатов, похоже, получил указание свыше дать приличное объяснение.

Но объяснения объяснениями, а недовольство недовольством. «Обитатели Кремля, включая главу администрации президента, ощущали недреманное око и ухо главного охранника. Мифы о всесилии охранника просто роились».[264]

Правда, некоторые отмечали, что «опасения Филатова, Бутурина, Гайдара и прочих тогдашних обитателей Кремля, панически боявшихся «уха Коржакова», все же были несколько преувеличенными».[265]

Заметим, что больше всего прослушивания и контроля обычно боятся те, кому есть за что боятся. Правда, также в том что, чем выше уровень власти, тем труднее не боятся.

Именно поэтому высшие чиновники редко любят спецслужбы. И чем выше должность чиновника, тем меньше любви. Бывший первый секретарь московского горкома КПСС В. Гришин с осуждением писал, что с помощью техники КГБ знал все, что говорилось на квартирах и дачах членов руководства партии и правительства. Органы госбезопасности фактически, по его мнению, стали бесконтрольными.[266]

Больших начальников можно понять. Так трудно достигать высот власти. Ах, каким хорошим нужно представляться перед всеми! И чем выше власть, тем труднее подняться на еще одну ступеньку. А рано или поздно приходит понимание, что выше уже нельзя, там другие крепко сидят. Подходит возраст, наступает усталось от постоянной борьбы всех против всех, начинает шалить здоровье. Так хочется отдохнуть, перестать притворяться, поменьше работать и побольше развлекаться, побыть просто самим собой. А тут эти проклятые спецслужбы, они вмиг заложат высшему начальнику. Как их после этого любить? Конечно, в этом мнимого страха больше, чем реальности. Но все же…

Поэтому поводу сказать можно лишь одно: не надо боятся, если ничего боятся. Это, во-первых. А. во-вторых, никто наверх не тянул. Быть простым смертным имеет свои преимущества. Вот только без должности нет многих прелестей, а платить за них никому не хочется. Это о подчиненных начальниках.

А теперь о высоких начальникам, т. е. о тех кто выше других. Им обычно нравится информация о своих подчиненных. Приятно быть осведомленным, приятно сознавать, что другие не без греха.{68} Полезно знать, что можно ожидать от своего заместителя, которого ты сам же и посадил в кресло.

«Это все равно, что сесть на «иглу»: стоит один раз политику прочитать данные прослушивания телефонных разговоров своего оппонента, и от такой информации он уже отказаться не сможет», говорил… один из высокопоставленных комитетчиков…

Первая причина, по которой новые власти не ликвидировали КГБ, заключается в ментальности наших российских политиков, полагающих «подслушивание и подглядывание» — нормальным, приемлемым способом политической борьбы».[267]

Геннадий Зюганов жаловался на то, что в штаб-квартире его компартии куда ни ткни в стену — везде «закладку» обнаружишь». Иосиф Кобзон с телеэкрана прямо обращался к директору ФСК: отключите «подслушки» хоть на время, чтобы сломавшийся телефон отремонтировать можно было. Но в мае 1995 года еженедельник «Новое время» пророчески предсказал, что наши «уотергейты» еще впереди.[268] Наверное это так.

7.2.6. Хотя, похоже, что сбор компромата нравился главному охраннику больше, чем главе государства. Коржаков вспоминал, что его информацию Ельцин порой называл «дерьмом», в том смысле, что от этого его настроение портилось. У главного охранника был для этого дежурный ответ: «Вы меня на «дерьмо» поставили, вот я вам его и ношу. Если бы поставили на «шоу», я бы вас веселил». А вообще-то он старался выбрать удачный момент для вбрасывания «дерьма», когда президент был в хорошей, боевой форме.[269] Кстати, хорошие новости любили гораздо больше плохих многие высшие руководители.{69}

Но когда политику не нравится копаться в «дерьме» ему обычно уже пора думать о переходе на пенсию. Ибо только копаясь в «дерьме», можно от него избавляться. А избавляться нужно систематически, пока сам в нем не захлебнулся. Реальная политика (и чем выше тем больше) все время воспроизводит «дерьмо», так что без постоянного процесса избавления от него никак нельзя долго просуществовать.

Во время уйти на покой — большое искусство, особенно когда в стране существует что-то похожее на демократию и смену власти. И это уже проблема высших начальников.

7.2.7. Еще одной особенность российской политической жизни (точнее — борьбы) рассматриваемого времени была систематическая утечка информации из спецслужб. Причем, это происходило как по причине ослабления режима секретности, так и по указанию руководства. Прием старый, но не устаревший. Пользовались им практически во все времена и во всех странах. И будут пользоваться.

«В ЭПОХУ Ельцина стала частым явлением утечка информации из правоохранительных структур. Четкой политики по поводу того, какую информацию можно предать гласности, не было».[270]

Коржаков рассказывал, что информация из Совета безопасности постоянно уходит в газеты.[271]

7.3.1. Однако дело не ограничивалось подслушиванием информации и ее утечкой. «Президентское КГБ» действовало и другими способами. И это естественно.

Сбор информации, рано или поздно, приводит к ее реализации. Одним из самых известных проявлений этого в 1994 году был случай с отечественным олигархом. Речь идет о Гусинском и связанным с ним мэром Москвы Лужковым.

Это случай в книге Павла (Пола) Хлебникова «Крестный отец Кремля Борис Березовский или История разграбления России» назван «Мордой в снег». В книге Коржакова «Борис Ельцин: от рассвета до заката» этот случай назван «Прогулка по «Мосту». Но не в названиях суть дела.

Юрий Лужков был не простой градоначальник. «В отличие от многих российских хозяйственников, он легко ориентировался в бизнес-планах, денежных потоках и экономической статистике; он не пил и не курил — еще одна редкость в России. В отличие от ельцинских молодых реформаторов, задаром раздавших немалую часть государственных промышленных предприятий, Лужков не спешил расставаться с городской собственностью и продавал ее за хорошие деньги. Например, московский бюджет получал более одного миллиарда долларов ежегодно от сдачи в аренду и продажи недвижимости — в десять раз больше, чем российское правительство получало от своей собственности по всей стране… В отличие от правительства Ельцина, на счету которого были многочисленные провалы, Московское правительство Лужкова работало конструктивно и успешно…