— Из анатомического альбома, — рассмеялся дракон. — Два рисунка. Скелет человека и мышечная система.

Очень развитая мышечная система. Не «бугры» и «банки» современных культуристов, а спокойная сила древнегреческих Аполлонов. Я положила ладонь на грудь короля и тихо сказала:

— Но ведь он не настоящий. Зачем ты все-таки пытался уговорить меня на близость в первую брачную ночь, когда мог прийти в истинном облике, и все бы получилось само собой?

— Чешуя, — в десятый раз озвучил причину дракон и добавил: — Я не слишком хорошо чувствую твои прикосновения сквозь нее, что-то мешает. А если слиться с Эйнором полностью, то я ощущаю кончиками пальцев бархат твоей кожи так остро, словно веду по ней языком. Каждый оттенок удовольствия, каждый твой отклик. Я и сейчас теряю голову, хотя нас разделяет половина дворца.

Нервные окончания. На ладонях оживленного Эйнора их в несколько раз больше, чем на чешуе. Эта мысль показалась важной, но все, что я успела сделать — просто запомнить ее.

— Я хочу подарить тебе ласку, не обрывая контакта с куклой, — тихо сказал он. — Не думая, что я не идеален. Что со мной что-то не так. Ты ведь знаешь, что Эйнор — это я. Для тебя ничего не изменится, а я буду спокоен.

Уверен в себе, свободен от комплексов, прилипших к нему вместе с чешуей. Я могла отказаться, как раньше, и выставить его за дверь, а могла решиться на эксперимент. Поддержать мужа в том, чего ему хотелось больше всего. Представить на одну ночь, что чешуи нет, и никогда не было. Я сомневалась, что он доведет дело до близости. Скорее всего, бросит Эйнора, как после поцелуев в парке, и придет в спальню сам. Но сейчас я должна уступить. Если мы вместе, то целиком и без остатка. Даже если это кажется безумием. Я закрыла глаза и поцеловала дракона.

Тепло марионетки по сравнению с прохладой чешуи казалось обжигающим. Я провела ладонями по плечам короля и поняла, о чем говорил дракон. Мне тоже не хватало этого, как я не пыталась убедить себя в обратном. Совершенное мужское тело с сердцем и мозгами моего мужа. Теперь я заводилась от любой мелочи. Аромата мяты, грубоватых ласк и знакомого нетерпения. Дракон не снимал, а срывал с меня сорочку, сбросил подушки на пол.

— Ложись, — приказал он, — я хочу тебя видеть.

Туман уже стелился по углам комнаты, наш мир стал меньше, уютнее, свободнее. Я лежала на тонком покрывале и не чувствовала стыда, когда дракон, увлеченно и с оттенком любопытства обводил кончиками пальцем мою грудь, касался сосков. Такие нежные и легкие прикосновения как никогда дразнили и будоражили. Эйнор исчез, Тени не стало. Тот, кого я ощущала рядом с собой, и был настоящим драконом.

— Ты прекрасна, — говорил он мне, как слепой скульптор своему творению. Он изучал каждый изгиб моего тела. Я разогревалась от ласк, плавилась под ладонями. Жар волнами растекался по плечам, животу, бедрам. Аромат мяты стал острее. Я узнала влажное прикосновение язык на шее, потом на груди. Дракон тоже не ведал стыда. Куда-то исчезла вся стеснительность. Я вздрогнула, почувствовав, что он целует мой живот, спускается ниже.

«Нет» — так и не сказала я. Хотела оттолкнуть, но только сжала в кулаках покрывало. Моя очередь открываться и позволять мужу делать то, о чем с другим мужчиной даже думать не могла. Я не выдержала и застонала, когда он проник в меня языком. Сжимала ноги, рвалась вверх, прочь от невероятной ласки, от самого острого удовольствия.

— Нет! — теперь уже вслух. На одной протяжной ноте одновременно со взрывом. Ярким, болезненным. Жар вышел вместе с криком и остался на коже испариной. Я потянула дракона за плечи к себе. На мгновение он замер, понимая, что я хочу поцеловать, но я не дала нам обоим передумать. Самое сладкое безумие всегда рождается от страсти. Я запуталась пальцами в волосах Эйнора, забыла о деревянных нюансах между нами и половине дворца. Я собиралась подарить мужу такое же наслаждение, какое он подарил мне, но пока только руками.

— Ты, правда, все чувствуешь? — хрипло спросила я и потянулась к штанам. Мужское достоинство или то, что его заменяло, ощущалось под тканью каменной твердостью. Большой такой. Как у дракона.

— Да, — ответил он. — Все, все.

— Хорошо.

Я снова закрыла глаза и обернула фантазию на пользу нам обоим. Дракон отзывался на ласку, тянул воздух сквозь стиснутые зубы. А потом накрыл мои пальцы своими и сжал крепче. Его взрыв звучал тихим стоном. Ощущения были настолько реальными, что я почувствовала несколько горячих капель на тыльной стороне ладони. Тень ничего не делал наполовину. Эйнор получился настолько живым, насколько это вообще возможно.

Спать в обнимку с деревянным королем было все равно, что с плюшевой игрушкой. Под утро мне это показалось даже забавным. Большой, мягкий, теплый. Тень то бросал контроль, то снова возвращался, чтобы прошептать мне какие-нибудь ласковые глупости. Ненормальное у нас вышло счастье. Совершенно невменяемое.

Зато все были довольны. Я видела, как улыбались украдкой две служанки, прибывшие, чтобы помочь нам умыться и одеться. Эйнор смотрел на них хмуро, но королевская строгость сейчас никого не пугала. Я прикидывала в уме, за сколько секунд радостная новость разлетится по дворцу: за пять или за десять? Их Величества помирились и приступили к своим непосредственным обязанностям. Делали наследника.

— Прикажете наполнить ванну? — спросила одна из девушек.

— Нет, — ответил Эйнор и схватился за подбородок. — То есть да, но позже. Если Ее Величество захочет.

Мне не понравилось это движение. Я пригляделась к лицу марионетки, но ничего странного не заметила. Кожа ровная, чистая.

— У вас зуб разболелся?

Король поморщился. Или так сделал Тень?

— Нет, все в порядке. Пройдет.

Но потом снова без всякой на то причины схватился за подбородок. Рефлекс, над которым не властен разум. Кукловод махал рукой, а марионетка повторяла за ним. Что-то случилось.

Девушки переглянулись, но ничего не поняли.

— Оставьте нас, — приказала я.

Символами писать бесполезно. Слишком долго. Эйнор не бледнел просто так. Только, когда Тень забирал часть своей силы обратно. Я с трудом дождалась, чтобы служанки, шурша юбками, ушли. Пытать его? Припереть к стенке?

— Еще одно покушение, да? На тебя напали в подвале, пока я спала здесь? Не молчи, пожалуйста.

Он не хотел признаваться. Прятал взгляд и никак не мог убрать руку от лица. Морщился и возвращал ее обратно. Там рана? Он себя лечил?

— Чешуя, — наконец, сказал дракон. — Я пытался ее срезать. Поддел край возле губ и слишком глубоко засунул нож. Все пройдет. Это просто неприятно.

Я долго смотрела на него и ничего не могла сказать. В голове стучало: «Это я виновата». Вернее, наш вчерашний эксперимент и то, с каким блаженством я нежилась в постели под боком у деревянной куклы. Желание избавиться от чешуи стало нестерпимым. Настолько, что дракон схватился за нож. Я не стала ругаться, обвинять его в легкомыслии, меня другое волновало. Сердце стучало быстрее, стоило представить кровоточащие раны на теле мужа. Досталось только подбородку или еще что-то пострадало? Руку или ногу перевязать проще. Чтобы управлять марионеткой Тени не обязательно ходить. Он мог сейчас лежать в кровати и врать мне про «все пройдет».

— Лекарь видел твои раны? Кровотечение остановилось?

— Нет и да, — ответил дракон. — Ирина, я благодарен тебе за заботу, но сейчас не о чем волноваться.

— А потом? Как далеко ты собираешься зайти? Освежевать себя заживо?

— Магистры были бы счастливы, — пошутил дракон, но я не оценила.

Всматривалась в холеное лицо Эйнора и пыталась по болезненному блеску в глазах хотя бы приблизительно догадаться, насколько паршиво он себя чувствовал. Можно ли говорить или уже пора бежать в подвал с реанимационной бригадой? А еще язык не поворачивался спросить, получилось ли? Лучше бы нет. Или да? Я не знала. Не стоили его страдания удовольствия чувствовать меня кожей. Если такова цена «нормальности», то я согласна всю жизнь спать с деревянной марионеткой! Жаль, что выбирать не мне, а дракону. Вчера мы спали в разных комнатах, не смотря на все, что было. А хотелось вместе. До таких вот приступов кровавого безумия хотелось.