— Зачем вы мне все это рассказываете?

— Минутку терпения. Дело в том, что именно Ройе безумием не страдает ни в малейшей степени. А когда он вернулся из последнего своего рейда за снежными троллями, он привез какого-то мальчишку. Примерно ваших лет.

Бет прикрыла рот ладонью.

— Да, вы правильно подумали. Так вот, мальчишка сейчас живет в борделе у Баккарин. Вы ведь знаете, кто такая Баккарин?

— Э-э… нет.

— До того, как ей приказали изменить имя, она звалась Екатериной Оока. Была одной из лучших гейш на Сунагиси.

— Та самая, которая вышла замуж за Северина Огату?

— Да.

Так вот почему все сведения о ней исчезли… Ее просто заставили изменить имя. Хорошо хоть, не убили.

— А ее ребенок?

— Племянник вашей подруги Эли, Анибале Барка Син Огата.

— А что случилось с Северином Огатой?

— Он по возвращении из плена пытался вернуть себе власть над кланом — но оказалось, что его считают безумцем и чуть ли не… — синоби усмехнулась, — христианином… Словом, клан не принял его. Тогда он сменил имя и начал жить со своей женой.

— Тоже в борделе?

— Да.

— Значит… этот мальчишка влез в самую середку заговора, цель которого — вернуть Северину Огате власть?

— Когда в доме похороны — зовут бонзу, — улыбнулась старушка. — Когда зреет резня, хороший фордсман очень кстати. Несложно ответить на вопрос, зачем Ройе понадобился мальчик. Во-первых, ему нужен связной, который будет посещать и дом Ройе, и дом Баккарин, не вызывая подозрений. Мальчик исполняет обязанности хакобия — это юноши, которые носят за своими патронессами музыкальный инструмент, довольно тяжелый, и порой оказывают определенного рода услуги женщинам. Очень удобно: Баккарин приглашают играть и петь на разных вечеринках, мальчик ходит за ней, и под шумок встречается там с кем-то из людей Ройе или самим Ройе. Ну и, конечно же, когда запахнет жареным — он будет нужен как прекрасный боец… Но для меня загадкой остается: зачем мальчик ввязался во внутреннюю политику кланов Рива?

— Вы думате, я знаю ответ на этот вопрос?

— Я думаю, вы можете его узнать.

— Как?

— Он не станет врать вам.

— Вы… вы хотите устроить нам… — Бет боялась сказать себе «встречу», — переписку?

— Встречу. Вы поедете на Биакко — не в Сэцубун, а когда все закончится. И встретитесь с ним там.

— А вы его поймаете и предоставите дяде поджаренным, с хрустящей корочкой и яблоком во рту?

— Нет, — Аэша Ли подняла голову от письменных принадлежностей. — Я найду ему более полезное применение. И вы мне в этом поможете.

— Никогда!

— Поможете, если хотите, чтобы он остался жив. Потому что если я не найду ему полезного применения — мне действительно лучше будет подать его голову вашему дяде на серебряном блюде.

Они нашли мальчишку на рифе. Сердце у Ройе уже полтора часа было не на месте, и когда он различил наконец в звездном сиянии неба и моря одинокую фигурку — он с облегчением выдохнул.

Риф был местом дуэлей в часы отлива — и смывал все следы в часы прилива, что было очень удобно для дерущихся сторон. Кодекс Рива приговаривал к жестокой и позорной порке за смертельный поединок во время военного положения — но никого на памяти Ройе за это не хватали и не секли, потому что глава службы безопасности дома, господин Нуарэ, был консерватор и, что еще хуже, дурак. По совести говоря, его следовало бы сечь в порту самым первым, ибо он нередко прогуливался на риф с кем-то вдвоем, а возвращался один.

Вторым по совести следовало сечь самого Детонатора, поэтому Ройе не настаивал на соблюдении кодекса в этой его части.

Он прислушался. Сквозь прибой доносилось пение:

Младший матрос Огаи, Он же Йонои Райан, он же Ричард Суна, брел к берегу, а вода тем временем уже накрывала риф, и когда волна поднималась — она была юноше по колено, а когда опускалась — по щиколотку. На человека, более романтически настроенного, особенно на девушку, эта бредущая среди звезд фигурка могла бы произвести сильное впечатление. Ройе же тихо и практично радовался, что паршивец жив.

— Изображает хождение по водам, — хмыкнул Пауль.

— Скорее, иллюстрирует пословицу «пьяному море по колено».

Действительно, в пении юноши отчетливо слышались особые, характерные только для пьяных, интонации. По правде говоря, романтически настроенной девушке лучше было бы созерцать эту картинку с отключенным звуком.

— Если мы его сейчас не подберем — молодого человека совсем смоет, — заметил лейтенант Лун.

— А как мы его подберем? — забеспокоился Ройе. — «Вертихвостка» вплотную к рифу не подойдет…

— Осмелюсь предложить, — сказал Лун, — пройти на снайке над рифом.

— Хлопотно, — поморщился Ройе. — Подойди к рифу на максимально близкое расстояние. Поступим по старинке: веревка и спасжилет.

Лун кивнул и переложил руль. «Вертихвостка» пошла вдоль рифа, постепенно приближаясь. Ройе хотел сказать Луну, чтобы он сбавил скорость — пьяного дурачка могло снести волной из-под корабля — но Лун догадался сам. Последние двадцать метров проплыли с выключенным двигателем, потом Лун осторожно дал самый малый задний ход.

— Эй, на рифе! — крикнул Ройе во всю глотку.

Впрочем, парень еще раньше заметил их и остановился сам.

— Как твой клиент? — спросил Ройе.

— Он получил полное удовлетворение, — ответил мальчишка. — Полнее не бывает.

Волны разбивались о его колени и доставали до пластиковой бутылки из-под самого дешевого и дрянного сакэ. Бутылка болталась на шнурке, обмотанном вокруг запястья. Судя по тому, как легко волны вскидывали ее, сакэ там осталось на донышке. Если осталось.

— А что, сеу Ройе, — спросил юноша. — Если я просто выброшу ее в море — это будет преступление против экологии?

— Еще как, — сказал Детонатор, пристегивая конец к спасжилету. — Штраф пятнадцать дрейков или пять кнутов. Пластик-то не разлагается.

— А что где-то тут болтается труп — это тоже преступление против экологии?

— Нет. Крабы его быстро подъедят. Лови! — Ройе бросил ему спасжилет.

— Я и так доплыву, — паршивец прыгнул в воду «рыбкой», и на несколько секунд, пока он не вынырнул, у Ройе туда же ухнул желудок.

Первое, что он сделал, когда Дика подняли на палубу — это отвесил ему оплеуху. Тот упал и остался лежать. Только сказал:

— Сбывается примета.

Ройе присел рядом с ним на корточки.

— Зачем ты набрался, идиот?

— Чтобы уравнять шансы. Он же не фехтовальщик был, а соломенный шлепанец.

— Зачем ты пошел с ним драться? Почему он тебя позвал? Чего от тебя хотел?

— Он видел меня в Лагаше. Знает, кто я. Мог выдать.

— Это тем более не причина предоставлять ему шансы себя убить! — рявкнул Детонатор.

— Не орите на меня! — юноша рывком сел. — Ведь я ж его зарубил! Если бы он меня зарубил — тогда и орали бы!

Ройе сорвал с его запястья бутылку на 0, 7 литра, и зашвырнул ее за риф. По всему было видно, что он с удовольствием зашвырнул бы туда самого Дика, да жаль, нельзя.

Говорить мальчишке что-либо тоже было бесполезно — по причине очевидной невменяемости.

— Лун, — с толикой злорадства сказал он. — Я сейчас сменю тебя на руле, а ты оттащи этого дуэлянта в лазарет, выверни его наизнанку и вколи что-нибудь такое, чтобы он лежал и не шуршал. А утром отправь его в «Горячее поле» наемным портшезом. Мы должны еще вернуться в «Запретный сад» и догулять с Торой.

Лун кивнул и спустился из рубки. Ройе занял его место и теперь смотрел только на акваторию порта и на экран локатора. Судя по звукам внизу, Лун подхватил поганца подмышки и утащил вниз.

— Я-то думал, что он повзрослел, — сказал Ройе сквозь зубы. Пауль решил, что это адресовано ему.