— Будь оно проклято, — в сердцах сказал Дик. — У меня нет доказательств, что я — это я. Все можно подделать.

— Верно, — согласился полковник Ольгерд, убирая игольник. Его примеру последовали остальные.

— Я думаю, — сказал лейтенант Ивар, — молодой человек все-таки тот, кем он назвался. Цена, предложенная им, уж больно интересна.

— Я не экономлю, — отозвался высокий. — Лучше заплатить десять тысяч тому, кто принесет голову Лесана, чем ввязаться в ссору с тайсёгуном неизвестно ради чего.

— Значит, ради себя не хотите, — Дик подался вперед. — Ради того, чтобы никого нельзя было как Нейгала, без суда, без следствия, руками бандитов — не хотите. Ну что вы за люди… Ладно я — головорез, убийца в розыске, римский безумец — но вы кто после этого?!

— Послушай, мальчик… — начал было Дас, но Дик уже плюнул на все правила хорошего тона.

— Как целиться в меня — так я синоби, а как выслушать, так я мальчик! Нет уж, это вы послушайте. У вас на планете бардак. Вам в затылок дышит империя, а сёгун кормит вас надеждами на колонизацию шедайинского мира. Если вы, военные, не понимаете, что это может обернуться войной с шедайин — то с вами вообще не о чем говорить. Вас закапывают с каждым днем все глубже, вы уже по пояс зарыты — а все не решаетесь шевельнуть пальцем…

— Вы говорите как человек, за спиной которого стоит какая-то сила, — Ольгерд налил себе какого-то вина и протянул Дику стеклянную чашу. — Кто же вы?

— За моей спиной — те, кому все это смертельно надоело, — юноша принял вино, но пить не спешил.

— Они выбрали интересную кандидатуру.

— Им было не из чего выбирать, — пожал плечами Дик. — У вас клан не доверяет клану, военные не любят синоби, космоходы — планетников, и все хором кричат, что верны какой-то Клятве, которую я ни разу не видел и не слышал.

— И ваши патроны выбрали человека вне кланов и партий? — Дас покачал головой. — Того, кто проповедует гемам? Апостола крыс? Святого и чудотворца?

— Кто вам сказал это? — Дик чуть вином не поперхнулся. — Вот бред…

— В Пещерах Диса это повторяет каждая собака. А чтобы противостоять тайсёгуну, нужен кто-то, кто умеет творить чудеса. Потому что тайсёгун их творить умеет. Империя и в самом деле дышит нам в затылок — что ж, если они прорвутся, то, может быть, он успеет увести уцелевших к Инаре. А больше — никто. И хотя кланы порой враждуют, а звездоходы не любят планетников — все же мы держимся друг друга перед лицом общего врага и храним мир между собой. В том и состоит наша верность Клятве. Мы поддерживаем Шнайдера, потому что он умеет находить выход из безвыходных положений. А вы, юноша?

— Я выжил, — сказал Дик.

— Для начала неплохо, — кивнул Дас. — Но это мог быть случай. Каприз судьбы или воля Бога — называй как хочешь, но этого недостаточно.

— А что тогда вам нужно?

— Я ведь сказал — чудо. В Пещерах я слыхал, что человек, устроивший резню в глайдер-порту, не касался ногами земли. Повторите это — и я буду готов обсуждать с вами дальнейшие действия.

Глаза пожилого воина были непроницаемы, как черное стекло. Насмешка? Или просто испытующая внимательность? Дик сжал зубы и отвернулся, всматриваясь в окно. Давным-давно Праотец Имма задал Брайану Навигатору три вопроса: «Ты ка'эд в народе туата? Ты можешь быть ка'эдом? Ты желаешь быть ка'эдом?». Лишь потом Святой Брайан понял, что Имма не собирался унижать его «низким» происхождением, а всего лишь спрашивал — готов ли он, взяв в жены Эйдринн, разделить с ней и ее миссию. А что устраивает Дас — издевательство или испытание?

— Сколько нужно пройти? — спросил Дик, ставя чашку на подоконник.

— Достаточно расстояния между нами, — Дас слегка откинулся на подушки.

— И сколько попыток?

— Одна, — тонкие усы полковника шевельнулись в улыбке. Дик улыбнулся в ответ. Немного отъевшись у Рокс и матушки Шастар, он все-таки не знал, вернул себе прежнюю форму или нет. Как-никак между ним и Дасом было метров пять.

Сложив руки, он коротко помолился — а потом нырнул вперед и пришел на ладони. Секунда на поддержку равновесия — и Дик зашагал вперед на руках.

Это было трудней, чем он думал. Трюк знакомый — Майлз с самого начала заставлял его таким образом укреплять мускулы — но форма действительно подгуляла. И пить не стоило.

Он остановился перед Дасом, вернулся в нормальное положение и постарался скрыть сбившееся дыхание.

— Это трюк, а не чудо, — сказал кто-то.

— Я выполнил условие, — Дик сел. — Нужно было иначе формулировать, если вас что-то не устраивает.

— Я сформулировал так, как считал нужным, — пожал плечами Дас.

— У нас будет дело или нет? — Дик устал, и не только физически. Он пришел сюда из общежития для гемов — обслуги космопорта. Ему хотелось спать.

— Мы не можем сказать это так, сразу, — Ольгерд бросил ему флорд. — Нам нужно посоветоваться.

— У меня мало времени. Советуйтесь до завтра, я приду в этот же час, — Дик встал, прицепил оружие к поясу.

— До свидания, — сказал ему промолчавший почти все время Шастар.

Юноша сбежал по лестнице, бросил гему: «Плащ!» — но, получая плащ, незаметно пожал ему руку. Гема звали Даниэлем, а сигнал обозначал, что Дик появится здесь и завтра.

Проходя мимо Рэя, он остановился перестегнуть ботинок. В системе знаков, придуманной ими с Габо это означало «как можно скорее за мной».

Они встретились несколько минут спустя, на мосту между континентом и полуостровом.

— Что так долго? — спросил Габо. — Я нарушил все местные понятия о приличиях. Девушку полагается вести в номер после третьей. Мы выпили по пять — а пойло тут недешевое.

— Что-нибудь случилось, сэнтио-сама? — заботливо прогудел Рэй.

— Мне нужно попасть к Сильвер. Как можно скорее.

— Припекло, — Габо дал юноше сигарету и снял с пояса комм-пульт сантора. — Ну ладно.

Пока Габо разговаривал, Дик стоял у ограды моста тринадцатиметровым провалом длинного залива, сухого летом и спокойного зимой. Сейчас в нем, то вздымаясь на пять метров, то почти обнажая дно, ходила штормовая волна. Дик сосчитал период — между двумя пиками приходилось одиннадцать секунд. Он докурил и бросил фильтр вниз.

— Сильвер сейчас занята, — сказал Габо. — Подождем минут десять.

— Хорошо, — Дик подобрал несколько камешков. Еще неделю назад вода не достигала этого залива. Судя по отметкам на скале, она будет прибывать, пока не установится на трех метрах — и тогда волна в штормовую погоду будет доставать почти до моста. Вот почему, понял Дик, такие высокие ограждения — почти в человеческий рост.

Он бросал камешки, стараясь вычислить время броска так, чтобы попадать то в самый пик, то в самый спад. Это занятие… успокаивало.

— Его называют мостом самоубийц, — сказал Габо, глядя вниз. — В день открытия навигации здесь прыгают в волну отчаянные ребята. В честь моря. А отчаявшиеся прыгают в любой другой день. Часто потом даже тел не находят — наверное, поэтому мост так… популярен.

— А что, многие прыгают?

— Как до войны — не знаю. Сейчас — не меньше десятка каждый год.

Дик бросил последний камешек, посмотрел на часы.

— Пошли.

Сильвер перебралась с навеги на сушу, когда Сухая Бухта сделалась вполне мокрой и навегу начало покачивать. Легендарных семи футов под килями еще не набралось, но младенцу Джулио становилось неуютно. Новым пристанищем Сильвер избрала второй этаж местного клуба — или бара, или столовой, кому как больше нравится: «Разбитое корыто» исполняло все три функции. Предполагалось, что Сильвер будет помогать «хозяину» — хотя никаким хозяином «Корыта» Поль, рутен с Паллады, не был, его просто назначили следить за раздачей бустера, когда предыдущего раздатчика тихонечко пустили под лед за воровство. Поль делал свое дело честно, а парцефальский самогон «швайнехунд» — это уже было из излишков, когда пленные имперцы стали работать на навегах. Вдвоем с парцефальцем Райни замутили перегонный куб, и оп-ля. И начал в пищеблоке собираться народ — не только по утрам, бустер получать, но и по вечерам — выпить, обсудить дела, перекинуться в карты.