– Я… не знаю… – пролепетала вампирша, кривясь и вяло пытаясь высвободиться.
– Помнишь, ты выпила мою кровь в первый раз? – шептал я, пытаясь поймать взгляд Алисы. – Думаешь, близкая смерть научила тебя не тратить свое тело на способность? Ни черта. Ты выпила кровь моего отца через меня, и она сделала тебя сильнее. Потому что я – его прямой потомок, а ты – абсолютно измененная его версия. Ты была наполнена мертвой кровью, а я – живой. Мы противоположны, но все же, тот укус свел нас к единому. Ты наполнилась силой отца, а я окончательно пробудил то, что мне оставили родители – свои глаза.
– И к чему ты клонишь? – спросила Алиса. В ее взгляде я видел понимание, но она желала не этого. Она хотела лишь одного – чтобы я наконец-то сказал то, что собирался.
– К тому, – шепнул я, наклоняясь к ее лицу, – что ты… – я приблизился вплотную, прикоснувшись к ее губам, – моя сестра.
Алиса вздрогнула, ее рука попробовала меня оттолкнуть, но попытка эта была вялой, не направленной желанием… в сопротивлении девушки сочилась неуверенность, я чувствовал это, и поэтому был уверен в том, что делаю. Кем бы мы ни приходились друг другу, мы осознали тела друг друга. И пугать Алису нашим родством слишком неправильно. Мы никогда не были знакомы как брат и сестра, и вскрывшаяся связь лишь объяснила нашу схожесть, но не поставила ни одного правила. Мы по-прежнему были свободны в наших решениях, и поцелуй – одно из таких. Он закреплял все сказанное и открывал дорогу дальше. Ведь если говорить честно… я бы не смог смотреть на то, как Алиса целует кого-то другого. Я не готов терпеть чью угодно руку на ее теле, ведь уже было негласно решено – мы с Алисой принадлежим друг другу. И избегать этого лишь из-за общего отца означало бы поставить нас в тупик. Смог бы я быть честен с этой девушкой, если бы прятал свои желания от нее лишь из-за родства? Смогла бы она быть счастлива, если бы это правило, присущее лишь людям, встало бы между нами? Да и… что такое родство? Общая кровь? Духовная связь? Каким образом она может помешать чему-либо? Наша связь, настолько похожая на любовную, но настолько далекая от этого, лишь подкрепляется родственностью, ставит ее в фундамент, делает ее основой того, что можно выстроить только общим желанием.
– Джордан… ты уверен, что это правда? – прошептала Алиса, когда я отстранился.
– Я найду Акселя и заставлю его говорить. И каждое слово, вышедшее из его поганого рта, будет подкреплять мое.
– Но… как можно объяснить мои воспоминания? О тех годах…
– О каких годах? – улыбнулся я. – О тех, которых ты не знаешь?
Алиса на некоторое время замолчала, а потом усмехнулась.
– И то верно…
Я обнял девушку и шепнул ей:
– Душа хранит слишком много в себе. Я вспоминал то, что никак не мог прожить в этой жизни…
– Он рождается!
– Сожри свою мать, дитя…
–… поэтому никто не сказал, что все твои воспоминания принадлежат телу. В любом случае, мы вместе найдем Акселя и заставим его говорить. Хорошо?
– Конечно… я с тобой, Джордан, – ответила Алиса, и впервые в ее голосе я услышал довольство. – Это так странно… Я чуть не разревелась, пока ты все это говорил.
– Я видел, что тебе было тяжело. Но я по собственному опыту знаю, что это надо просто перетерпеть. Со временем все уляжется.
– Спасибо…
Рассмеявшись, я отстранился. Алиса посмотрела на меня. В ее глазах были слезы, но улыбка предвещала лишь радость. Я легонько провел пальцем по щеке девушки. Она наклонила голову, доверительно касаясь моей ладони губами.
Подумать только, как я жил без нее?
Алиса вздохнула и отошла от меня. Ее улыбка медленно исчезла, а в глазах проснулась привычная живость; туман стал двигаться медленнее, возвращаясь в привычный ритм.
– Судя по тому, как ты резво меня целуешь, ты более-менее оправился, – подмигнула Алиса. – Идем, Джордан. Нам надо дойти до следующего поселения раньше, чем ты окочуришься от голода.
– Если бы чьи-то клычки были не такими жадными, нам бы не пришлось спешить, – с усмешкой напомнил я, подхватывая с земли Тласолтеотль.
Моя сестра рассмеялась и, беззаботно пожав плечами, отвернулась, продолжив путь.
– Подумать только, Джордан, – наигранно прозвенела Тласолтеотль. – Неужели ты наконец-то догадался сложить два и два?
«Только не нужно делать вид, что ты все это знала», – вздохнул я.
– Я этого всего и не знала, – спокойно ответила богиня. – Но у тебя уже давно были подозрения, не так ли? Странно, что ты так все это затянул. Неужели ждал, пока она влюбится?
Цокнув языком, я развернулся, поднял из дорожной пыли окровавленный бинт и крепким движением завязал его на рукояти, этим самым затыкая Тласолтеотль рот. Оставив конец клинка волочиться по земле, я поспешил догнать ушедшую вперед вампиршу…
Special Episode 1
Его туловище сгорбилось. Конечности напряглись. Он – хищник. В его голове стучит лишь одно слово.
Убить.
Этого человека больше не заботило прошлое, будущее, настоящее. Ему был неважен сам факт жизни. Он утратил его. Все, что ему нужно – свидетельство смерти. Доказательство того, что она повсюду.
Руки медленно поднялись. Пальцы вгрызлись в древесину – промокшую под снегом, покрытую трещинами. Его глаза устремились вниз, ведь там, под холмом, во впадине, устроились три костра.
Охотник собрался. Вся его воля сжалась в один пучок, направленный в пустоту. Он чувствовал, что еще хоть одно убийство, и его жажда взыграет в полную силу. Он не сможет остановиться. Больше никогда. Поэтому его клыки мешкали, его когти точились об камни, его ладони мерзли на снегу, а ступни переминались, не решаясь начать бег.
В его разуме еще остались следы прошлого. Оно не ушло далеко. Всего лишь осталось там – в городе. Из которого он вышел совершенно другим существом.
– Может быть, я не чувствую ваши души, – прошептал он, и облачко пара нерешительно развеялось перед губами говорившего, – но у меня все еще есть глаза и нюх.
Он двинулся. Осторожно спускаясь вниз, хищник готовился испытать на вкус чужую кровь. Его жертвы ничего не подозревали. Они грели себе воду, еду, руки, даже не догадываясь, что смертельная тень уже накрыла их целиком – осталось лишь подождать секунду-другую, пока она не опустится вниз, раздавив их, оставив после них лишь мокрое место.
Его язык не намерен был говорить. Рот был на замке. Руки перебирали снег все быстрее, ноги отталкивались от камней.
Он выследит вас. Чего бы это ни стоило.
Из-под кровавых прядей показалось лицо, уже почти забывшее себя. Люди вздрогнули. Они чувствовали дыхание зверя, но видели перед собой человека. Их пальцы нерешительно сжали рукояти кинжалов. Ружье тихо щелкнуло затвором.
Он не стал мешкать. Его плечи сжались и расправились, тело пустилось в прыжок. Кровавый фонтан брызнул из прокушенного горла, заливая белоснежное одеяло, щедро сдобренное отблесками ночного костра. Хрип, крик, визг.
Когти смешивали ткань с плотью. Люди, не укрывшиеся от непогоды, не могли спрятаться и от смерти. У них не было ни единого шанса. Так же, как и у одной женщины однажды.
