Глухой визор, зкрывая глаза и лоб, не давал восьмерым рассмотреть его лицо, зато он всех видел прекрасно. Они сидели за низенькими столиками, кто вольно раскинувшись на своем диванчике, кто — строго выпрямившись. Два столика были свободны.

— Добрый день, — Шастар поклонился. — Я привел вам спеца.

— Не мелковат ли? — спросил высокий, светловолосый — почти альбинос — человек, сидевший у самого дальнего стола.

Дик поднял визор и посмотрел ему в глаза. Белесые брови собеседника чуть сдвинулись вверх — он понял.

— Вы меня узнали, да? — сказал юноша. — Значит, послужной список тоже знаете. Я сяду, это ничего? Спасибо.

Он занял место за столиком, не дожидаясь чьего-либо разрешения, наполнил свой стакан — как обычно, пиво, на Картаго для разгона аппетита не пьют почти ничего другого, — положил себе закуски. Шастар молча сел за оставшийся столик.

— Это в самом деле он? — спросил у пилота другой ветеран, грузный и смуглый, почти черный мужчина. Наверное, это мастер Дас, — решил Дик. А светловолосый — мастер Ольгерд.

— Так же верно, как то, что я — это я, — подтвердил Шастар. — Сеу Дас, если вы сомневаетесь, внизу нас ждет морлок. Он может подтвердить.

— Вашего слова достаточно, — поднял руку Дас. — Но в таком случае хотелось бы узнать у сеу Суны, с какой целью он явился сюда? Хотелось бы сразу внести ясность в наши отношения, молодой человек: я не рад вас видеть.

— Потому что из-за меня погиб Нейгал? — Дик склонил голову, как делали вавилоняне перед тем, как выпить в память о ком-то, потом осушил стакан. — Или есть еще причина?

— Нет, — проговорил Ольгерд. — Эктор Нейгал сам выбрал свою судьбу, и мы в претензии только к тем, кто громил его манор. Но вы убили цукино-сёгуна. Женщину, которую многие из нас любили и уважали. Вы — находящийся в розыске преступник и своим появлением здесь ставите нас в очень неловкое положение. Неужели вы сами не понимаете этого?

— Я просто хотел, чтобы вы сказали вслух, — Дик посмотрел на свет сквозь стакан. Какая глубокая, благородная синева. На Картаго делают изумительное стекло… Какое странное состояние — значит, в нем можно не только рубиться, но и беседовать. Хотя беседа эта… — Понимаете, мне трудно с вами, вавилонянами. Вам кажутся простыми вещи, которые мне бывает понять сложно. И наоборот. На этот раз я вас понял верно — и должен сказать, что мне тоже не очень приятно вас видеть. Если бы я, например, просил руки вашей дочери — это бы нам мешало. Но у нас другая сделка. Вы даете цену за то, чтобы кто-то убил для вас человека. Я готов это сделать. О том, смогу ли я это сделать — спросите у Яно. Спросите у Джориана. Обсудим цену?

«Бессмертные» молча переглянулись.

— И сколько вы хотите? — спросил Ольгерд.

— Три человека, — Дик взял палочками ломтик мяса. — Женщина, ребенок и ее брат. Живут пленниками в маноре Лесана. Вы их укроете и переправите на нейтральную планету — например, Хеврон. Такова моя цена.

— Кто они? — удивился еще один «Бессмертный» — высокий, как лорд Гус, но, в отличие от него — какой-то складный, будто сделанный по специальному заказу. Он был моложе других — где-то под сорок.

— Доминатрикс леди Констанс Ван-Вальден и ее родные. Моро сказал, что они погибли во время штурма манора. Он соврал. Надо было мне самому понять, что такую добычу он не упустит.

Военные снова переглянулись. Никто ничего не сказал, но было понятно, о чем они молчат: от тайсёгуна Моро не мог утаить пленников. Согласиться на названную Диком цену — значило противостоять Шнайдеру.

— А если мы откажемся? — спросил Ольгерд.

— Значит, дела у нас не будет.

— Может быть, вы согласитесь на нашу цену?

— Назовите ее, — Дик с равнодушным видом пожал плечами и положил в рот креветку.

— Десять тысяч дрейков.

Юноша фыркнул.

— Мы не можем дать больше, — сказал самый молодой военный.

— Я, — Дик высоко поднял палочками ломтик маринованного лосося, — рыба на разделочном столе. — Если Господь не сотворит чуда, до весны не доживу. И вы мне предлагаете деньги?

— Это все, что мы можем, — отозвался Дас.

— Вы можете гораздо больше! — Дик отодвинул столик. — Хорошо, я немного сбавлю. Вы подаете против Моро иск. В котором упоминаете и то, что он утаил пленников. Короче говоря, мне нужно, чтобы вы подняли вокруг этих пленников шум.

— И за это ты его убьешь?

— Да.

— В первый раз вижу, — подал голос до сих пор молчавший здоровяк, — человека, который торгует своей местью.

По описаниям Шастара получалось, что это капитан Шерри.

— Я слыхал, — продолжал здоровяк, — он сделал с тобой такое, за что мужчина убивает, не требуя платы. Если ты торгуешься — стало быть, тебе это понравилось?

Дик так напряженно ждал этого выпада с самого начала разговора, что сейчас почувствовал почти облегчение.

— Из всех в этой комнате, — сказал он, пряча руки под стол на случай, если пальцы задрожат, — только один человек пролил кровь убийц Нейгала. И этот человек — я, а не вы… капитан Шерри. И знаете, что я почувствовал, когда снял голову одному рейдеру и выпустил кишки другому? Ничего. Так что месть, на мой взгляд — занятие пустое и глупое. Если вы, вавилоняне, считаете ее настолько важным делом, что готовы платить — то цену я назвал. Ради того, чтобы спасти близких, я Моро убью, так и быть. А просто так — зачем мне? Что, солнце станет светить ярче? Пиво станет лучше? Или шрамы сойдут?

Он выдохнул как можно тише и начал наливать себе — во рту отчего-то пересохло.

— А главное, капитан Шерри, — руки не дрожат, здорово, — если бы я мстил, то уж наверное начал бы не с того, кто причинил мне последнюю боль. А с тех, кто причинил мне первую и самую большую.

— Неплохо, — Шерри откинулся на подушки и засмеялся. — Значит, ты не собираешься нас резать. Мы счастливы. А то я прямо извелся весть — дрожать мне от страха или пока подождать. Или ты думал, что убить нас не труднее, чем этого… как бандита звали — Кано? — а когда увидел, что все не так просто — решил сыграть в христианское всепрощение?

— Убить Яно было проще, чем потом найти у него шею. Убить вас проще, чем заставить вас думать, поэтому я хотел бы продолжить разговор с полковником Ольгердом, а вас попросил бы помолчать.

В следующий миг ему пришлось уходить кувырком назад. Столик, который он подбросил ногами, отчасти самортизировал удар Шерри, из вспоротого диванчика брызнул гель, но когда Дик пришел на ноги, готовый парировать следующий выпад, Шерри уже держали двое ближайших к нему «бессмертных». Короткий удар по затылку — капитан обмяк.

— Проверка это была или нет, — как можно холоднее сказал Дик, — я думал о «Бессмертных» лучше.

— Приношу извинения, — Ольгерд сделал знак тем, кто держал Шерри. Капитана уволокли в соседнюю комнату. — Наш друг слишком серьезно отнесся к конспирации и слишком легкомысленно — к возможностям своего организма.

Дик поставил на ножки вспоротый диванчик.

— Теперь мне и сидеть негде… Полковник Ольгерд, а куда вы дели бы мой труп?

Вопрос был очень уместен — трое оставшихся в комнате военных целились в Дика из игольников, один держал на прицеле Шастара.

— Займите место лейтенанта Ивара, но прежде позвольте полковнику Дасу обыскать вас, — сказал Ольгерд. — Я не хочу разделить судьбу Яно.

— Да пожалуйста, — пожав плечами, Дик развел руки в стороны и дал снять с себя флорд. — Но какой мне смысл вас убивать? Я пришел договариваться.

— У меня нет уверенности, что вы тот, за кого себя выдаете.

— Ты кого к нам притащил, Шастар? — спросил молодой военный.

— Вы просили убийцу, — огрызнулся Ян. — Если нужен был парикмахер, так бы и сказали.

— Это же чертов синоби, — скривился длинный.

— Да вы начнете думать когда-нибудь или нет?! — Дик в сердцах скорее отпихнул, чем отодвинул столик, чтобы сесть. — Если бы я был синоби и хотел вас убить — что мне мешало сделать это иначе? Да и зачем синоби вас убивать?

— Ну, мало ли… — рассудительно произнес полковник Дас. — Но если человек говорит как синоби и ведет себя как синоби, то за кого его принимать?