— Док дразнит всех и по любому поводу, — сказала Мэри Келли. — Тебя это еще не коснулось, потому что ты новенькая, но подожди, скоро он к тебе привыкнет, и ты поймешь, о чем я говорю.

— А что произошло, когда ты чуть не бросила эту работу? — спросила Люси.

— О, Генри здесь совсем ни при чем, — печально сказала Мэри, поправляя простыню на худых ногах Маккракена. — Это было из-за большого черного негра, который однажды лежал в нашей больнице. Он попал в ужасную автокатастрофу, и его привезли сюда, потому что это была ближайшая больница. Это был первый черный, которого я видела так близко. Док собирал его по частям всю ночь, а потом положил в палату к другим больным, — все другие, конечно, были белые. Ну, каждое утро, выходя из палаты, Док шептал мне на ухо: «Мэри, присматривай за этим черным парнем», а я все время спрашивала почему. Я тогда очень серьезно относилась к работе и старалась узнать обо всем как можно больше. «Пустяки, — говорил доктор, — просто не спускай с него глаз, этот парень очень отличается от мужчин, которых тебе когда-либо приходилось видеть». Док любит всех — белых, черных, зеленых, если такие есть на свете, его совсем не волнует, какого цвета у человека кожа. «Что вы имеете в виду, чем отличается? — спросила я Дока. — Это вы о том, что он черный?» — «Нет», — сказал Док. Тут я должна была бы понять, что он меня разыгрывает, но я была слишком молодой и мне казалось, что больница не место для шуток, кроме того, доктор тогда меня еще ни разу не разыгрывал.

«Нет, Мэри, — сказал Док. — Ты меня удивляешь. Такая умная девушка». Я чуть не расплакалась, я подумала, что, может, что-то проглядела, забыла что-нибудь, что мы проходили на курсах. «О чем вы?» — спросила я. Док наклонился мне к самому уху и прошептал: «Мэри, разве ты не знаешь, что, когда негры пердят, из них выходит черный газ?» — «Очень приятно услышать такое от своего учителя», — сказала я. О, я знала, что должна уважительно разговаривать со всеми врачами, даже с Доком, но он вывел меня из себя и мне было уже все равно. Док даже не улыбнулся, он удивленно посмотрел на меня и сказал: «Я не шучу, Мэри. Я бы никогда не стал обманывать такую симпатичную девушку. Просто я хотел предупредить тебя, на случай, если тебе еще когда-нибудь придется присматривать за черным». Ну, я была такой дурой, что поверила ему. Так всегда с Доком. Он может нести всякую чушь, врать человеку прямо в глаза, и каждый поверит, что бы он не говорил. И, должна тебе сказать, я наблюдала за этим черным парнем. Он ни разу не пукнул — я уже не говорю о чем-нибудь другом, — чтобы я не оказалась в это время у его кровати, стараясь увидеть хоть что-то. Я наблюдала за ним несколько дней. Наконец, однажды утром, Док, встретив меня в коридоре, сказал: «Ну, что я тебе говорил?» — «О чем это вы?» — спросила я, и он удивленно посмотрел на меня. «Как, Мэри, разве ты не видела?» — «Не видела что?» — спросила я. «Ну-ка, пойдем быстрее», — сказал он и за руку отвел меня в палату. Конечно, там ничего не было, доктор с невинным видом огляделся вокруг и задумчиво сказал: «Хм. Странно, наверное, все выдуло в окно». — «Что?» — взволнованно спросила я. «Сажу», — сказал доктор. Тут я начала заводиться, думая, что он намекает на то, как мы, практикантки, следим за палатой. «Какую сажу?» — спросила я. «От этого черного парня, — сказал Док. — Минуту назад я был в этой палате, этот черный перднул, и вся комната почернела от сажи!»

Люси Элсворс расхохоталась так громко, что Генри зашевелился во сне, и Мэри предупреждающе приложила палец к губам.

— Ш-ш-ш. Не вижу ничего смешного в этой истории, — сказала она. — Я думаю, это было жестоко по отношению к молоденькой девушке.

Зажав рот носовым платком, Люси выскочила в коридор. Мэри вздохнула и выключила свет в комнате Генри.

Доктор Мэтью Свейн, проезжая мимо дома Кенни Стернс, сбавил скорость. Надо посмотреть, подумал он, не вывалилось ли из подвала еще какое-нибудь тело. Увидев открытое окно в подвал и черные, развевающиеся на ветру занавески, Док вырулил на обочину и затормозил.

«Боже мой, — подумал он, — если они там заснули с открытым окном, у Мэри все палаты будут забиты больными алкоголиками». Свейн вышел из машины и медленно подошел к окну. Он решил заглянуть внутрь и проверить, все ли в порядке, а потом захлопнуть окно, если никто из них не в состоянии это сделать.

«Со стороны это можно принять за благородный жест, а правда заключается в том, что я просто не могу упустить шанс заглянуть в этот подвал». Док наклонился и посмотрел в окно. «Интересно, — спросил сам себя Свейн, — как они живут в такой вони уже шесть недель?»

— О, Бог ты мой! — воскликнул доктор.

Кенни Стернс весь в крови лежал возле лестницы, ведущей из подвала.

— Он мертв, черт меня подери, — сказал доктор. — Если я когда-нибудь видел человека, умершего от потери крови, то это Кенни Стернс в эту минуту.

Доктор выпрямился и быстро пошел в соседний дом, чтобы по телефону вызвать скорую помощь.

Через несколько минут улица напротив дома Кенни Стернса заполнилась народом, и, когда прибыла машина скорой помощи, водитель и его помощник вынуждены были пробивать себе путь через толпу к подвалу Стернса. Телефоны не умолкали во всем городе. Все, кто уже спал или читал журналы возле камина, поспешили выйти из дома на холод и присоединиться к толпе, наблюдающей за тем, как «Док вытаскивает пьянчуг из подвала Кенни».

— В тюрьме происходит все точно так же, — сказал д-р Свейн Сету Басвеллу несколькими минутами позже. — Кто-то может назвать это grape-vine, но мне всегда казалось, что это похоже на две гигантских антенны. Никто не признается в том, что сказал хоть слово, но через минуту после происшедшего, об этом уже знают абсолютно все.

Он посмотрел на группу стариков, которых в такой холод можно было увидеть на улице, только когда они направлялись в магазин Татла или возвращались оттуда.

— Ради Бога! — взревел доктор. — Проваливайте отсюда, дайте пройти!

К машине поднесли косилки и осторожно поставили внутрь, толпа загудела.

— Бедняга Кенни.

— Он умер?

— Господи! Посмотри, сколько крови!

— Я слышал, он хотел бритвой перерезать себе горло.

— Вскрыл вены разбитой бутылкой.

— Они переругались и схватились за ножи. Перепились, конечно.

Скорая помощь четыре раза подъезжала к подвалу. Первым увезли Кенни, последним — Лукаса.

С краю толпы, крепко держа за руку маленького брата, стояла Селена Кросс. Когда из подвала вытащили кричащего, ругающегося, воюющего с воображаемыми насекомыми Лукаса, Сачена почувствовала, как Джо прижался к ней, зарылся головой в юбку. Водитель скорой помощи и его помощник заломили Лукасу руки и, крепко держа его за холку, тащили через газон напротив дома Стернса.

— А вот и Лукас Кросс! Осторожно!

Толпа веселилась, наблюдая эту картину Лукас упирался ногами в землю, изо всех сил сопротивляясь медбратьям, которые тащили его к машине.

— Осторожно! — кричал он и прятал лицо в белые халаты.

— Все в порядке, Лукас, — успокаивал его д-р Свейн. — Все будет хорошо. Иди с этими ребятами, они тебе помогут.

Лукас, не узнавая, посмотрел на доктора.

— Осторожно! Не давайте им подобраться ко мне! Они съедят меня живьем!

Джо Кросс заплакал, но глаза Селены оставались сухими, она с ненавистью смотрела на Лукаса.

«Ничтожество, — подумала она. — Трясущийся ублюдок. Пьянь. Как бы я хотела, чтобы ты подох».

— Осторожнее, — крикнул кто-то из толпы. — Он вырывается!

Лукас вырвался из рук одного из медбратьев и пнул второго в пах. Потом он начал бегать по газону, шатаясь, хлопая себя по плечам и ляжкам и одновременно пытаясь закрыть лицо руками.

— Осторожно! — кричал он в толпу. — Они все покрыты плесенью!

Толпа взревела, Селена сплюнула сквозь зубы.

— Хоть бы ты сдох, сукин сын, упал бы сейчас и подох.