И дело тут не только в многочисленных общественных обязанностях, отвлекавших его от реальной работы в Звездном городке. Тогда, в 1961 году, он всего через несколько месяцев после своего исторического полета поступил крайне глупо, уехав в небольшой отпуск и после этого впав в немилость.

Крым — почти остров. Он выступает в Черное море, соединяясь с Украиной двумя перемычками-полуостровами, тонкими, словно вены. Северная оконечность острова — приятные, но скучные места. Юг — другое дело. Там и живописные горы, и пронизанные солнцем леса, и укромные пляжи под тенью пальм. Здесь даже в октябре отличная погода, а миндальные деревья вновь зацветают к февралю.

Черное море никогда не принадлежало целиком России. Южная его часть досталась старому врагу — Турции. Россия с давних пор затаила на нее обиду. Бригада легкой кавалерии лорда Кардигана некогда ворвалась в Балаклавскую «долину смерти», а слева и справа ощетинились русские батареи… [18]В конце концов Россия проиграла англичанам — не в последнюю очередь из-за турецкого участия в Крымской войне. Но это было давно, а сегодня корабли Черноморского флота по-прежнему зорко следят из Севастополя за Турцией и ее союзниками по НАТО.

Во время Второй мировой войны Черчилль и Рузвельт заключили свою непростую договоренность со старым добрым «дядюшкой Джо» — Сталиным; и случилось это тут, в Крыму, в Ялте. В Форосе, на том же побережье, чуть западнее Ялты, у Хрущева имелась дача. Современные руководители государства до сих пор иногда проводят там лето, хотя никогда точно не знают, что замышляют их враги, пока они отдыхают в тысячах километров от Кремля. В августе 1991 года Михаила Горбачева захватили врасплох, когда он дремал на своей даче, расположенной на одном из высоких утесов, откуда открывался великолепный, но, видимо, недостаточно широкий вид.

В 1960-х, во времена своего расцвета, форосская резиденция «Тессели» представляла собой роскошный санаторный комплекс, принимавший лишь самых привилегированных советских граждан. Теплое море, свежее мясо, фрукты, изысканные вина и, вероятно, кое-какие свободы — здесь были доступны все эти удовольствия. Предполагалось, что власти не станут чересчур пристально следить, как развлекаются гости Фороса. Первые космонавты и их помощники, с женами и близкими, также отдыхали в этом благословенном месте.

Назовем ее Анной. Возможно, Анн было даже две. Анна Румянцева, молоденькая медсестра, дежурила в «Тессели» 14 сентября 1961 года, когда сюда вселились Гагарин и его приятели-космонавты. Она рассказывает множество подробностей о другой медсестре по имени Анна, также работавшей в Форосе во время пребывания там Гагарина. А может быть, эти две Анны — на самом деле одна и та же? Не важно. Сегодня Анна Румянцева — замужняя женщина, почтенная бабушка, практикующий врач.

«В жизни встречается такой тип людей, которые постоянно ищут приключений. Особенно часто это бывает у мужчин, — замечает Анна. — Мне кажется, именно к такому типу относился Юрий Алексеевич Гагарин. Вспоминаю одно небольшое происшествие, прыжок с террасы, — можно ведь рассказать коротко, верно? Не думаю, чтобы он что-нибудь хотел скрыть от своей Валентины. Нет, он просто по-мальчишески выпендривался, чтобы потом сказать ей: „Ты зря думаешь, что я там был и чем-то таким занимался“».

Более длинная версия рассказа Анны раскрывает нам больше.

Группа состояла из 28 человек. Юрий и Валентина приехали в санаторий со своей младшей дочерью Галей, которой было девять месяцев и которая нуждалась в постоянном материнском уходе. Там же отдыхали тогда Герман Титов, Алексей Леонов, журналист Ярослав Голованов, целая куча космонавтов, кое-кто из технического персонала и даже страшный Николай Каманин, по-дружески выпивавший со своими ребятами, отдыхая от (как формулирует Голованов) образа «законченного мерзавца-сталиниста».

Каманин заметил, что Юрий с Валей не очень-то ладят. Юрий бывал груб, рассеян, уделял жене мало внимания. Иногда она мрачно сидела в машине, а ее муж беспечно уходил посмотреть достопримечательности или выпить с какими-нибудь крымскими сановниками. Порой он вел себя настолько дурно, что доводил Валю до слез. Каманин и его жена Мария были потрясены поведением Гагарина, оно стало для них полной неожиданностью. Через несколько дней после начала отпуска Каманин отозвал его в сторонку. В своем дневнике он пишет: «Я сказал Гагарину: „Вчера мне в первый раз было стыдно за тебя, ты очень обидел Валю“. Гагарин признал, что виноват, и обещал исправиться»1.

Титов в Форосе вел себя, пожалуй, не лучше. К тому времени, судя по всему, в нем значительно ослабла та дисциплинированность, которой восхищался Каманин при подготовке первого полета «Востока». Каманин счел необходимым предупредить обоих своих первых космонавтов, что они «на скользком пути».

Гагарин не исправился, он явно изо всех сил пытался развеяться. На вторую неделю отдыха он повез некоторых своих спутников в море на небольшой моторке. Персонал санатория заклинал его: это против правил, он не знает местных условий, ветер дует с берега, погода может испортиться, ему не следует выходить в море. Но он все-таки вышел, увел лодку далеко от берега и бесстрашно ею управлял, закладывая крутые виражи и обдавая брызгами своих пассажиров. Волнение увеличилось, как его и предупреждали2. Лодка скрылась за горизонтом, с берега ее уже не видели, и пришлось высылать на помощь другую моторку, побольше. Когда его доставили на берег, Гагарин отправился в поликлинику: он так резко поворачивал руль лодки, что ладони у него растрескались и кровоточили. Боль и общая неприятность этой дурацкой авантюры не помешали ему обратить внимание на хорошенькую светловолосую медсестру, обрабатывавшую ему ссадины. «Юрий Алексеевич был очень милый человек, такой веселый и жизнерадостный», — признаёт Анна. Он спросил, работает ли она здесь. Она ответила — да.

На другой день Титов, Каманин и десять других членов группы с утра пораньше собрали рюкзаки. Конечно, свои последний день отдыха они отметили как следует. «А потом, вечером, отметили еще раз», — сухо вспоминает Анна. В дневниковой записи Каманин описывает тихие игры в карты и шахматы, но в столь чинное времяпрепровождение верится с трудом, учитывая общий темп питья и шумных увеселений, заданный в предшествующие две недели.

Журналист Голованов излагает такую версию событий 3 октября: «Гагарина позвали в гости севастопольские моряки Черноморского флота. Я там был вместе с ним и Германом Титовым. Мы вернулись в Форос, на другой день навестили местных пионеров под Ялтой, а потом — виноградники Массандры. В общем, мы оттуда вернулись довольно захорошевшие. И Юра решил нанести визит приятельнице. Но тут надо сказать кое-что о его замечательном характере… — Голованов ненадолго отвлекается от главной нити повествования. — Знаете, его жена Валентина была женщина довольно сложная. Она защищала Юру от всевозможных искушений, которые могли возникнуть в его положении… В общем, Валентина узнала, что Первый Космонавт исчез, и решила выяснить, где он. А он проявил настоящую джентльменскую доблесть и благородство — выпрыгнул из окна второго этажа».

Чтобы не смотреть, как они шутят и играют на своей вечеринке, Анне пришлось уйти из здания. Она говорила Анне Румянцевой, что вошла в комнату и села на диван. «Юрий Алексеевич… не знаю, что у него было на уме. Он был пьяный, — вспоминала она. — Может, он просто хотел поговорить? Не думаю, чтобы у него имелись какие-то дурные мысли. Во всяком случае, он вошел к Анне в комнату. Закрыл дверь, но на ключ запирать не стал. А Валентина Ивановна вошла сразу же вслед за ним. Представьте, открывается дверь… Может, он хотел сказать, что она ошиблась, а может, думал спрятаться? Не знаю».

После инцидента Николай Каманин подверг допросу санаторную обслугу, в том числе и Анну, после чего вывел собственную версию произошедшего: