— Нет, просто забочусь о друге. А то, я вижу, ты совсем заучился…

В парке, звенящем зазывной музыкой и молодым, задорным смехом, они встретили лейтенантов Федина и Волкова, переодевшихся, как и Алексей Карпенко, в штатское. Молодые офицеры были до того похожи друг на друга, что нередко их называли близнецами. Сейчас они отличались только тем, что Костя Федин начал отпускать усы, тонкие, словно ниточка, и носил буйную шевелюру, а Саша Волков сверкал до блеска выбритой головой.

— А-а, неразлучные! — приветственно кивнул им Карпенко. — Что же не танцуете?

— Присматриваемся, — поправляя ветку сирени в лацкане коричневого пиджака, сказал Федин и взглядом показал на стайку девчат, ожидавших приглашения.

Такой же костюм был и на Саше, и веточка сирени такая же.

— Вечер только начинается, успеем, — произнес Волков. — Это вон Ленька торопится, уже третью партнершу сменил.

Камил, Алексей и его жена с минуту понаблюдали за Голиковым. Спортивная фигура старшего лейтенанта выделялась среди многих танцоров.

— Красив Леонид, соколом плывет, — заметила жена Карпенко. — Что же, друзья, и нам пора.

Камил и Алексей танцевали по очереди со своей партнершей. Вино, выпитое за ужином, музыка и вечерняя прохлада приятно кружили голову.

— Ой, Алешенька, не могу! — смеялась его жена. — Сто витков…

— Танцуем редко, но крепко, — одобрил капитан.

— Дамский вальс! — возвестил распорядитель. — Женщины и девушки приглашают мужчин.

Алексей поплыл по кругу с женой. Камил скромно стоял на краю площадки.

— Позвольте вас пригласить? — Незнакомая девушка в белом платье чуть наклонила золотоволосую голову.

Камил не мог отказать.

— Я давно заметила, — легко подчиняясь движениям Камила, сказала она, — что вы очень хорошо танцуете…

— Вот как? — удивленно произнес Умаров, бережно кружа незнакомку. — Чем же я отличаюсь от других?..

— Очень многим. — Золотистые волосы мягко, приятно коснулись щеки Камила. — Таким именно я и представляла вас…

— Вы меня знаете?..

— Камил Умаров. — Из-под бархатных ресниц девушки светилась радостная голубень. — Знаю… А меня зовут Полина.

Летчик благодарно кивнул и спросил:

— Но кто же вам сказал?

Девушка сняла с плеча Камила свою руку, поправила медальон на тонкой ниточке искрящихся бус, мимолетно взглянула на него и, чуть откинув голову назад, в свою очередь спросила:

— Прелесть, правда?

— Да, — подтвердил Камил. Ему показалось, что он услышал едва уловимый щелчок. — Не раздавили?

— Не-ет, это замок… А узнала я о вас от ваших же друзей. Вот они, видите? Танцуют. Капитан назвал вас Умарычем, а его спутница — Камилом.

Умолкли последние звуки вальса.

— Душно. Давайте пройдем по парку, — предложила Полина.

— С удовольствием. Я только предупрежу…

— Мы ненадолго, не стоит беспокоиться, — сказала девушка.

Они ушли.

А в это время к городскому парку подъехал колхозный автобус, полный молодежи. Приехала повеселиться и Гульчара, девушка, с которой вместе рос и учился в одной школе Камил. Правда, Гуля была года на четыре моложе Камила. Работала она учительницей в «Зеленом оазисе», и, когда Умаров приезжал туда, они встречались, проводили время вместе. Теперь, по известным причинам, он не мог поехать в родной кишлак, и девушка заскучала, забеспокоилась. В часть идти и спрашивать о нем неудобно, поэтому она решила приехать вместе с молодежью в парк. Гуля надеялась встретить здесь Камила.

Осмотревшись, она не нашла Умарова ни среди танцующих, ни среди отдыхающих на парковых скамейках.

— Алеша, — заметив Карпенко, с которым уже давно познакомил ее Камил, спросила Гуля, — а где же?..

— Камил? — смутился Алексей. — Он… курит где-то…

Гуля знала, что Умаров не курит, и потому недоверчиво отнеслась к ответу капитана. Сердце застучало беспокойнее, на душе стало тревожнее. «Я так и знала, что Камил… разлюбил меня. Так и знала… Недаром же и глаз не кажет в кишлак. Конечно, что ему, летчику, кишлачная жительница? Вот их сколько, красивых девушек, — и узбечки, и русские. Городские».

— Идемте, Гуля, потанцуем, — пригласил ее Алексей, заметив перемену в ее настроении. — А ты отдохни, — кивнул он своей жене.

Гуля была в цветном атласном сарафане без рукавов, с небольшим грудным вырезом, по которому искристо переливались любимые девушками-узбечками шода — монисто из нескольких ниток мелких бус. И когда Алексей кружился с Гулей, ее сарафан и украшения сверкали веселой радугой. Легкая, подвижная, девушка была чудесной партнершей. Помимо своей воли Карпенко загляделся в милое Гулино лицо с огромными черными, чуточку печальными глазами. А когда опомнился, увидел свою жену; она сдержанно улыбалась и покачивала головой: «Ой, смотри, Алешка!..»

Продолжая вальсировать в толчее улыбающихся, счастливых пар, Карпенко думал о Камиле… И куда его увела эта синеглазая?

— Алеша, что вы шеей крутите, не простыли? — участливо спросила его партнерша.

«Не я простыл, а след Камила. Тут поневоле будешь крутить шеей: предупредить бы его». Вслух он ответил:

— Воротничок жмет, Гулечка…

Девушка рассмеялась: рубашка у Алексея была с отложным воротничком, и туда можно всунуть еще такую же шею.

Танец уже кончался, когда Карпенко заметил Камила с его новой спутницей. Она держала его под руку и, улыбаясь, о чем-то говорила. Алексей шарахнулся в середину круга и оттуда погрозил кулаком Умарову. Гуля недоумевала: «Что с ним сегодня? Нервный какой-то, рассеянный…»

Полина, увидев Гульчару, танцующую с капитаном, освободила руку Умарова и, сказав, что они еще встретятся, мгновенно скрылась в толпе отдыхающих. Как растаяла. Камил посмотрел туда, сюда — нигде нет. Подосадовал. Подошел к жене Алексея.

— Знаешь, Камил, Гуля приехала!

— Гуля? — Мысли о Полине испарились. — Где она?

— А вон с Алешей идет.

Танец кончился.

— Здравствуй, Гуля! — поздоровался лейтенант.

— Здравствуйте, — невесело ответила она.

«Ого, на «вы», — заметил Умаров. — Ну и дела-а…»

А девушка стояла, опустив руки, и тревожно смотрела на лейтенанта: «Что с Камилом? Вон и третьей звездочки почему-то нет на погонах…»

Лейтенант Майков переоделся в штатский костюм, взял небольшой чемоданчик, с которым обыкновенно ходил в баню, и вышел из авиагородка на Заводскую улицу, где всегда снимали частные квартиры вновь прибывшие в Катташахар.

Небольшой домик, куда направился Володя, был обнесен невысокой деревянной оградой. Вдоль тесного рядка штакетника зеленели стриженые кусты густой акации. За ними стояли стройные молодые вишенки, корявые урючины.

Под окнами, где по утрам падали золотые полоски света, пестрели цветочные клумбы, разбитые чьими-то заботливыми руками. Веселили глаз белые колокольчики душистого табака, кремово-розовые мордашки львиного зева, зеленые ножи ирисов.

Едва лейтенант открыл решетчатую калитку, как на ступенчатом крыльце появился сухонький очкастый Данилыч.

— Заходи, мил человек, заходи, — радушно пригласил он незнакомого юношу и предупредительно распахнул дверь остекленной веранды.

— Здравствуйте, — поздоровался Володя, усаживаясь на пододвинутое хозяином легкое плетеное кресло.

— Доброе утро, молодой человек! — На лице Данилыча разгладились давние морщины и вновь собрались густой сеточкой. — Чем обязан?

Лейтенант показал служебное удостоверение, но старик, видимо, не понял цель его прихода.

— Семья-то большая? — полюбопытствовал хозяин, приподняв очки на лоб.

— Один я. Не успел еще обзавестись…

— Оно и видно, сразу видно, — проговорил Данилыч, снова оседлывая нос очками. — Семейные люди, если они ищут квартиру, всегда ходят под конвоем своих жен, — озорно улыбнулся старик.

В открытые окна веранды влетел мотив беспечной песенки. Майков посмотрел на Данилыча: кто это, дескать, поет?

— Еленка, внучка, — доверительно сообщил он.