— Я позабочусь о Стелле, — проговорила она, плотно закрывая дверь гостевых покоев. — Тебе следует быть в своем Дворце. Скоро стихийники начнут возвращаться. Пока им не стоит видеть нас вместе. Ни к чему раздувать недовольство. А кое-кого надо отправить в Шерум.

— Нет, — Мари посмотрела с вызовом. — Моё место в Зимнем Дворце. Да и встречу с Грэмом лучше отложить. В доме Лиры он не станет сдерживаться. Грэм очень зол на меня.

— Сильнее, чем мы? — Инэй выразительно приподнял брови. Но в глазах отразился не укор, а тоска. Ему было больно, что дочь вновь наплевала на его требования.

Мари самой было горько.

— Знаю, вы считаете мой поступок ребячеством.

— Ты могла погибнуть, — напомнила Веста.

— Как и вы! — ощетинилась дочь.

— Мы были не в счет, — отчеканил Инэй жестко. — Мы сделали выбор.

— Я тоже! — Мари в сердцах топнула ногой. — Можете считать меня неразумной, недальновидной! Ловерта права, я поступила глупо, понадеявшись на собственные силы. Их оказалось не достаточно. Но я не жалею, что пошла вас спасать!

— Но ты не подумала о последствиях.

— Это вы пустили всё на самотёк! Не верили всерьез, что для вас обряд закончится плохо? Ведь так? Иначе бы подстраховались, а не прогнали всех стихийников прочь! Спасители всего живого! Благородный жест! Как красиво! А дальше? Что было бы со мной?!

Её голос сорвался на крик. Из глаз брызнули слёзы.

— Мари, — Веста протянула к дочери руку, но та отшатнулась.

— Я большую часть жизни была одна! — закричала она, захлебываясь рыданиями. — Одна на свете! Вы допустили это! И чуть не сделали это снова! После всего, что случилось в этом году! После эпидемии! После отравы Клариссы! Я не хотела... не могла... опять остаться одна!

Мари закрыла лицо ладонями, чтобы не видеть испуганные лица родителей. Она сама не ожидала от себя истерики, а для Инэя и Весты это стало равносильно недавней буре. Пол под ногами накренился, но Мари не упала. Две пары рук подхватили её и заключили в объятия. Теплые губы коснулись лба.

— Ты права, — услышала она голос Инэя. — Мы поступили самонадеянно. Не следовало идти к прорехе без страховки.

— Прости, что напугали, — шепнула Веста. — Мы не оставим тебя. Никогда.

Но Мари плакала и плакала, уткнувшись лицом в отцовское плечо и чувствуя, как руки матери гладят спину. Сильная стихийница Зимы исчезла, оставив маленькую девочку, как та, что вытащили из ямы на рынке после смерти гадалки Вирту. Мари знала, пройдет несколько минут — пять, десять, пятнадцать — и она снова станет собой. Но сейчас ей были необходимы эти мгновения слабости. Они были нужны всем троим.

В Замке вторую неделю господствовала тишина, словно непогода навсегда прогнала детей Зимы. Мари отчетливо слышала звук собственных шагов, поднимаясь на крышу по главной лестнице. Однако пустота была иллюзией. Жители вернулись на следующий день после бури тысячелетия и упорно сидели по домам. В другое время Дворец гудел бы от пересудов, как улей. Но не сейчас. Никто, кроме Инэя, не мог пользоваться погодным даром. Выступать против него было неразумно и опасно.

Мари позаимствовала в гардеробной теплый плащ и вышла на крышу. По щекам ударил ледяной ветер. Начиналась метель, грозившаяся превратиться в буран. Небо стало низким, пепельно-серым. В нем собрались миллионы снежинок, жаждущих засыпать владения Королей. Стихийники со срединной территории, работавшие под руководством местных погодников, потрудились на славу. Зима стала настоящей: снежной, холодной и временами беспощадной.

Мари приветливо кивнула знакомым стражникам и пошла к краю крыши, где возвышалась величественная фигура в белом меховом плаще. Повелитель Зимы взирал на заснеженные просторы и в наступающих сумерках выглядел непоколебимым, как скала. Но Мари знала — это видимость. В душе Инэя бушевали такие ураганы, которые стихийникам и людям не снились. Он не сомневался, что тишина во Дворце — затишье перед бурей, и не ждал от подданных покорности.

Здесь на крыше неделю назад Король встретился с обитателями Замка, чтобы снять вопросы и не плодить новые "подробности" о себе и настоящей жене. Мари до сих пор пробирала дрожь при воспоминании о том дне. На лицах стихийников застыло неверие. Они до последнего надеялись, что Инэй развенчает слухи, назовёт их ложью. Но он обвел притихших подданных усталым взглядом и сказал три слова:

— Да, это правда.

По крыше пронесся стон. Слова Короля напугали детей Зимы. Они означали, что Его Величество не просто нарушил незыблемые правила. Подданные не знали своего Повелителя. Никогда не знали его настоящего. Тот Инэй, который им был хорошо известен, не мог жениться на Весте! Ни при каких обстоятельствах! Значит, перед ними стоял незнакомец. Странный и, возможно, опасный.

— Я не рассчитываю на понимание, — заговорил Король после длинной паузы. — Но и оправдываться не собираюсь. Я сделал выбор юным Принцем, и ни разу не пожалел о нём. Не стану делать этого и впредь. Вы не обязаны меня уважать, но вам, как и раньше, придётся подчиняться. Мы все служим нашему Времени Года. Беречь его, сохраняя равновесие — вот наша главная задача. После всего, что случилось за последний год, вы должны это понимать, как никто. Что до моего брака, я не потерплю злословия и пересудов. Запомните это раз и навсегда.

Король ушел, не обернувшись. Стихийники не посмели смотреть ему вслед. Разошлись молча, напоминая потерянных детей. Но без бури не обошлось. Инэй её предвидел. Понимал, что подданные могут оставить мнение при себе, а Королева-мать — нет. Мари застала конец ссоры столетия, зайдя вместе с выздоровевшим Виттом Мурэ в зеркальный зал. Инэй вызвал секретарей, не ожидая появления Северины.

Такой паучиху Мари не видела никогда. На лице свекольного цвета перемешались ужас, презрение и убийственная ненависть. Её Величество орала, срывая голос, извергая проклятья, каких стены Зимнего Дворца ещё не слышали. Словно не Королева, а торговка с городского рынка. Инэй не перебивал, позволяя матушке выплеснуть эмоции. Но заметив Мари и Витта, выставил ладонь вперед.

— Хватит! — приказал он. — Последнее, что меня волнует — это твоё одобрение.

Северина затрясла кулаками.

— Ты мог выбрать любую! Каждая дочь Зимы сделала бы ради тебя, что угодно!

Инэй зашагал прочь, поманив за собой секретарей, а паучиха продолжала кричать.

— Ты сам — проклятье этого Дворца! На тебе прервется величайший род! Это твоя вина! Запомни! Твоя вина!

Дни спустя вопли паучихи продолжали стоять в ушах. Женитьба сына на стихийнице Весны, пусть и Королевской крови, стала для Северины величайшим из преступлений. Мари не хотела представлять, как отреагирует Её вздорное Величество, узнав о существовании внучки-полукровки. Скорее, небеса повторно разверзнутся, нежели Королева-мать смирится. И не она одна.

У других правящих кланов тайный брак тоже не вызвал восторгов. Сегодня четверо Повелителей встречались, чтобы обсудить ситуацию. Переговоры прошли во Дворце Лета. Росанна чувствовала себя значительно лучше, но не была готова покидать Замок. Мари подозревала, что общение Королей не заладилось. Вернувшись, Инэй, отмахнувшись от Грэма, ушел на крышу и торчал там второй час. Устав ждать, Мари пошла на поиски.

Повелитель Зимы обернулся на звук её шагов, подошвы со скрипом вдавливались в свежевыпавший снег. Стихийница поспешно поклонилась, прижав правую руку к левому плечу, не сомневаясь, что к ней приковано не мало посторонних глаз.

— Ваше Величество.

Инэй деловито кивнул. Посмотрел вдаль, где за лиловой Академией виднелись зеленые башни Весеннего Дворца. Мари встала рядом — спиной к стражникам и погодникам. Можно было говорить спокойно. Подданные не могли разобрать ни слова. Они с отцом и сами с трудом слышали друг друга из-за воя ветра.

— Всё настолько плохо? — спросила Мари осторожно.