– Так что? ― Деловито скрепляет в замок руки. Рыжие волосы переливаются яркостью утреннего солнца.

Абсурд. Глупо отпираться. Глупо себя накручивать. Я могу стать тем, кому будет сложно в обыденности войти в заветную дверь. Но останусь ли я с прежними устоями, нравами и стандартами?

Безустали прокручиваю ветхие коронки мыслей, рассчитывая из всего известного построить крепкий дом. Но это выходит отнюдь не просто. Я теряюсь в противоречиях.

Поднимаю голову, встречаясь с надменно-искристыми глазами девушки. Она улыбается мне умиротворенной улыбкой. Наклоняется ко мне и тянет руку, дабы, взяв мою, крепко сжать:

– Открой сердце этому миру. И позволь увидеть то, что ждет тебя впереди. Пожалуйста, Ли, не отказывайся от всего этого.

Сердце болезненно сжимается.

За длинные томительные три дня я просидела в череде своих страхов и сомнений. Новость, которую могло обрадовать девушку, гордой за возможность и блеющей о перспективах, ― нисколько не побуждало помыслом моих тихих воздушных замков. Вот знаете, есть такое ощущение, когда вроде бы ты принимаешь обстоятельства, а в то время как, обделяешь их временной мрачностью, воздвигая иные ожидания данного послания. Это выматывает и…осмысляет. В каком-то роде.

Родным я сообщила о своем решении прежде, чем меня остановит отголосок, далекий и столь невозмутимый. Мама отреагировала воодушевленно, пообещав не устраивать себе долгие нагрузки и побольше обращаться к доктору. Аарон же…лишь безразлично пожал плечами, пообещав приглядывать и обеспечивать семью, потом в очередной раз скрылся от зорького нападающего наблюдения в окрестностях нашей улицы. После того инцидента он всякими ухищренными способами избегал меня. Я с ним так и не до конца поговорила. Не знаю, чем теперь этот балбес занимается, только времени на «заколачивания гвоздей в дерево» не было. Маме я так и не отважилась рассказать.

Время пробило десять часов утра. Повернула голову и посмотрела на бесценные вещи, собирала которые с Леркой в минувшие дни рабочего дня. Оставались два выходных до последней недели лета. Еще одни удачно пропущенные теплые дни промелькнули кадром. Очаровательно.

Скоро должны приехать за мной. Занятно, будет ли машина подобием высокопоставленной академии?

Села на кровати и устало протерла лицо до шеи, сминая пышноту волос. Кафе все эти дни перестало работать, так как не посчитала нужным тратить энергию на испещренную необходимость. Махнула рукой. Куда важнее было, наконец, познакомиться с представителями разных сословий, дабы модернизировать специфику моего жаргона, манер поведения вперемешку со скоропостижными знаниями о важных лицах. Лера в тот же день впихнула мне свой компьютер, заставив прочитать сведения образования, при этом что-то прояснив через свое суженное понятие.

Вкратце, уместить можно всего три вещи:

1. Дворы облачены подобием постоянно тесного взаимодействия некоторых зон: правители, воители и представители дворянства.

2. В государстве есть миллион краев, из которых прибывают юноши и девушки. Поэтому подруга поделилась информацией по поводу некоторых важных королевских молодых людей, утесняя мою нерешительность при первой встречи с особами. Ничего из этого я не запомнила, честно.

3. Академия уписана старыми порядками и очень строго подходит к дисциплине, ответственности и крепким уздам. Каждый титул не ограничивается одним устоем, то есть, как леди Royal, обязана проходить недлинным сроком службу, дипломатию и политику, закрепляя все своим государственным долгом. Вдобавок подмечался замысловатый пункт, понять которого так и не смогла.

Бред. Как я смогу держать в руках лук или меч? Как смогу пронять разговоры о заржавевшихся политических тем? Из меня выйдет худшая из наперсниц принцесс, хотелось мне того или нет. Так я и сказала Костиной.

– Не гони лошадей раньше времени. Как ты можешь судить себя, не зная своего таланта? ― в ответ уведомила она.

Что ж, талант ― звено тихо ненавидящее и ярко выраженное. Никто не знает, когда и где оно проявит себя в деятельности.

Уменьшив головокружительные травли, отправилась на кухне, где заварила себе чай, затем прямиком в мамину комнату. Мне хочется думать, я так вытяну себя из подгребной ямы, хотя другая часть меня кричит «Ты ничего не умеешь!». Таким образом, мне нужно себя отвлечь, разговаривая с мамой на разные темы.

Мама безумолку говорит о каких-то своих подругах, чьи дочки еще, не закончив университет, стали задумываться о семье. Одна из них уже скоро выходит замуж. Поразительно, как жизнь других веером меняет ворох последовательности.

– Ли, все хорошо? ― прервавшись на рассказе, осторожно спрашивает мама.

Моргаю несколько раз, прогоняя стену, и отпиваю чай. Пальцы приятно щекочет горячность кружки, а аромат трав одурманивает.

– Да, конечно. Просто не могу еще привыкнуть к случившемуся, ― лепечу, скрывая свое смятение за очередным глотком.

На самом деле я вновь вернулась в тот клуб, стоило маме заговорить про дочек ее подруг, как меня тронуло до глубочайшей печали. И…игристого бурления крови.

Перед глазами по сей день стоят темные крапинки, переливающиеся светом тьмы с осыпанием звезд.

– Это тоже. Но ты явно меня не слушала, милая, ― С улыбкой понимающей матери, в чем состояла проблема, глядела на меня. ― Вид был у тебя…далеко за пределами сегодняшнего дня. О ком ты думала?

Отвела взгляд. В глаза бросился немного привалившийся на правый бок сервант, хранящий в себе книги по истории, мифологии, наших старых сказок. Папа любил испещрять себя двуликими раскрытиями.

– Это не имеет уже никакого смысла, мам. Все равно я ничего о нем не знаю, даже имени… Но я не переживаю, ― прикусила нижнюю губу, когда в памяти всплыла яркой вспышкой близость на танц-поле. В нос ударил шарм парня…

За окном неожиданно проревел сигнал машины. Все мысли сосредоточились на другом. Поднялась резко на ноги, горячая вода немного расплескалась по разным берегам и попала мне на кожу. Зашипела, потирая рукой кожу.

Опустила глаза на женщину, что пыталась сесть в кровати, чувствуя, как меня топит нахлынувшим разочарованием и предстоящей разлукой. Я не могу ее так просто оставить без либо кого. Так не делается по отношению к близким. Пусть она никогда не носила с собой пятерку с плюсом за материнскую тяготу, все же вырастила, дала жизнь и подарила ласковое тепло, за которое я хочу цепляться, как за солнцем в темноте.

– За тобой приехали. ― Не было вопросом, а жестким утверждением.

– Мне пора, ― кое-как выговорила и взяла ладошку мамы. ― Я буду писать тебе сообщения. Держи телефон при себе. Не забывай звонить врачу, если плохо.

– Не переживай, ― одобряющее ответила она. ― Все будет хорошо.

Последнее было сказано в знак поддержки о предстоящем познании. Ее глаза излучали любовную заботу и ни капельки непрошенных слез.

– И еще…

Потянулась к заднему карману джинсов, выуживая несколько раз сложенный лист давно пожелтевшей бумаги. Коль я не могу на него подействовать словами, так стоит напомнить старые раны.

– Передай Аарону. ― Протягиваю былой давности записку, кладу на ладонь мамы и крепко сжимаю. ― Проследи за ним, пожалуйста.

Ничего более мне не отвечая, кивком головы уверила во внимательности за братом и пожелала хорошей дороги.

Закинув в раковину кружку, забрав одну единственную сумку, я застряла посреди квартиры, которую разглядывала под другим углом каждое местечко моего детства. Папа хотел дать мне поверить в мечты. Хотел видеть, как я стремлюсь к заветной цели. Я это делала. Каждый проклятый день. Только теперь…во мне был зыблемый порох, по щелчку пальца воспламеняющийся.

Я прощаюсь со своим настоящим домом, со своими грезами и уж точно надеюсь, сюда мы вернемся ни при каких обстоятельствах. Я помогу нам, я выведу нас на свет, хоть и подвергнусь насилию нравов.

Снова раздался гудок. На этот раз протяжный, завывающий.