— Зачем ты ее кормишь? — спрашивали люди.

— Охотнику на киви дорога собака, а мне акула, — отвечал Ту.

Ту-арики так хорошо кормил свою любимицу, что Тутае-поропоро скоро стала величиной с кита и едва умещалась в реке. Но она не была похожа ни на кита, ни на акулу, и Ту догадался, что Тутае-поропоро — танифа.

Однажды отряд воинов с реки Уонгануи напал на деревню, где жил Ту-арики. В жестокой схватке Ту-арики был убит и потом съеден. В тот вечер Тутае-поропоро напрасно ждала своего хозяина, он так и не пришел к ней. Всю ночь танифа не могла найти себе места. Настало утро, а Ту-арики все не приходил. Танифа высунула из воды огромную голову, ее глаза бегали из стороны в сторону, будто она искала хозяина, который каждый день приносил ей рыбу. Потом из воды показалось безобразное тело чудовища, и танифа поползла по тропинкам, где прежде ходил Ту. Она чувствовала его запах и ползла, сокрушая деревья, уничтожая посевы, обыскивая каждый уголок. Но все было напрасно.

В отчаянии Тутае-поропоро вернулась в реку и доплыла до моря. Закачавшись на морских волнах, она подняла голову и принюхалась. На севере не пахло ничем подозрительным, западный ветер приносил только приятный запах открытого моря, но с юга доносился сильный и стойкий запах крови. Танифа ударила по воде хвостом, повернула на юг и стремительно поплыла к устью реки Уонгануи. Там еще сильнее пахло кровью, и сердце танифы переполнялось яростью. Она поняла, что где-то здесь враги сожрали ее хозяина. Некоторое время танифа плавала в низовьях реки и ждала, не появятся ли люди, которые убили Ту-арики. Но ее надежды не оправдались. Тогда она поплыла вверх по течению и устроила себе дом в глубокой заводи под утесом Тау-маха-ауте (Тау-маха-ауте — или Утес Шекспира, находится примерно в четырех милях от города Уонгануи, расположенного в устье реки того же названия.). Вскоре бывшая любимица Ту-арики стала грозой Уонгануи. Ни одна лодка не могла проплыть мимо ее убежища. Как только в тесных каменных стенах ущелья раздавался звук весельных ударов, Тутае всплывала со дна реки, и лодка попадала к ней в пасть.

Окрестные жители не сразу догадались, что в реке поселилась танифа. Лодка за лодкой исчезали без следа, и все новые и новые отряды отправлялись на поиски пропавших родных. Когда правда открылась, жители прибрежных деревень, спасаясь от чудовища-людоеда, в ужасе покинули свои дома. К несчастью, река Уонгануи была единственной дорогой для многих племен, люди не могли перестать плавать по реке, какое бы страшное чудовище ни поселилось в ее водах. Мужчины долго ломали головы. Наконец вождь Тама-ахуа, известный всем и каждому, потому что он умел летать, придумал, как избавиться от танифы. Он встал посредине фаре-рунанги, дома собраний, и сказал:

— В деревне Ваи-тотара живет человек, который убил уже несколько чудовищ. Его зовут Ао-кеху.

— Ты согласен пойти к нему и попросить помощи? — спросили Таму-ахуа.

— Согласен, — ответил он.

Тама-ахуа не терял времени даром. Он взял в руки чудесное перо танифы и вскоре появился на марае в Ваи-тотаре.

— Танифа опустошила нашу землю, — сказал он. — Дети оплакивают отцов, жены оплакивают мужей.

— Я помогу вам, — сказал Ао-кеху.

Через несколько дней Ао-кеху уже был на месте. Он привел с собой семьдесят человек и принес оружие для расправы с танифой: таи-тиму и таи-пароа — две пилы, зубья которых были сделаны из зубов акулы.

Ао-кеху тут же приказал своим помощникам изготовить ящик с плотно прилегающей крышкой такой величины, чтобы он мог поместиться внутри вместе с оружием. Ящик принесли к реке выше убежища танифы. Ао-кеху влез внутрь, захватив с собой таи-тиму и таи-пароа, крышку закрыли и крепко-накрепко завязали веревкой. Дыры в стенках замазали глиной, так что нигде не осталось ни щели, и спустили ящик на воду.

Когда ящик приблизился к утесу Тау-маха-ауте, танифа почуяла запах человека. Люди, которые стояли на гребне горы на другой стороне реки, видели, как вынырнуло чудовище, похожее на скалу, исхлестанную ветром и дождем. Танифа разверзла пасть, проглотила плывущий ящик и тут же исчезла, будто ее и не было, только под утесом еще некоторое время бурлила вода.

Прижавшись ко дну узкого ящика, Ао-кеху молил богов о помощи. Когда танифа проглотила ящик, он почувствовал, что внезапно погрузился под воду, потому что танифа тут же нырнула на дно реки. Тогда Ао-кеху перепилил крышку ящика и изнутри вонзил оружие в тело танифы. Чудовище заметалось из стороны в сторону, и Ао-кеху заметался в ее темном чреве. Наконец танифа сделала последний отчаянный рывок, перевернулась на бок и испустила дух.

Люди на берегу увидели, что тело танифы понесло вниз по течению, и пошли вслед за ним. Как только танифу выбросило на отмель, они тут же взялись за работу: разрезали живот чудовища и прежде всего освободили Ао-кеху. Потом вынули тела других людей, которых проглотила танифа, и похоронили, как подобало хоронить людей.

А Тутае-поропоро они оставили на съедение птицам, и все вокруг радовались ее смерти. Только Ту-арики, наверное, затосковал, когда весть о гибели его верного друга дошла до сумеречного нижнего мира, куда он переселился после смерти.

Красивейшее из озер, Ваи-каре-моана, безмятежно покоится под летним небом, но когда-то давным-давно на этом озере, на этом небольшом море, чья бескрайная водная гладь обычно подернута легкой рябью, разыгралась настоящая буря, которой оно обязано своим названием (Ваи-каре-моана в переводе с маорийского означает "Море бурных вод".).

У Маху было несколько детей. Он жил в небольшой долине, со всех сторон окруженной холмами, где бил из-под земли священный ключ. Однажды Маху попросил детей принести воды. Старшая дочь, Хау-мапухиа, осталась дома, а младшие дети пошли за водой. День был жаркий, детям не хотелось идти к дальнему озеру, и они набрали воды из священного источника. Маху отпил глоток и тут же понял, что они сделали. В ярости он обратил своих детей в камни. Эти камни до сих пор лежат в долине как памятник нерадивым детям и разгневанному отцу. Они так и называются: Ханау-а-Маху — Дети Маху.

Маху мучила жажда. Он велел Хау-мапухиа пойти на озеро и принести воды. Но Хау не хотела никуда идти. Как Маху ни бранил ее, она не тронулась с места, и в конце концов Маху пришлось идти самому.

Когда он нагнулся, чтобы зачерпнуть воды, его обуял гнев. Он решил, что накажет Хау еще страшнее, чем своих младших детей. До темноты Маху прятался около озера. Наконец он услышал чьи-то шаги. Это была Хау, она искала отца. Когда она подошла совсем близко, Маху выскочил из-за куста, схватил дочь и бросил в воду. Он опускал ее все глубже и глубже, пока вода не сомкнулась над ее головой. Маху отпустил дочь, только когда она перестала биться у него в руках. Потом он распрощался с родными местами и ушел к морю.

Но Хау не погибла. Она только утратила нежное округлое тело девушки. Ее руки стали похожи на плавники рыбы, ноги срослись вместе. Кожа покрылась чешуей, красивое лицо обезобразилось, длинные волосы превратились в длинные спутанные водоросли. Некоторое время она неподвижно лежала на дне озера. Потом холодная кровь разлилась по ее жилам, и она стремительно поплыла прочь от берега. Хау стала танифой.

Но небольшое озеро было слишком тесным домом для танифы. Хау попыталась вырваться на волю сначала с северной стороны: она прорубала скалы, сдвигала холмы, переворачивала пласты земли, будто у нее в руках была ко и она рыхлила участок под кумару. Хау остановилась, только когда ей преградил путь могучий горный хребет Хиа-рау. Вода устремилась в прорытый ход, а Хау повернула назад и попробовала пробиться к океану с восточной стороны. Но ее снова постигла неудача: она попала в расселину, через которую вода вытекала из озера.

Пошел дождь, потоки воды побежали по склонам холмов и заполнили до краев рукава озера, которые прорыла Хау. Она слышала далекий гул океана Кивы и отчаянно билась на своем узком ложе. От этого вода в озере разбушевалась, за что оно потом и получило свое название.