Джек забился в ее руках:
— Нет! Нет! Нет! Нет! Нет!
Вырвался, бросился к выходу, но Шастар успел его перехватить, а Огата — закрыть люк. Джек отчаянно, громко заплакал. Констанс на миг захотелось ударить его — просто за то, что он мог разразиться таким плачем, а она — нет.
Вместо этого она крепко прижала мальчика к себе. Так крепко, что он пискнул:
— Мама, больно!
Констанс чуть ослабила хватку.
— Мастер Огата, как вы полагаете — Моро взял их в плен?
— Я понимаю не больше вашего, но вы меня весьма обяжете, если займете кресло и пристегнетесь вместе с ребенком, а сеу Шастар чертовски обяжет, если возьмет курс на приготовленное для вас убежище.
Констанс выполнила его просьбу.
— Дик нас не бросил, — прошептал Джек ей в ухо.
— Конечно, — она вытерла потный лобик сына рукавом. — Послушайте, мастер Огата, а что будет теперь с поместьем Моро? Со всеми его гемами, с этим несчастным — Монтегом?
— Я займусь этим, как только мы переправим вас в безопасное место.
— Вы — синоби.
— Да. Извините, сейчас у меня на руках несколько паникующих Бессмертных, которые только что потеряли полковника. Я должен хоть что-то им сказать.
Огата исчез в кабине вместе с Шастаром. В кузове осталась незнакомая девушка. Ее темные глаза глядели с пониманием и сочувствием, но что-то в ней настораживало. Кто она? Почему хвостиком ходила за Диком? И как ее пустили в то, что, по всей видимости, было операцией синоби?
— Как вас зовут? — спросила Констанс. — Вы тоже из ордена плаща и кинжала?
Девушка широко улыбнулась, на щеках заиграли ямочки, и Констанс поняла, в чем дело: она была похожа на Бет. Отдаленно, но все-таки — тот же тип лица и то же телосложение.
— Алешандра. Можно просто Шана. Да, я тоже синоби.
Катер, чуть качнувшись, снялся с места. Джек немного успокоился и плакал беззвучно.
— Похоже, все, кроме нас, заняты делом. Может, воспользуемся, паузой и вы объясните мне, что происходит?
— Честное слово, я понимаю не больше вашего. План был такой: мы берем поместье, освобождаем вас и передаем в руки Кордо. Но Лесан откуда-то узнал, что мы намерены сегодня его повязать и все пошло кувырком. Бабушка вам расскажет больше.
— Бабушка?
Девица взъерошила курчавую челку.
— Ну, на самом-то деле она мне прабабушка. Но каждый раз «пракать» неудобно.
* * *
Имей Дик хоть малейшее желание обдумать, что чувствует, он различил бы множество оттенков.
Нечто болезненное и перехватывающее горло, направленное одновременно на мертвого пса и мертвого человека, усиленное бесконечным сожалением, что так нелепо все вышло и упирающееся в гранитный обелиск на могиле бесчисленных «если бы…».
Нечто душное и гнетущее при виде офицера-туртана. Картагосца. Вавилонянина. Одного из тех, кто своим и молчанием и бездействием довел до всего этого.
Нечто кипящее, огнедышащее, раскаленное — при мысли о тех, кто не молчал и не бездействовал, а с полным осознанием своего права истязал Рэя.
Нечто зудящее, мучительно раздражающее — при мысли об этой бестолочи Гедеоне, при виде его обожающих желтых глаз.
Нечто корявое, когтистое, впивающееся в желудок — при мысли о самом Рэе, который не придумал ничего умнее, чем нарезаться на рифы в виду берега.
Нечто холодное, пустое, вымораживающее — направленное в далекие и пристальные небеса.
И нечто мертвящее, сухое, забивающее рот и глаза — направленное на себя самого.
Но желания перебирать и различать оттенки у него не было. Было имя.
Ненависть.
Здорово, подумал он, блеск, просто лучше не бывает: нужно встать и действовать, а я ненавижу весь мир, себя и Бога.
Начнем с самого простого: встать. Встать!
Дик поднялся с колен. Выпрямился. Сдвинул визор на глаза. Половина второго третьей смены.
— Вы двое, — показал он на конвоиров. — Отнесите тела в медблок, в морг. Гед, это майор Гиллерт Шэн? Что он здесь делает?
— Так точно, сэнтио-сама. Он… шел в гараж. Рэй-сама приказал ему покинуть базу.
— Отменяется. Мастер Шэн, ведите меня к командному блоку.
Шэн тоже выпрямился и задрал подбородок. Он был примерно одного роста с Диком, и доминировать ему было трудно.
— А за каким демоном рогатым я должен вас слушаться?
— Потому что иначе я вас убью, — спокойно сказал Дик. Для верности одну руку положил на кобуру, а другой поднял визор и посмотрел Шэну прямо в глаза.
* * *
Шэн понял, что дело пахнет окалиной. Глаза у мальчика синие, пустые, выгоревшие. Как на вторые-третьи сутки непрерывного боя. Хороший мальчик. Нажмет на спуск, переступит через труп и дальше пойдет. Дела у него. Слово Божие нести огнем и мечом.
Итак, снова в командный корпус, налево кругом ать-два.
— Сэнтио-сама, это майор Шэн. Его нельзя убивать.
— Сейчас я решаю, кого можно, а кого нельзя. Скольких вы потеряли?
— Шесть убитых. Одиннадцать раненых.
— Сколько неходячих, считая Рэя?
— Нисколько. Медтех усыпил неходячих.
Мальчишка издал короткий горловой звук — придушил слова на выдохе.
— Поговорим об этом позже.
Командный корпус окружала толпа морлоков. Увидев мальчишку, они расступились. Они склонились.
— Это что такое? — парень огляделся. — Почему вы здесь толпитесь, как неприкаянные? Почему не вооружены? Почему не готовы к бою? Сержанты, сюда!
Небольшое движение в толпе — напротив выстроились два десятка морлоков с сержантскими насечками на скулах.
— Чьи отделения последними несли караул, шаг вперед.
Выступили пятеро.
— Ваши отделения — на отдых и на прием пищи. У вас сорок пять минут. Разойтись с отделениями. Кто последним отдыхал?
Еще пятеро шагнули вперед.
— Заступаете со своими отделениями в караул. Кандид — контрольно-пропускной пункт. Зак — транспортный сектор. Где вы держите офицеров? На гауптвахте?
— Так точно.
— Торин — гауптвахта. Сэм и Эли — периметр. Разойтись. Остальные — построиться по отделениям перед арсеналом. Да, Зак?
— А что делать с отступниками, сэнтио-сама?
— С кем?
— С морлоками, не поддержавшими бунт, — пояснил Шэн. — Они заперты сейчас в хозблоке.
— Ну вот пусть там и остаются. Слышишь, Зак? Выдели пятерых, пусть караулят хозблок. Сколько там?
— Двадцать шесть голов.
— Человек! Двадцать. Шесть. Человек. Мастер Шэн, прошу вперед.
«Вперед» означало «в командный корпус».
В командном центре выяснилось, что станция Судзаку вызывает базу Ануннаки уже битый час — ну или сколько там времени прошло с момента, когда Шэн поднял тревогу? Он не смотрел тогда на часы.
Офицер связи Судзаку слегка обалдела, увидев за консолью мальчишку.
— Тебя что, не с кем было дома оставить? — вырвалось у нее.
— Меня зовут Йонои Райан, — невозмутимо ответил паренек. — Вся эта планета знает меня под именем Ричард Суна. Сейчас я распоряжаюсь на базе Ануннаки, и я хочу говорить со старшим офицером станции Судзаку, коммандером Ирио.
У офицера связи на какое-то время пропал дар речи. Суна шумно вздохнул.
— Слушайте, я контролирую сейчас три сотни вооруженных морлоков и держу в заложниках два десятка офицеров и двух человек из клана Сога: полковника Ольгерда и Максима Ройе. Будьте добры, вызовите коммандера Ирио как можно скорее. Иначе я не смогу поручиться за жизнь и здоровье коммандера Джар. Здесь очень много желающих ее здоровье испортить, и мы начнем его портить, если коммандер Ирио не выйдет на связь через сто двадцать секунд.
— Ты и в самом деле собираешься… портить здоровье коммандеру Джар? — не выдержал Шэн.
— Я пока еще не видел, что она сделала с Рэем, — все тем же ровным голосом ответил мальчишка. — Только слышал. Если мне для убедительности понадобится… испортить кому-то здоровье, то начну я, конечно же, с нее.
На связь вышел офицер Ирио. Несколько секунд он мерил своего собеседника глазами. Потом медленно произнес:
