Я оглянулась на черный камзол, ставший серым, и медленно выдохнула. Ничего. Где наша не пропадала? Научусь.

— Последний вопрос, Ваше Величество, — перешла я на полуофициальный тон. — Свитницам я рассказала, что ты летал за подарком. Весь двор ждет, что же там такого?

Дракон замер, не расстегнув до конца пуговицы на камзоле короля.

— Знаю, что не к месту и не вовремя, — осторожно добавила я. — Извини, я снова самовольничала.

— У меня есть подарок, — ответил он и потянулся к поясу Эйнора. — Неготарианское стекло, показывающее магию. Последний артефакт. Свитницам понравится и тебе пригодится. А чтобы весь двор оценил его по достоинству, мы устроим магическое представление. Осень, скоро праздник урожая. Почему нет?

Идея показалась удачной, но я тут же вспомнила обстоятельства, при которых разбилось предыдущее стекло.

— Только Эйнора нельзя показывать, да?

— Да, — через паузу ответил дракон. — И раз уж зашла речь об артефактах, то ты должна знать. Я приказал женщинам ехать в столицу не просто для того, чтобы следить, как они хранят тайну. Госпожа Рулла обещала сделать на основе стекла новый артефакт. Мы воспользуемся соком дерева богини и вплетем в неготарианскую поделку несколько заклинаний. Чтение памяти, например. И если получится, то допросы не понадобятся. Я через стекло буду видеть, кто знает тайну крови дракона-младенца, а кто нет.

Даже с усталостью вспышка радости ощущалась жаром в груди. Я сжала руку дракона и с надеждой заглянула в глаза.

— Неужели выход найден? Так быстро? Мы не будем казнить толпу невиновных?

— Не спеши, родная, — вздохнул Тень. — Затея из разряда неисполнимых. Ты знаешь, как плохо сочетается магия двух разных миров. Вместо добавления новых заклинаний мы с Руллой и Неттой можем сломать те, что там уже есть, и тогда стекло помутнеет. Перестанет работать. Я схватился за предложение артефакторов, как утопающий за соломинку. Когда они поняли, что я собираюсь сделать с заговорщиками, то испугались за свои жизни. И в качестве откупа Рулла предложила помочь найти всех, кто знает тайну и стереть им память. Возьми стекло, покажи его свитницам. Пусть они привыкнут к нему, наиграются и перестанут считать подозрительным. А перед праздником артефакторы его изменят. Я соберу на представление всю магическую знать королевства, как когда-то на Высокие смотрины. Ты сядешь рядом с Эйнором и рассмотришь магистров через стекло. Тех, на кого укажешь потом пальцем, стража арестует.

— И никаких допросов, — повторила я. — Быстро, надежно, эффективно. Мы посадим в подвал всех одновременно. Никто не уйдет и не сможет предупредить других.

— Да, — жестко ответил дракон. — Осталось найти Пиррона с Давеном. Я дам Рэму срок до праздника. Посмотрим, как он справится. А теперь иди спать. Надеюсь, на моей чешуе чудеса в королевстве не закончатся и у нас со стеклом получится.

— Я тоже надеюсь.

Следующие несколько дней было легче пережить, чем мысленно описать все, что происходило. Я словно следила за черепашьими бегами, делая ставку то на одного медлительного спринтера, то на другого. Повозка с артефакторами катилась к столице. Тайну фальшивого яда дракон Нетте не открыл, в качестве противоядия выдал очередной ягодный сироп, но теперь держал ее в страхе угрозой казни за разглашение тайны. Рулла обложилась фолиантами и прямо в дороге пыталась изобрести новые заклинания. Свитницы радостно готовились к празднику, вырывали друг у друга стекло-артефакт и охали, когда очередное заклинание расцветало ярким облаком. Они никогда раньше не видели магию. Даже синяя пыль-индикатор не давала той картины, что открывалась со стеклом или с черным уровнем. Я только сейчас по-настоящему начала ценить свой дар. Дракон то запирался в подвале и отколупывал чешую, то учил меня управлять Эйнором. О, я делала успехи! Король под моим чутким руководством одевался, расчесывал волосы и жестами прогонял слуг. На заклинание измененного голоса моего резерва сил уже не хватало. И я только к концу пятого дня поняла, в чем дело.

Недомогание первого триместра беременности все-таки настигло королеву Элезии. Я быстро уставала, все время хотела соленого и пить. По утрам пока тьфу-тьфу-тьфу не тошнило, но Дивайд предупредил, что радоваться не стоит. Мало времени прошло, все еще будет. Вот от чего я действительно лезла на стену, так это от необходимости скрывать общение с лекарем. Сама не справилась с конспирацией, пришлось Рэма привлекать. Его работники в темно-фиолетовых камзолах регулярно отвлекали свитниц допросами об их связи с укрывателями налогов, а я в это время принимала лекаря в спальне или спускалась к нему в покои. Сегодня Рэм вызвал сразу всех моих девушек. Лично пришел извиниться за доставленные неудобства, а я, едва попрощавшись с расстроенными свитницами, рванула к Дивайду.

— Я сделаю для вас «витаминную настойку», — пообещал лекарь, выслушав мои жалобы. — Никакой магии. Напиток из местных трав, помогающий чувствовать себя бодрее.

— Очень бы хотелось, а то скрывать мое положение с каждым днем сложнее, — с тоской сказала я, сидя на кушетке. Дивайд не пустил меня в комнату, где располагалась его лаборатория, общались мы через открытую дверь. — Скажите, а бывает так, что девять месяцев вообще никаких симптомов нет, кроме растущего живота?

— Бывает, — громко ответил лекарь, смешивая что-то булькающее и резко пахнущее земной «настойкой Элеутерококка». — Не в идеальном варианте, конечно, и не весь срок, но периодами многие женщины отмечают, что им нравится беременность. Самочувствие прекрасное, настроение отличное.

— Мне бы так, — завистливо вздохнула я. — А то по закону подлости именно в тот момент, когда нельзя показывать слабость, чувствуешь себя хуже всего. Старой развалиной, а не сосудом для новой жизни.

— Это пройдет, Ваше Величество, — лекарь, наконец, вынес настойку и встал возле кушетки.

— Конечно, пройдет, все проходит, но печаль-то в другом. Срок два с половиной месяца, я уже страдаю, а хотелось бы порхать бабочкой с осени до весны, не набрать лишний вес и после родов похвастаться плоским животом.

— Такое тоже бывает, — с хитрым прищуром кивнул он. — Только у разных женщин. Одну не тошнит, вторая остается стройной, третья спокойно ездит верхом. Природа такова, что все листья на дереве одинаковы, но каждое отражается в глади ручья по-своему. Так и здесь. Нет двух похожих беременностей даже у одной и той же женщины.

— А вы философ, господин Дивайд.

— Скорее умудренный опытом мечтатель, Ваше Величество, — степенно поклонился он и протянул мне настойку. — Принимайте каждое утро, как проснетесь. Если не поможет, еще что-нибудь придумаем.

— Благодарю.

Я забрала пузырек и в дверь постучали. Мы с лекарем переглянулись, за мгновение пообщавшись без слов. «Кого-то ждете? — Нет».

— Уходите! — крикнул Дивайд. — Я работаю с опасными реактивами. Сюда нельзя.

— Ваше Величество, это Рэм, — глухо донеслось с той стороны двери. — У меня срочное дело. Важный свидетель. Без вас никак.

Я кивнула лекарю, чтобы открывал, а в голове уже звенело от версий и предположений. Пиррон нашелся? Он убит? Давен убил отца и сбежал с беременной Дэлией? Тогда кто явился во дворец, сообщить это? Или магистры решили сдаться?

— Ваше Величество, — начальник тайной службы низко поклонился, отведя руку в сторону и чуть-чуть выставив правую ногу вперед. Темно-фиолетовый камзол сидел на нем безупречно, а золотая цепь с ключом легко заменяла погоны. — Сегодня во дворец прибыла Агнесса, дочь торговца Симонса. Ваше Величество должны помнить ее имя.

Еще бы я его забыла. Магистр Шиенн не стал оригинальничать и сохранил первую букву в имени дочери. Во дворец приехала настоящая Аллатаира.

Бегать по дворцу королеве не полагалось, поэтому я, подобрав юбки, быстро шла рядом с Рэмом. В воображении рисовались ужасы средневековых пыток: каменный подвал, крюки, свисающие с потолка, щипцы, дыба, кнуты, раскаленные угли в жаровне.