Люльку раскачивало от ветра, и весь хлам, который годами копился на полу, начинал медленно ползать с одной стороны на другую. Вот шустро прокатился уже потемневший шарик от пинг-понга, за ним, не торопясь, стала проползать какая-то картонная коробка…

Они уже почти дотянулись до пятого этажа… Сергей уже давно старался не смотреть по сторонам, вылупив свой взгляд на вытянутые вперед руки. Он смотрел только на них… Но высота все же хитро, исподволь, напоминала о себе: то ярким солнцем, резвыми бликами игравшим на стеклах, то скрипучей симфонией крутящихся блоков, то резкими порывами ветра, время от времени толкавшим его в спину… Но пожалуй, самым страшным было непрерывно испытываемое им ощущение хлипкого и совершенно непрочного деревянного пола, который отделял его от страшной бездны. Как бы он не сосредотачивался на руках или не закрывал глаза, все равно эти еле живые доски настойчиво преследовали его…

Наконец, корзинка остановилась, и Сергей, не поднимая головы и не отрывая глаз от рук, спросил:

— Что, мы уже на месте?

Соседа, похоже, его страх сильно забавлял.

— А тебе, что мало? — усмехаясь, переспросил он. — Самый потолок, шестнадцатый этаж! Сорвешься отсюда — не только костей не соберешь, но и всего остального!

Увидев, что Сергей так и не поднял головы, он заулыбался еще сильнее.

— Так давай, осматривайся, выбирай эту, как там её панораму!

Сам в это время начал тихонечко раскачивать люльку. Делал он это ровно настолько, насколько это сделал бы сам ветер… Люлька, находясь на самом краю шестнадцатиэтажного здания, стала мотаться из стороны в сторону…

Сергей понял, что именно сейчас для него настал час «Х» — время проверки самого себя, сражение с самим собой, со своим звериным «Я». Он словно раздвоился на две личности: звериную, которая вобрала в себя все первобытные и низшие человеческие и животные инстинкты, и героическую, для которой превыше всего была схватка со стихией, испытание самой себя… Зверь в нем метался, словно его загнали в угол; он пытался спастись от опасности любой ценой… Сергей чувствовал, как в нем нарастает желание скорчиться, распластаться на самом полу и закрыть глаза и уши, чтобы ничего не видеть и не слышать вокруг! Любой ценой переждать опасность, скрыться и спастись — вот главное, что обуревало его!

Но в тоже время, он ясно понимал, что если сделает это, то зверь навсегда победит его, сделает до конца его дней своим пленником, рабом инстинктов и эмоций. Уступить сейчас, значило для него катастрофическое поражение, которое определит всю его дальнейшую жизнь!

… Он стал медленно выпрямляться, так и не отрывая глаз от своих рук… Еще чуть-чуть и его позвоночник стал прямым как копье… Тогда он поднял голову и посмотрел прямо перед собой… Во все стороны, куда дотягивался его взор, простиралась синева безоблачного неба… На секунды он стал капитаном воздушного корабля, который бесстрашно борясь с ветрами, плывет над поверхностью земли к далеким и неведомым островам… Это в первый момент ошеломило его и показалось божественно прекрасным, безгранично широким и поразительно волнующим зрелищем! Но как только Сергей чуть скосил глаза и задел взглядом верхушки видневшихся домов, его мгновенно перекосило от ужаса. Земля словно бешенная бросалась на него, то приближаясь то отдаляясь… Казалось, он находился на странном батуте, который с неимоверной скоростью взметался вверх и точно также падал на самое дно…

Все вокруг стало каким-то нереальным и ненастоящим… Воздух превратился в вязкое желе, которое надо было не вдыхать, а всасывать, прилагая к этому усилия. Звуки до него долетали с некоторым опозданием и неприятно исковерканными… Голос напарника по путешествию казался каким-то трубным, будто доносился из огромного помещения… Он что-то говорил и смеясь размахивал руками…

Сергей совершенно не мог пошевелиться… Руки и ноги наполнились ватой, и он весь превратился в большого плюшевого медвежонка… Сознание медленно заполнял ужас… Он искал взглядом опору, за которую можно было бы закрепиться и быть уверенным в её незыблемости и прочности. Но все вокруг — тонкие досочки ограждений, паутинки веревок, тянущиеся вниз, воздушные и кажущиеся нереальными многоэтажки — было таким зыбким и ненадежным, что он боялся даже шевельнуть пальцем… Он понял, что проиграл эту схватку со страхом и сейчас ему хотелось лишь одного, чтобы эту люльку поскорее опустили вниз…

В этот момент, словно услышав его мысли, заговорил его излишне веселый сосед:

— Ну, как фотограф, не насмотрелся еще на свои руки? Руки, чей можно и на земле увидеть, ты бы лучше полюбовался…

Сергей уже был готов согласиться на спуск, как вспомнил одно очень эффективное упражнение по борьбе со страхом, о котором ему однажды рассказывал отец Анатолий…

…Если ты попал в ситуацию, когда страх начал поглощать тебя подобно вселенской тьме и не способен пошевелить ни рукой, ни ногой, то оставь напрасные попытки успокоиться и побороть его… Преврати страх из своего соперника, в своего союзника! Усиль его до неимоверных высот, пусть страх превратиться в панику и поглотит тебя всего без остатка! Накручивая себя без остановки, шаг за шагом, слово за словом, словно подбрасываешь новые дрова в разгорающийся костер… Вскоре наступит момент, когда предел будет достигнут и страх перестанет быть просто обычным страхом, а вырастет до сверхъестественных размеров… К этому времени ты десятки и сотни раз переживешь падение и свою гибель, а твое сознание будет просто не в состоянии больше воспринимать и реагировать на мощный эмоциональную волну… В этот самый момент прекрати накрутку и отпусти свой страх, предоставь его самому себе! Ты увидишь, как он, лишившись поддержки, станет медленно затухать сам собой… Сознание физически будет не способно подпитать его, находясь в эмоциональном насыщении…

Он отрицательно закивал головой и резко вскинул голову вверх. Потом стал медленно смотреть по сторонам, стараясь внимательно впитывать все, что видит вокруг… В мозг, словно в открытые ворота, вливалась масса эмоционально окрашенной информации… Огромная высота, с которое Сергей стремительно падает в самый низ… Острые шпили домов, антенн, словно ждущие летящую сверху жертву… Блестящая, идеально гладкая поверхность стекла, до которой можно дотронуться рукой, но совершенно невозможно зацепиться, чтобы удержаться от стремительно падения…

Сергей, пытаясь усилить свой страх, даже попытался слегка привстать, но ноги его совершенно не слушались. Тогда он наклонился через перила и стал смотреть вниз… Голова крутанулась так сильно, что он чуть не потерял ориентацию и не вывалился из корзины. Испугавшийся напарник, еле успели придержать его за толстовку.

— Паря, ты, что окончательно спятил? — бешено крутя глазами, заорал он. — Сиди, как сидел и не высовывайся! Сейчас вниз пойдем!

Ничего это Сергей уже не слышал… В его сознании неслась такая круговерть, что ей бы позавидовали лучшие карусели мира… Он давно уже не чувствовал своего тела, превратившись в своеобразный мешок, который бросало то в пот, то в жар. Наконец, наступило некое странное состояние, когда страх застыл, как в самой высокой точке своего полета замирает брошенный вверх камень… Сознание на мгновение прояснилось, словно страх дал им всем небольшую передышку, прежде, чем снова броситься в безумие… И тогда Сергей резко зажмурил глаза, стиснул зубы и до судорог напряг свое тело, из волнообразного желе превратившись в сгусток энергии, снаряженную пружину, готовую с убийственной силой выпрямиться… Он держался, сколько мог, насколько хватило сил в его уставшем сознании и теле… Когда сил просто не осталось, он с напряжением выдохнул скопившийся и разрывающий легкие воздух. При этом ему почувствовалось или показалось, как вместе с воздухом из тела стал уходить и страх, сковывавший его тело крепкими путами…

Двое суток до этого, примерно через четыре часа после происшествия у антиквара, в доме Брагина происходило серьезное выяснение отношений.