Марго последний человек, который сейчас захочет меня видеть, особенно после перепалки днём, но других вариантов нет. По пути к её дому Джейк теряет сознание. Я паркуюсь на подземной стоянке под её домом, а затем тащу всё ещё безжизненное тело Джерихо с заднего сидения в багажник. «Скайлайны» не славятся просторными багажниками; уходит три попытки на то, чтобы закрыть эту грёбаную штуковину. Я снимаю куртку и накидываю её на голову Джареда, которая по-прежнему на заднем сидении, а затем несу своего лучшего друга к лифтам. Его кровотечение, кажется, остановилось, и я довольно уверен, что это не хорошо. Наверное, у него просто закончилась кровь.

На пятом этаже я стою у двери, которую чуть не выбил всего пару часов назад, и повторяю всё снова. Я бью кулаком по дереву, пока Марго не открывает дверь. Она бросает на меня один взгляд и качает головой.

— О нет. Ни за что. Ты, наверное, издеваешься.

Котёл под наблюдением никогда не кипит. Сколько раз я слышала это за свою жизнь, и почему продолжаю смотреть на этот проклятый телефон? Я физически не могу себя остановить. Он не позвонил. Он не написал. Прошло три часа, а я совсем ничего от него не слышала.

— Ради бога, Саша, перестань дёргать коленом. Ты меня нервируешь, — Али ставит на столик третью чашку кофе, который мне сварила, в процессе бросая ненавистный взгляд на Эндрю. Он стоит у окна, глядя на улицу, спиной к нам, но я практически уверена, что он должен чувствовать огонь и серу, которые Али шлёт в его сторону. Он не сказал больше трёх слов с тех пор, как мы сюда пришли.

— Ты расскажешь мне, что происходит? — шипит Али. — И какого чёрта он делает в городе?

— Я тебя слышу, знаешь ли. Я приехал потому, что переживал за Сашу. Это преступление?

— Поздновато теперь показывать свою заботу, разве нет? — огрызается Али.

У меня кружится голова, и меня тошнит. Я схожу с ума от волнения.

— Стоп! Просто остановитесь. Пожалуйста. Господи. Вы сводите меня с ума. Вы можете оба просто… без этого? Оглушающая тишина была лучше, чем ваша ругань.

Али садится, бросая на меня обиженный взгляд. Она просто пытается меня защитить, я знаю, но сейчас мне слишком плохо. Я не должна огрызаться. Я должна сохранять спокойствие, но это так тяжело, когда…

Мой мобильник оживает. Я чуть не роняю его в спешке ответить, адреналин как бензин охватывает моё тело огнём.

— Алло? Рук, боже, где ты?

— Мисс Коннор? — голос на другом конце провода принадлежит не Руку. Он принадлежит кому-то намного старше, намного грубее, если это человечески возможно. Надежда, которая только что заполнила моё тело, вмиг угасает. — Мисс Коннор, это детектив Джейкоби. Может, вы помните, мы недавно встречались в больнице?

Джейкоби. Как я могу забыть? Я не скрываю разочарования в голосе.

— Чем я могу вам помочь, детектив?

— Я подумал, вы захотите знать, что мы определили мужчину, который ворвался в музей и напал на вас. Его зовут Каспер Рейнс. Бывший морской пехотинец. Его нашли бродящим по улицам ранним утром, он был дезориентирован и сильно ранен.

Я наклоняюсь вперёд, поставив локти на колени, прижимая телефон к уху и не в силах моргнуть.

— Вы его нашли? Он в тюрьме?

— Да. Он страдает от тяжёлой шизофрении. И вы были правы. Судя по всему, вы сильно его ударили. Сегодня утром его доставили в Маунт Синай.

— У меня проблемы?

— Нет. Нет. Вы защищались. И он признался в убийстве охранника. Нужно будет ещё разобраться с документами…

Некоторое время он что-то говорит, но кто знает, что именно. Они поймали его. Копы поймали Каспера. Моё облегчение сокрущающее. Я едва могу восстановить дыхание. Больше никаких переживаний, что я проснусь посреди ночи, а он будет там, стоять у моей кровати. Больше никаких оглядок через плечо.

Тогда где Рук?

— Мисс Коннор? Мисс Коннор? Я не совсем расслышал.

Должно быть, я задала вопрос вслух.

— Простите. Ничего. Я могу приехать в отделение через пару дней? Так подойдёт?

— Хорошо. Только, пожалуйста, не говорите с прессой, пока мы не сделаем официальное заявление.

— Не буду, — я вешаю трубку и сразу же проверяю телефон. Никаких пропущенных звонков. Никаких сообщений. Я закрываю глаза.

— Пожалуйста, кто-нибудь расскажет мне, какого чёрта происходит? — это лучший, самый влиятельный голос Эндрю. Его голос банкира-инвестора. Его голос «я-зарабатываю-шестизначную-зарплату-в-Техасе».

Али прочищает горло.

— Саша встречается с двадцатитрёхлетним бывшим заключённым с пристрастием к любовным романам.

Я хочу её убить.

— Что? Это правда?

Я открываю глаза и вижу, что Эндрю наконец отвернулся от окна и смотрит на меня как на чужую. Теперь я для него чужая. Однажды у нас было общее прошлое, но теперь мы оба другие люди. Мы больше не узнаём друг друга. Меня внезапно посещает ужасное осознание того, что я никогда его не любила.

— Это… это так безрассудно, Саша, — говорит он. — Честно, я знал, что тебе трудно, но это нелепо. Как ты можешь…

— Иди к чёрту, Эндрю.

— Прости?

— Я сказала, иди… к чёрту… Эндрю. Уходи. Сейчас же, — он моргает, его веки трепещут, пока он явно пытается обдумать, что я говорю. — Возвращайся в Техас, возвращайся к Ким. Возвращайся к своему новому сыну, которого я буду отказываться называть Кристофером до скончания времён. Иди! Я не хочу тебя здесь видеть! Я больше никогда не хочу тебя видеть!

Али издаёт удушливый звук, когда я упоминаю его нового ребёнка. Она вскакивает с кресла, подняв руки, будто готова действовать, но особо не знает, что делать.

— У тебя есть ещё ребёнок?

— Ты изменилась, — шепчет Эндрю. — Ты всё ещё пьёшь?

Я пересекаю комнату и ударяю его по лицу. Мне надоело обмениваться словами с этим мужчиной. Мне надоело смотреть на его лицо. Надоело дышать с ним одним воздухом. Если он не уйдёт, то уйду я. Я разворачиваюсь и иду. Али зовёт меня, но я не останавливаюсь. Я ухожу из её квартиры, и моё тело, кажется, намного легче. Эндрю очень давно на это напросился, и осознания, что Каспер в полиции, почти достаточно, чтобы я зарыдала. Мои рёбра, моё лицо, моя нога… все практически возвращается в норму. Сейчас мне нужно, чтобы появился Рук, и я действительно поверю, что этот кошмар почти кончился.

Я не спешу домой. Когда в Нью-Йорке идёт такой снег, город продолжает пульсировать и гудеть, всегда двигаясь вперёд под настойчивый звук барабана. Но дробь немного замедляется. Люди больше осознают своё окружение. Видят других людей на улице. Дым и пар, холод, который заставляет чувствовать себя живым.

Я медленно иду, вспоминая времена, когда шла от Али с Кристофером. Я всегда думала, как он воспринимает мир без всего этого хаотичного шума; даже тогда мне казалось, что жизнь была бы намного спокойнее без сирен, скрипящих шин, грохота лезвий вертолёта и болтовни уличных торговцев. Он так внимательно наблюдал, изучая улицы и дома вокруг него. Он действительно смотрел на людей, на их лица и руки. Он видел больше, чем большинство людей.

Боже, я скучаю по нему.

Я почти у дома, когда рядом со мной останавливается серебристая «Ауди». Поначалу я ничего о ней не думаю, но когда опускается окно, и выглядывает темноволосый мужчина, я вижу, что его майка испачкана кровью, и действительно начинаю думать.

— А, мисс Коннор, — произносит он с тяжёлым акцентом. — Вы намного красивее, чем на фотографии в конце вашей книги, хермоса [35] .

Джерихо нет.

Не трудно открыть багажник машины изнутри, а он работает с машинами вечность. Если кто и выберется из багажника, так это он. Я матерюсь, захлопывая багажник. Грядёт адская расплата за то, что произошло сегодня днём. Но он не застанет меня врасплох. Ни за что, чёрт возьми. Если он ещё не истёк кровью и не умер где-нибудь в сугробе, если каким-то образом вернулся в гараж, я буду готов.