"Помните, как дурно поступила Рона!" — говорится в старой поговорке маори.

Юноша Тахито из горной деревни Каити полюбил девушку Тао-путу из деревни Опапе на берегу залива, что ныне называется Пленти. Может быть, он увидел ее на сборе племени и ему не представился случай сказать ей о своей любви. Может быть, у него просто не хватило храбрости, а может быть, любовь расцвела в его сердце, когда он уже ушел из Опапе и не мог поговорить с Тао-путой. Так или иначе, но Тахито день и ночь с тоской вспоминал о Тао-путе. Образ любимой стоял перед его глазами, и наконец настало время, когда он не мог больше думать ни о ком, кроме своей возлюбленной. Тахито не знал, любит его Тао-пута или нет, и не мог сказать ей о своей любви. Единственное, что ему оставалось, это изливать тоску в любовной песне — ваиате арохе. Обращаясь мысленно к своей любимой, он пел:

О солнце, скройся, уйди с небес!

Не заставляй меня проливать жгучие слезы!

Я. покинут, покинут тобой, о Тао-пута!

Как долго не видят тебя глаза мои,

Сокровище мое, любовь моя!

Зачем душа твоя прилетает ко мне?

Забудь меня! Может, и я забуду тогда о своем горе!

Однажды, когда Тахито шел по берегу моря, его взгляд случайно упал на ракушки, валявшиеся тут и там на песке, и у него мелькнула мысль, что ракушки помогут ему послать весточку любимой.

Тахито нашел живого моллюска, поднес к губам и рассказал ему шепотом о своей любви, а потом бросил в воду и произнес такие слова:

Торопись, посланец любви!

Пусть не устрашит тебя ярость моря

И стремительный бег волн — расскажи ей о любви вождя!

Южный ветер приласкает тебя,

Западный ветер понесет тебя будто на крыльях,

Плыви в Опапе к моей возлюбленной!

Загоревшись живым огнем любви, моллюск поплыл вдоль берега, обогнул мыс Восточный, приплыл в залив Пленти и лег отдохнуть на берегу как раз у деревни Опапе. Тао-пута пришла на берег собирать моллюсков. Она подняла моллюска-путешественника, но тут же бросила, потому что вокруг лежало много более крупных моллюсков. Через некоторое время она вновь наткнулась на того же моллюска и вновь отбросила его. Снова и снова моллюск-путешественник появлялся на ее пути, и наконец она заметила, что ей все время попадается одна и та же ракушка. Тао-пута удивилась, подобрала ее, продернула в ракушку льняную веревку и повесила на шею.

Отдыхая в безопасности на груди Тао-путы, верный моллюск смог наконец передать девушке весточку от Тахито: целый день и всю ночь, поднимаясь и опускаясь при каждом ее вдохе и выдохе, он говорил ей о любви. Так дошла до Тао-путы весть о любимом из далекой Каити.

Тао-пута оставила дом и родных, по густым лесам и мрачным горным ущельям пошла она в Каити.

Не в силах сопротивляться могучему порыву своего сердца, Тахито тоже отправился в путь по дремучим лесам и высоким горам, отделявшим Каити от Опапе, где жила его возлюбленная.

Днем молчание леса, по которому влюбленные, сами того не зная, шли навстречу друг другу, нарушали только хриплые крики попугая каки, а по ночам — уханье совы руру.

Стоял прекрасный летний полдень. Тао-пута и Тахито подошли к берегам реки Моту. Внезапно оба одиноких путника испугались: каждый увидел, что на противоположном берегу кто-то спускается к переправе.

Увидев мужчину в безлюдном лесу, Тао-пута от испуга попятилась и спряталась за деревьями.

Тахито тоже встревожился, он подумал, что видит духа своей возлюбленной, и сказал вслух:

— Мое сердце бьется только для любимой. Подойди ко мне, любовь моя, останься со мной!

Выглянув из-за дерева, Тао-пута увидела, что перед ней стоит Тахито. Она робко сделала несколько шагов ему навстречу и сказала:

— О Тахито! Это я, это не мой дух, а я сама, и мое сердце радо тебе.

Лицо юноши засияло, как солнце, он раскрыл объятия, и девушка прильнула к нему.

Четыре брата: Хануи, Хароа, Карика и Хатупату жили со своими родителями на острове Мокоиа на озере Роторуа. В этих местах чудодейственный огонь крадется под землей, подогревает жидкую грязь в больших лужах, а иногда выбивается наружу сквозь трещины в скалах. Когда Хануи, Хароа и Карика стали взрослыми, они ушли в лес ловить птиц и взяли с собой младшего брата Хатупату. Много месяцев братья бродили по лесам между озерами Роторуа и Таупо. Они построили фаре, где жили все вместе, и амбар, где хранили добытых птиц. Большую часть дня старшие братья проводили в лесу и ловили силками птиц. Вечером они приносили птиц домой, складывали в берестяные корзины и для сохранности обмазывали жиром.

Несчастный маленький Хатупату сидел дома и тосковал, потому что братья не хотели брать его с собой. По вечерам, вернувшись домой, они готовили еду и, конечно, забирали себе все лучшие куски. А Хатупату оставляли только самых старых и жестких птиц. Хатупату так исхудал, что у него ребра торчали наружу, но братья только смеялись над ним. Вечер за вечером Хатупату сидел около костра с красными от дыма глазами и предавался горестным размышлениям. Но однажды он решил, что, если братья не будут кормить его досыта, он сам позаботится о себе.

На следующий день, как только братья скрылись среди деревьев и их голоса замерли в отдалении, он поспешил к амбару. Когда он увидел ряды корзин, полных вкусных жирных птиц, его рот наполнился слюной. Он взял горсть толченых корней папоротника, сел и стал с наслаждением поедать их. Хатупату лакомился нежным птичьим мясом и корнями, пока кожа на нем не разгладилась и он не почувствовал, что больше не в силах проглотить ни кусочка. Тогда он стал думать, что делать дальше. Братья, конечно, увидят, что кто-то побывал в их кладовой и опустошил несколько корзин. Хатупату стало страшно. Он решил сказать братьям, что кладовую ограбили враги. Хатупату перевернул несколько корзин и разбросал припасы по полу. Потом взял копье и в нескольких местах расцарапал тело до крови, хотя и не причинил себе серьезного вреда.

В сумерках Хатупату услышал, что братья возвращаются, и лег около фаре, притворившись, будто он без памяти.

Братья натолкнулись на окровавленного Хатупату и решили, что он ранен. Они поспешили отнести Хатупату домой и обмыли его раны.

— Пришли какие-то воины и ворвались в наш амбар, — чуть слышно проговорил Хатупату. — Я не хотел их пускать, но они набросились на меня с копьями. Что было дальше, я не помню, потом я увидел вас.

Братья смазали раны Хатупату растопленным жиром и принялись за еду. Лучшие куски они, как всегда, брали себе, а невкусные отдавали Хатупату. Но после утреннего пира его не привлекала даже самая аппетитная пища, поэтому он отошел от них и сел у костра с той стороны, куда летел дым. Братья увидели, как у него покраснели глаза, и засмеялись. Хатупату молчал, кашлял от дыма и тайком улыбался сам себе.

На следующий день Хатупату вновь повторил свою проделку, а потом еще и еще раз, пока братья не заподозрили неладное. Однажды утром они ушли из дома, а потом тихонько вернулись и заглянули в приоткрытую дверь амбара. Они увидели, что Хатупату сидит на полу, держит в руках жирную птицу и разрывает зубами ее белое мясо. Потом Хатупату встал и начал переворачивать корзины, и тут братья дали волю своему гневу. Они ворвались в амбар, убили Хатупату и спрятали его тело в куче перьев, которая набралась от всех ощипанных птиц.

Вскоре братья вернулись домой. Родители поздоровались с ними и спросили:

— А где ваш младший брат Хатупату?

— Откуда мы знаем. Разве он не с вами?

— Вы прекрасно знаете, что его здесь нет. Где Хатупату?

Братья на минуту растерялись, а потом заговорили все сразу:

— Мы не знаем. Мы не обязаны за ним смотреть. Откуда мы знаем, куда он убежал. Может, он просто подшутил над вами и скоро вернется.