Дзуня.
В моих мыслях только ты была, Милена...
Помыкевичева.
И ты... ты не изменил мне?..
Дзуня.
Милена! Лучше сразу вонзи нож в мое сердце!..
Помыкевичева.
Нашей любовью присягаешь?
Дзуня.
Нашей любовью присягаю. Чтобы от страданий лопнуло мое сердце, если хотя бы на один миг моя мысль не была с тобой...
Помыкевичева.
Дзуня!..
Дзуня
(обнимает ее).
Грета Гарбо, ты моя любимая...
Помыкевичева.
Неужели же я на Грету... на Грету Гарбо чем-то похожа?..
Дзуня.
Словно две капли воды, только у тебя заманчивее, глубже глаза, Милена!
Помыкевичева.
Дзуня!
(Целует его.)
Леся.
Ох!..
Дзуня.
Видишь, Леся, как добрая душа пани радуется нашему счастью.
Помыкевичева.
Панна Леся, я вас также поздравляю! Искренне, чистосердечно поздравляю...
(Целует Лесю в лоб.)
Леся.
Благодарю пани...
(Дзуне.)
Вас просит меценат в канцелярию.
Дзуня.
Ах да! Мы сейчас уходим. Через час-другой жду тебя, Леся, в кофейне «Лувр». До свидания, пани! Панна Леся... «Не питай, чого в мене заплакані очі.
(Выходит.)
Помыкевичева.
Вас нужно не только поздравить, вам можно даже позавидовать.
Леся.
Я боролась за него. Приходилось немало выстрадать, немало пережить... и Дзуня сегодня сказал: ты будешь моя, только моя, Леся!
Помыкевичева
(иронически).
Вы так уверены?
Леся.
Я так счастлива!..
Помыкевичева.
Что ж, остается вам пожелать, чтобы судьба теперь ни разу не омрачила вашего счастья, панна Леся...
Леся.
Мне кажется, будто этот день самый лучший в нашей жизни, и потому боюсь, чтобы на нем не было ни одной тучки! Дзуне сегодня пришло письмо, а я спрятала его. Не люблю почему-то и боюсь писем в такой день. Мне так хочется, чтобы Дзуня обо всем забыл сегодня...
Помыкевичева.
Это письмо при вас?..
Леся
(вынимает его).
Я его до завтра спрятала.
Помыкевичева выхватывает письмо, оглядывает его, быстро распечатывает и читает.
Леся.
Пани!
Помыкевичева
(взволнованно).
Подите прочь. Не забывайте, какое счастье ожидает вас в кофейне «Лувр»! Передайте ему... Молчите, ничего не передавайте!
Леся.
Пани!..
Помыкевичева.
Подите прочь!
Помыкевичева взволнованно ходит по комнате, затем телефонирует.
Помыкевичева.
Алло! Сорок пять — сорок пять. Кондитерская «Казанова»? Попрошу пана Пыпця. Вы?.. Добрый вечер! Вы любите меня? Да, я вас тоже люблю. Так заходите немедленно, если хотите испытать мою любовь!.. Алло!
(Звонит вторично.)
Алло! Двадцать пять — двадцать пять. Да, двадцать пять — двадцать пять. Кофейня «Помпадур»? Попросите, будьте добры, пана Рыпця! Вы?.. Добрый вечер. Вы любите меня? Да, я вас тоже люблю. Так заходите через два часа, если хотите испытать мою любовь... Серьезно, разумеется серьезно! Это уже погодя! До свидания, милый!..
Вбегает Пыпця с одеялом под мышкой, останавливается запыхавшийся посреди комнаты.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Там же. У Шевченко уже позолоченные усы, а Хмельницкий в золоченой рамке.
Помыкевичева
сидит на софе и подпиливает ногти. По
м
ыкевич
перед зеркалом завязывает галстук.
Помыкевич.
Говорил проклятому еврею, дайте модный галстук, а теперь сам ч-ч-черт не завяжет. Подождите, не долго уж вам царствовать. Я вам покажу, как христиан обманывать, ч-ч-чертово племя!
Помыкевичева.
Если я не реагирую на то, что вы приняли за правило одеваться в моем присутствии, то не думайте, что я потерплю ваши простецкие повадки...
Помыкевич.
Это ты хорошо сказала. Как у жены будущего депутата, у тебя довольно изысканная речь.
Помыкевичева.
Не удивляюсь вашей самоуверенности после ваших блестящих побед на политической арене.
Помыкевич.
Хе-хе-хе-хе!
(Звонит.)
Бабушка Варвара!
Ты не забудь, бабушка, чтобы у меня послезавтра рано утром с кофе и газета была. Вот так хорошенько разгладишь ее, под булочку положишь и только после этого меня легонько разбудишь. Ну, что, согласна, бабушка? Что? Хе-хе-хе-хе!
Варвара.
Как же мне забыть, когда за целый день раз двадцать напоминаете. Не забуду, пане.
Помыкевич.
То-то же, не забудь, бабушка-чародейка. Хе-хе-хе-хе!
Варвара стоит, не двигаясь.
Что же ты стоишь? Иди в свою кухню, Варвара!
Помыкевичева.
Неужели таким способом вы хотите меня заинтересовать своей особой?
Помыкевич.
Хе-хе-хе-хе! Заинтересовать! Хе-хе-хе!
Помыкевичева.
Меценат! Как я вижу, вы задумали сменить свою профессию, а в то же время забыли, что цирки уже не в моде!..
Помыкевич.
Я, Милена, действительно берусь за новую профессию! И большее скажу тебе — почетную профессию. Я первый в семье Помыкевичей!
Помыкевичева.
Я не знаю, какая из известных мне профессий соответствовала бы самому выдающемуся из рода Помыкевичей...
Помыкевич.
В таком случае ты обязана подумать по меньшей мере о мандате польском, Милена...
Помыкевичева.
Как всегда — безвкусное остроумие, меценат.
Помыкевич.
А если не только остроумие? Если это чистейшая правда, дражайшая Милена...
Помыкевичева.
О чем это вы?
Помыкевич. О моем депутатском мандате, дражайшая Милена.
Помыкевичева.
Вижу, от вас можно не только об этом узнать...
Помыкевич.
Еще больше узнаешь из послезавтрашних газет, Милена!
Помыкевичева.
Другими словами...
Помыкевич.
В послезавтрашней газете отец Румега уведомит общество, ч-ч-что в связи с плохим здоровьем отрекается от депутатского мандата. Таким образом мандат автоматически переходит... Э... Э...
Помыкевичева.
К тебе?
Помыкевич.
К моей особе, Милена!
Думаю, что ты ни-ч-чего не будешь иметь против этого, Милена.
Помыкевичева.
В таком случае прощаю тебе, что я до сих пор ничего не знала об этом, Ахилл...
Помыкевич
(иронически).
Пощади, великодушная Милена!..
Помыкевичева.
Надеюсь, не забудешь, Ахилл, и про новые визитные карточки.
Помыкевич.
На пергаментной бумаге, Милена. А теперь побегу к фотографу, чтобы во всех газетах одновременно...
Помыкевичева.
К фотографу... А ты, Ахилл, не сказал: я бы сразу галстук завязала!
(Повязывает галстук.)
Дзуня.
Я не помешал?
Помыкевич.
Об этом, пане товарищ, у моей женушки спросите! Как, Миленочка! Хе-хе-хе-хе!
Помыкевичева.
Спокойно, Ахилл, и не обращай внимания на глупости. Видишь — галстук завязываю.
Дзуня.
Все это кажется таким необычным, что мне даже и в голову не пришло на сей раз постучать в дверь.
