Нагнувшись, я поцеловала его. И он ответил так неистово, что поверг меня в шок. Наконец он сжал мою руку, посылая изумрудные волны страстного желания. У меня заныло в животе, и я стиснула бедра в сладком предвкушении. Его губы дарили истинное наслаждение. Мягкие, нежные поцелуи, словно обещание вечной преданности... Мы целовались так, как будто в мире больше ничего и никого не существовало.

Наконец я отодвинулась. Его пальцы все еще держали мою руку, но Тео не пытался притянуть меня ближе. Мы оба часто дышали. Я колебалась, медлила, предоставляя ему сделать первый шаг, и тогда оттолкнула бы, напустив обиженный вид, потом снова набросилась бы с ласками и вновь оттолкнула... Через пару часов таких «игр» он оказался бы вымотан и полностью разочарован.

Но, если честно, больше всего мне хотелось, чтобы он подмял меня под себя и взял без промедлений.

Прикусив губу, я заставила себя вспомнить, зачем все это затеяла. Бесчестно так поступать. Но он должен уйти.

Время идти ва-банк. Ладонь моя скользнула по его животу туда, где под джинсовой тканью набухал член. Тео напрягся еще сильнее. Расстегнув пуговицы, я освободила его плоть и, поглаживая ее, вытянулась рядом с Тео, глядя ему в лицо. Член двигался под моей рукой; он стал таким толстым, что я едва могла сомкнуть на нем пальцы. Каждое мое движение, каждое касание пальцев распаляло Тео все сильнее...

Он крепче вцепился в мое плечо, но хранил молчание и не делал ничего. Я мучила мужчину, который с радостью принимал все, что я давала, и не просил большего.

— Чего ты хочешь, Тео?

— Того, чего хочешь ты.

Мои глаза распахнулись шире.

— У меня чек на предъявителя.

— Ты никогда не решишься его обналичить.

Что правда, то правда. Я не привыкла брать от кого-либо все без остатка. Неужели Тео так хорошо разбирался в людях? Мы знакомы только день! Нет-нет, его нужно прогнать, не хватало еще, чтобы он в меня влюбился.

Моя рука стала двигаться быстрее, и эмоции Тео ринулись в меня мощной волной. Калейдоскоп цвета - страсть, боль, тревога, удовольствие, страх и сожаление... Как один человек может испытывать столько чувств одновременно? Энергия Тео кипела во мне, переполняла, придавала сил, притупляя гнетущие мысли...

Остатки здравого смысла отчаянно напоминали, что если я не законченная бессердечная тварь, то не отступлю от задуманного. И заставлю Тео уйти. Во имя его же блага.

Отпустив его член, я перевернулась на спину и запустила руку себе между ног. Мое судорожное дыхание, мое извивавшееся на Тео тело приводили его на грань экстаза. Я чувствовала, как шевелится подо мной его член, пока я ласкала себя.

Голова моя уперлась в спинку дивана, и ощущения захватили полностью. Горячий и сильный, Тео крепко прижимал меня к себе.

Мое тело содрогалось, охваченное белым сиянием. Оргазм наступил быстро и неожиданно, но я насладилась им сполна. Прижавшись спиной к груди Тео, я застонала, и он вместе со мной, только скорее от желания, чем от блаженства.

Я потянулась к его члену. Тео не касался себя. От него исходили волны страсти, но присутствовала и жгучая боль. Он считал, что заслуживает страданий. Что недостаточно хорош для меня.

Это свело мое удовольствие на нет. Я чуть не спросила, как он смеет так думать. Но поделиться друг с другом секретами — значит, усилить связь между нами. Нет, на это я не пойду.

Все еще с трудом переводя дыхание, я передвинулась на свободный край дивана и там откинулась на спинку, бессильно спустив ноги на пол. Пальцы рассеянно перебирали темный пушок на лобке.

— Я готова обналичить чек.

От меня шел влажный запах возбужденной плоти.

Взяв руку Тео, в глазах которого отражались нечеловеческие муки, я прижала ее к лону. Его пальцы нашли клитор, принялись нежно ласкать. Спина моя изогнулась, и я закрыла глаза. Тео опустился на колени и покрыл поцелуями мои колени и внутреннюю сторону бедер. Потом продвинулся глубже, заставляя раздвинуть ноги шире. Его ладонь обжигала мое бедро, и я чувствовала, он жаждет слиться со мной, стать единым  целым.

Он прижался лицом к промежности, накрывая одной рукой живот, самое мое ядро, а другую подсунув мне под ягодицы, приподнимая меня. Я извивалась под ним, начав кричать, когда сладострастие сделалось невыносимым.

Тео ослабил напор, дав время отдышаться, поцеловал меня в пупок, потом вернулся вниз, дразня губами и языком, не позволяя ерзать, пока не наступит оргазм.

Я обхватила рукой его голову, запустила пальцы в густые кудри, притянула к себе. Так хорошо мне не было ни разу в жизни. Я окунулась в удовольствие. Исчезли мысли. Только чистое переполняющее меня блаженство.

Моя аура, кажется, переливалась всеми цветам видимого

спектра.

Тео не спеша, осторожно отодвинулся, и тогда я наконец отпустила его волосы. Наверное, я сделала ему больно, я сжимала их слишком неистово. Я чувствовала его частое дыхание на своем бедре, а потом Тео повалился на ковер.

Открыв глаза, я столкнулась с его взглядом, направленным прямо на меня, исполненным уже знакомого мне болезненного выражения. Его член оставался твердым, выглядывая из расстегнутых джинсов. По тяжелому, прерывистому дыханию было ясно, что он умрет, если не кончит.

Но он не предпринимал ничего. Просто лежал навзничь, даже не пытаясь овладеть мной. Как смогу я выставить его вон, если он не будет приставать ко мне?

Больше всего мне хотелось затащить его на себя и позволить войти так глубоко, как только возможно. Чтобы он наполнил меня, чтобы я лишилась чувств Я мечтала ласкать и любить его часами, позволяя трогать везде, целовать везде...

Мой план вот-вот рухнет.

Я едва заставила себя подняться на ноги. Несколько шатких шагов, мысли о том, что сказать. Как сказать?

По крайней мере, Дрэду я устроила неплохое шоу. Если он подсматривал.

— Остановимся на этом. — Я готова была дать себе пощечину, так глупо это звучало. Но мой мозг, похоже, отказывался работать как следует.

В ответ Тео то ли простонал, то ли рассмеялся. На ступенях, ведущих в спальню, я обернулась: он все еще лежал на ковре, закрыв рукой глаза, с расстегнутой ширинкой. Слегка согнувшись, он вздрогнул, как будто едва сдерживался, чтобы не кончить.

Я поспешила наверх, надеясь, что Тео хотя бы прибегнет к мастурбации: он заслуживал облегчения, но я не могла ему помочь. Передо мной стояла другая задача.

Я даже не пыталась притворяться, что сплю. Не понижала голос до шепота, когда звонила Ревэлу, чтобы справиться о Шок. Ей стало лучше, но пока она оставалась в постели. Включила телевизор, вообще шумела самым неприличным образом, провоцируя Тео на разговор, чтобы выпал шанс повести себя как последняя гадина. Но он просто завалился обратно на диван и ворочался там, мучась от бессонницы.

Может, меня провели? Я ведь читала его истинную натуру с легкостью, и в ней не было ничего кроткого, о таких, как Тео, говорили, что они любят драйв и вообще склонны к необдуманным поступкам, от которых закипает кровь. Так почему он оставался таким услужливым, таким ненавязчивым и великодушным? Мы познакомились только вчера; не мог же он так быстро привязаться ко мне. Или мог?

Его эмоции говорили, что он действительно влюбился.

Тео поднялся с первыми лучами солнца, неслышно прошел на кухню. Теперь я вела себя тихо, притворяясь спящей. Он сделал яичницу и съел ее прямо там, у плиты. Со второй чашкой чая протопал в ванную.

Судя по звуку, душ он принимал в гидромассажной кабине. Я бы тоже не отказалась ее испробовать. В одиночестве. Памятуя о том, как дурно я повела себя ночью, мне не хотелось рисковать и вновь вынуждать себя вести эту гнусную игру. Лучше сразу прыгнуть под холодный душ.

Я подождала до десяти часов. Тео терпеливо сидел внизу, смотрел на город. Ссадина на щеке потемнела, а синяк, наоборот, побледнел. На нем снова была оливковая футболка. Высохнув, кудри туго завились.