— Может, у тебя здесь и холодильник с микроволновкой есть?

— Я думал об этом, но не смог придумать, как изолировать электронику, — отшутился Арес. Надо же, ему это совершенно несвойственно. Может, одна из летучих мышей задела ему мозг? — Оставляю тебя одну.

На то, чтобы войти в дом Кары и выйти оттуда с подушкой и полной сумкой одежды и туалетных принадлежностей, которые лежали на полке у нее в ванной, ушло меньше десяти минут.

Пока Арес возвращался в Грецию, его разумом владела лишь одна мысль: она носит шортики от «Викториа’с Сикрет»[80].

Он с легкостью мог представить себе ее роскошные формы, обтянутые сексуальным нижним бельем. Да, стринги, кружевные трусики и прочая хрень были хороши, но почему-то на него действовало именно сочетание в шортиках мужского и женского. Действовало по-настоящему.

Аресу хотелось снова держать ее в объятиях и скользить руками вниз по спине, под резинку шортиков, обхватывая упругую попку… и, черт, он зациклился на долбаных трусах.

Чувствуя себя вебстеровским[81] неудачником, он прошел через весь дом и остановился перед дверью спальни. С его сердцем снова происходило что-то странное — волнующий трепет предвкушения. Он что, в самом деле ждет встречи с Карой? Его губы расплылись в дурацкой улыбке, говорившей «да», и — вот ужас — Арес осознал, что теряет из-за нее голову.

Ему нужно кого-нибудь убить. Нужно проветрить голову в сражении, снова найти цель и перейти в наступление, потому что сейчас он ведет себя в точности так, как те мужчины, которых он раньше критиковал. Черт, да он же сам нанимал женщин, чтобы те соблазняли вражеских командиров, а затем просто ждал, когда их собственные члены отвлекут их, а затем и уничтожат.

Кара, должно быть, — его величайшая карма.

К счастью, из ванной все еще слышался шум воды, поэтому Арес без опаски вошел в спальню и бросил подушку и сумку на кровать. Он направился к двери, но замер, услышав глухой удар и слабый вскрик.

— Кара? — Не успело ее имя сорваться с его губ, как он уже был на середине комнаты. Уровень адреналина подскочил, воинские инстинкты обострились, и он ворвался в ванную, готовый устранять угрозу.

Распахнув дверь в душевую, Арес увидел, как Кара пытается подняться на четвереньки.

— Что случилось? — рявкнул он. Страх сделал его голос грубым, и он беззвучно выругал себя за это. Ничто не должно пугать его так сильно.

Перепугавшись, Кара завизжала не хуже баньши[82] — Арес отлично знал, как звучит их вопль, — и попыталась прикрыться. Но ее усилия были напрасны — увиденное сохранилось на его «карте памяти» и отметилось как «избранное».

На Ареса из многочисленных душевых насадок лилась горячая вода, но ему было наплевать. Он присел на корточки, чтобы помочь девушке.

— Кара! — Голос Ареса надломился — словно хлыст щелкнул по плитке. — Что случилось?

— Ничего, — подтянув колени к груди, она обхватила их руками и прижалась к стене. — Я поскользнулась.

— Что? Ты поскользнулась на мыле? — Кара была слишком бледна, под глазами — темные круги, и ее отговорка ничуть его не убедила. — Чушь собачья.

— Не разговаривай так со мной, — огрызнулась она.

— Тогда скажи правду, — парировал он. — Ты упала в обморок.

Ее глаза потемнели, словно вода у берега после шторма.

— Я не падала в обморок. Я просто чувствую себя такой… слабой.

— Это уже не просто побочный эффект от исцеления Битвы, так ведь?

— Не знаю. Раньше я не чувствовала ничего подобного. Это из-за агиморбида?

— Агимортуса, — поправил Арес, уже заподозрив, что она намеренно коверкает это слово, чтобы позлить его, поскольку раньше она произносила его правильно. А он счел это очаровательным. Очаровательным. Уму непостижимо. — Скорее всего. Либо Эгида причинила вред церберу.

— Хэлу, — сказала она. Шторм в ее глазах вновь набирал силу. — Его зовут Хэл.

— Да без разницы. — Идея дать церберу кличку, словно какой-то гламурной собачонке, чертовски бесила Ареса. — Давай достанем тебя отсюда.

— Сначала мне надо ополоснуться. — Кара провела пальцами по волосам. Это движение обнажило округлости груди и глубокую ложбинку между ними, и у Ареса, несмотря на сильную влажность, пересохло во рту. — Тут еще полно шампуня.

— Я помогу.

— Сама справлюсь. — Девушка передвинулась, сверкнув дразнящими темно-золотистыми завитками в развилке бедер, и о, черт, лучше бы он этого не видел. Как и отпечаток агимортуса на ее груди, но он, по крайней мере, немного охладил его пыл.

— Это не обсуждается. Я не могу позволить тебе упасть и сломать шею. — Арес скрипнул зубами, заметив ужас на ее лице. — Мне уже много лет, и женское тело я видел миллион раз. Не будь ребенком.

— Ну, а мне еще мало лет, чтобы успеть показать это миллион раз. Так что не будь задницей.

Невозможная женщина.

— Если я тоже разденусь, тебе от этого станет легче?

Арес снял промокшую рубашку и начал расстегивать брюки.

— Нет! — Кара схватила его за запястье. — Так нормально, правда.

Арес осторожно поднял ее на ноги. Она выглядела как загнанная в угол кошка. Боже, ее кожа мягкая. Гладкая. Ее тело… да, предполагалось, что он не будет смотреть, но черт побери, она сложена как женщины его времени… его человеческого времени. Они были пышными, с формами, говорившими о плодовитости, созданными для удовлетворения страсти воина и вынашивания его потомства.

От этой мысли его член затвердел. Так, пора охладиться.

— Я могу стоять без… — Ноги у Кары подкосились, и он подхватил ее, прижав к себе. — Или нет.

Одной рукой он обхватил девушку за талию, так что ее груди оказались прижаты к его торсу, а живот — к восставшему члену.

По вспыхнувшему лицу Кары он понял, что она заметила его состояние. А по тому, как потемнели ее глаза, — что ей это нравится.

Пожалуй, в более странное положение Каре попадать еще не приходилось. Если не считать того, что она связана с цербером, носит на себе печать мистического символа, делавшего ее мишенью для наемных убийц, и мгновенно переместилась из Англии в Грецию.

А теперь она, голая, оказалась зажата в душе ходячей, говорящей легендой. И у этой легенды была эрекция. Кара где-то читала, что у обычных здоровых мужчин происходит до двадцати эрекций в день. Гм… да, Арес определенно был здоров.

— Можно побыстрее? — Девушка постаралась придвинуться к нему поближе. Потому что, чем ближе она стояла, тем меньше ее тела мог видеть Арес.

Не то чтобы ей не нравилось быть прижатой к нему. Всадник, казалось, весь состоял из твердокаменных мускулов, и, находясь так близко, Кара не могла не касаться его кожи. Боже, ей хотелось слизнуть капельки воды, блестевшие на его могучих плечах.

— Запрокинь голову. — Команда прозвучала грубо, как приказ. Но прикосновение было нежным.

— Сколько раз повторять: я не люблю, когда мне приказывают, — вздохнула она.

Арес приподнял ее лицо, взяв за подбородок. Взгляд мужчины был загадочным, непроницаемым. Кара подумала, что Арес собирается что-то сказать, но вместо этого он наклонил ее голову под струю воды. Его ладонь ласково прошлась по лбу и коже головы. Движения были осторожными, бережными, точно он боялся, что прикосновением причинит боль. В каком-то смысле он действительно причинял. Ее сердце колотилось бешено, почти болезненно — никто никогда не проявлял такой заботы о ней.

И как может быть таким нежным тот, кто настолько спокойно убивает, кто совершил то, что показал ей Хаос?

Пальцы Ареса длинными, успокаивающими движениями расчесывали ее волосы. Постепенно веки девушки отяжелели, и она закрыла глаза. Ее мышцы расслабились, и она повисла на нем. Прикосновения Всадника были очень умиротворяющими, но кровь стучала у нее в ушах и быстрее бежала по жилам. Печать на груди начало покалывать. А между ног становилось всё жарче.