– Дерьмо, – выругался я, опускаясь на пол. – Я не хотел этого.

– Хотел, – возразила мне Алиса. – Точно так же, как я хотела прикончить их всех.

С некоторым удивлением я осмотрел помещение. Тела без движения лежали в разных местах и позах.

– Ты их?.. – меня захлестнул шок.

– Нет, я ведь не сказала, что я их убила. Хотела, но не сделала. Потому что я, в отличие от некоторых тугодумов, – Алиса нагнулась и ткнула пальцем мне в лоб, – не пытаюсь строить из себя невесть что. Если бы ты был в ладах с собой, ты бы не творил дерьмо по каждому мелкому случаю.

– Я разве…

– Да. Ты и разве, – раздраженно перебила меня вампирша. – Ты убил уже второго человека, и это меня бесит, потому что умирают они просто так. Если я убиваю, то я либо использую в пищу, либо устраняю с пути. Ты же идиот, который обрывает жизни ради секундного порыва. Поэтому я – вампир, а ты – уродливое животное.

– Я не животное, – ответил я.

– Пока что подтверждений этому не вижу, – в голосе Алисы слышалось отвращение.

Подняв взгляд на лицо вампирши, я по-прежнему не увидел ничего в ее глазах, но мне это и не нужно было. Она протянула мне кинжал.

– Пойду к колодцу за водой. Разберись с этими парнями.

– Что мне с ними сделать? – спросил я, недоуменно хватаясь за рукоять протянутого Алисой оружия.

– Свяжи. И сделай что-нибудь с трупом, я не хочу, чтобы он лежал у меня перед глазами.

Стул, которым Алиса подперла дверь кабака, был отодвинут. Петли заскрипели. Я остался один. Мой взгляд упал на руки. Они были заляпаны кровью. «Зачем она дала мне кинжал?..»

– Черт… – выдохнул я.

Мне предстояло отыскать веревки. Наверняка они здесь были, потому что в хозяйстве вещь нужная. Поднявшись с пола, я первым делом схватил со стойки тряпку и кое-как обтер ладони. Попутно с этим осмотрев комнату, я почувствовал отвращение к самому себе. Кровь была практически везде: на полу, на столах, на стульях. Я начал возбуждаться еще тогда, когда заговорил с хозяином кабака. Потом цепь – она подогрела меня. И затем… я просто убил человека голыми руками? Отличная работа, инквизитор.

Веревки я нашел среди прочего хлама, что был в мешке, лежащем под стойкой. Прикинув, на много ли хватит, я приступил. Стаскивая тела оглушенных крестьян на пол, я накрепко связывал их руки. Оставшуюся веревку я использовал в качестве кляпа – она была достаточно толстой, чтобы зубами было сложно разжевать. Поэтому, вдоволь намаявшись с узлами и зловонными ртами, я вскоре остался один на один с трупом.

Его мертвые глаза встретили мой взгляд с немым достоинством нашедшего покой. Я тяжело дышал. Запыхавшись после укладывания потерявших сознание тел, я еще не успел отдохнуть. Сил было на удивление мало. Хоть раны почти не кровоточили, я чувствовал, как через них сочатся силы, покидая тело. Я встал на колени рядом с мертвецом. Его лицо, распухшее и потемневшее от ударов, было чем-то похоже на какое-то блюдо. Я наклонился. Кровь словно соус, не совсем свежий, уже подсохший, но я был уверен, что внутри нечто посвежее. Он ведь умер недавно. Только что. Внутри наверняка все пропитано нежнейшей подливой.

Я сглотнул слюну. «Надо убрать покойника. Алиса может скоро вернуться, ей будет неприятно, что я не справился даже с такой задачей, – думал я, берясь за кинжал. – А я ведь не хочу ее расстраивать, ведь так?»

Осторожно ухватившись за ворот рубахи, я одним плавным движением распорол ее, обнажая грудь умершего. «Вы только посмотрите, какая мерзость, – усмехаясь, я приложил лезвие к груди. – Волосатая обезьяна».

Кромка кинжала легонько скользнула по мертвому телу. Свежая кровь недавно умершего сердца засочилась через новую дверь. Я наклонился еще ниже, разглядывая порез в упор. Сок вытекал. «Видимо, его внутри полно!» – улыбнулся я. Кинжал погрузился глубже. Мне надо было посмотреть на то, чем нафарширован этот уродец. Наверняка какими-нибудь помоями.

Врата раскрываются, являя моему взору великолепнейшее зрелище: цветущие клумбы, свежие, дышащие. «Алиса соврала, – решил я. – Как он может быть мертв, если внутри него столько жизни?»

Мое сердце радостно стучало. Я коснулся потрескавшегося лица.

– Эй! – зашептал я. – Ты только посмотри, что внутри!

Кинжал вошел глубже. Я медленно провернул его, наслаждаясь видом опадающих лепестков. Нужно достать корни, они мешаются.

Я запускаю руку в это царство цветущего рассадника. Мои ноздри дразнит невероятно тонкий аромат, наверняка пчелам нужно трудиться как безумным, чтобы получить доступ к такой прелести. А у меня это – бесплатно! Я как королева улья, только без подданных. Лучшее только мне.

Погружая лицо в клумбу, я все чаще сглатываю слюну. Лепестки – нежнейшие, такие мягкие, и мне уже не терпится попробовать их. Но мне мешают шипы. Я хватаюсь за один и тяну изо всех сил на себя. С тихим треском он ломается, и я берусь за следующий. Один за другим, я выдираю их, освобождая путь к заветному, к прекрасному – нежнейший бутон, кажется, краски так и льются с него. Сердцевина, блестящая в окружении лепестков, представляется мне принцессой. А я – ее принц. Я не уверен, что вправе касаться этого пальцами, но внутри все надрывается от нетерпения, и мне приходится нарушать эту красоту.

Я вдыхаю запах, чувствую свежесть утренней росы, а над моей головой – словно солнце раскидывается своими лучами. Меня окружает легкий свет, я тону в аромате, и так не хочется прекращать эту эйфорию.

Но впереди ждет экстаз.

Прикрыв глаза, я дотрагиваюсь губами до вырванного бутона, который так трепетно покоится на моих ладонях. Он дрожит в моих руках, я приоткрываю рот и беру его, захватываю как можно больше. Касаюсь его языком, чувствую податливость, чувствую скромность.

Сердце дрожит. У меня во рту.

Я жадно рву его зубами, глотаю кусок за куском, меня заливает кровью, я испачкал в ней руки, лицо, но мне плевать, омерзительный вкус грызет мой язык, я морщусь от стойкого, отвратительного металлического чувства, заполнившего мой рот, но продолжаю глотать. Горло сжимают рвотные позывы, я весь дрожу, а голову медленно заполняет туман.

Первый поток вырывается из меня, струей бьет в ладони, меня рвет прямо в распотрошенное тело. Я корчусь над ним, выворачивая себя наизнанку. Перерыв. Я вдыхаю. Воздух отравой заполняет мои легкие, и я вновь подчиняюсь спазму. Запах крови в носу, от него не избавиться, и в глазах темнеет с каждой секундой все больше.

Ненавижу себя.

Я вытираю испачканные руки об пол, отползая от омерзительного зрелища. Меня перестало рвать, но голова кружится, я едва дышу, задыхаясь в потоках кислорода.

Под моей спиной холодный пол. Я закрываю глаза, пытаясь успокоить дыхание. Раны на теле затягиваются, я чувствую это. И все же.

Как далеко это все зашло?

От чего я блевал? От вкуса сырого мяса? Или от самого себя? Не знаю. Будь моя воля – я бы умер еще тогда, в Гриде. Там все должно было кончиться.