— Опасно? — предположила Юлька, устав маяться в недоговорённости.

— Грешно, — покосившись на неё, пояснил дядечка. — Ваша беда нарушает гармонию миропорядка. Не обижайся, дочка, но миру лучше от тебя избавиться. Большая беда может случиться.

— Ни хрена себе! — подскакивая, возмутился Севка. — В задницу такие советы!..

Подножка отца отправила его остудиться на утоптанном снегу. К удивлению всполошившейся Юльки чадушко не треснулось дурной головушкой — успел выставить руки. Однако сдаваться не собирался. Откатился в сторону, приподнялся и вытаращился на отца, как на врага:

— Я домой не вернусь! Едем дальше! К той бабке.

— К какой бабке? — живо заинтересовался дядечка.

— К Дэма в Улюн, — проигнорировав протесты сына, поделился Даян. — Фамилии, к сожалению, не знаем. Нам её рекомендовали, как человека, разбирающегося в шаманизме и шаманах. Мы уже созвонились.

— С бабкой? — переспросил гость, развернувшись к нему всем телом и одарив странноватым взглядом.

— Вы её знаете? — догадалась Юлька.

— Возможно, — хмыкнув, затряс он головой в немом смехе.

— Что смешного? — обиженно провякал Севка, вытряхивая снег из рукавов и вытирая руки о куртку.

— Она поможет? — по-своему понял Даян реакцию собеседника.

— Попытается, — отмахнулся тот, утирая слёзы. — Отвезёт вас… ну, там сами увидите. А вот помогут ли там?.. Не думаю.

— Мы попробуем, — с невозмутимой твёрдостью сообщил Даян, покосившись на Юльку.

Она была озадачена предупреждением дядечки, но нисколечко не сражена. В первый раз, что ли? Спрос не грех — как говорят на святой Руси. Откажут, так откажут. Попробовать стоит: не ради неё — ради её мальчиков.

Инженер и несостоявшийся шаман будто услыхал её мысли. Резко бросил веселиться и внимательно посмотрел на виновницу грядущего нарушения миропорядка. Вздохнул, укоризненно покачав головой — словно не одобрял её нежелания уйти из жизни добровольно. И вдруг обрадовал:

— Поеду-ка я с вами. Кто знает: может, и помогу. Верить в это — не верю. Но постараюсь. Дэма вас не к сагаани боо потащит.

— К кому? — вернувшись на своё место и на корточки, переспросил Севка.

— К белому шаману. Или, как говорят в науке, к жрецу племенного культа.

— А что, есть ещё и тёмные шаманы? — удивился малограмотный в вопросах культа «компьютеризированный» продукт современности.

— Есть, — покивал дядечка скорей своим мыслям, нежели мальчишке.

— Ма, они тебя в лягушку не заколдуют? — заёрничал Севка. — Это выгодно. Батя поцелует, а ты не просто шкуру сбросишь, но ещё карету получишь. И лебедей рукавами пускать начнёшь. Заведём ферму.

— Болтун, — буркнула Юлька, попытавшись его пнуть.

— Это ты про лягушонку в коробчонке? — уточнил дядечка. — Не выйдет, парень. Лягушки-царевны у нас не водятся.

— А кто водится? — мигом поймал его за язык Даян.

— Может, перекусите? — встряла Юлька, кивнув Севке на мангал.

— Сейчас будет! — подорвался сынуля накормить полезного консультанта в вопросах магии и колдовства.

— Не откажусь, — кивнул тот. — Что-то и впрямь проголодался тут с вами. А насчёт чёрных шаманов и тех, кто водится…, — сосредоточился он и вновь ошарашил вопросом по башке: — За тобой, дочка, кто гоняется?

— Ящерица, — на автопилоте ляпнула Юлька.

И на том же автопилоте стрельнула в Даяна виноватым взглядом.

— Ящерица? — протянул явно озадаченный атеист, предрасположенный к шаманизму. — А, какая ящерица?

— Белая, — преспокойно продолжил раскрывать семейную тайну её глава. — Маленькая с целым букетом хвостов.

— Откуда такие подробности? — насторожился эксперт.

— Мы её видим. Все трое, — пояснил Даян и ткнул пальцем в воздух: — Сейчас она там. Висит и корчит рожи. Кстати, у тебя нет желания убить мою жену?

— С чего бы? — ни капельки не удивился вопросу эксперт-атеист. — Хочешь сказать: уже пытались?

— Несколько раз. И в Иркутске, и уже тут. И русские, и ваши. Национальных различий наша провокаторша не признаёт.

— Ящерица, — бросил дядечка задумчивый взгляд туда, куда указал палец Даяна. — Не слыхал у нас про такого онгона. У нас в основном всё лягушки да жабы. Из пресмыкающихся.

Юльке это слово показалось знакомым:

— Онгоны, кажется, такие амулеты?

— И амулеты тоже. Но вообще-то духи. Родом из материального мира. Беспокойные души древних шаманов. Или, скажем, нойонов.

— И вождей? — удивился Даян. — Воинов?

— И вождей, — покивал эксперт. — И даже простых людей, что некогда отличились. Бывают и звериные духи: волки, олени, орлы. Или те же лягушки. У сойотов, гольдов, тунгусов, ульчей или вогулов онгоны всё больше змеи. Кстати, у вогулов с минусинцами были и ящерицы. Только чёрные, красные или коричневые. С одним хвостом, как и полагается. А ваш онгон ни на что не похож. Правда, ты русская, — одарил он Юльку испытующим взглядом. — Или ещё какая-то кровь примешалась? Деды с бабками были русскими?

— Чистокровными, — развела она руками. — Из Московской губернии.

— А ты, значит, татарин, — перевёл дядечка взгляд на Даяна, что-то прикидывая в уме. — Стало быть, из кыпчаков. И прежде Аллаха вас вело Хухэ Мунхэ тенгри. Как и нас.

Севка вытаращился на отца: дескать, о чём это он?

— Вечное синее небо, — задумчиво пробормотал Даян. — От края до края.

Рэгзэн — как он попросил его называть — даже не пытался пригласить новых знакомцев перекантоваться под своей крышей в Улюне. Они ему понравились — чувствовала Юлька — но дядечка был убеждён: гости непременно принесут односельчанам беду. Чужие суеверия нужно уважать, если уж и сама грешишь тем же.

Правда, что-то там, у ящерки заело: никак не могла «толкнуть на преступление» подходящего по физическим данным кандидата. Хотя так и крутилась вокруг несостоявшегося шамана, так и липла. Как банный лист — окаянная вертихвостка. В какой-то момент Юльке начало казаться, будто бедолажка жизнь положит, лишь бы свернуть набекрень мозги неподступному объекту.

Но его мозги отказывались «забекрениваться», давая поганке достойный отлуп. Рэгзэн время от времени болезненно морщился. Явно чувствовал нападения: то ли физически, то ли каким-то иным местом — кто их там поймёт? Но белая пакость «пролетела» со своими подначками.

Что-то фантазия разыгралась — оставила Юлька пустые домыслы. Налицо единственный твёрдый факт: время шло, а Рэгзэн ни разу на неё не покусился. Даже косо не посмотрел. Просто в один прекрасный момент поднялся и заявил, что ему пора. Выглядел мужик настолько измождённым, словно его атаковала не ящерка, а стадо бегемотов.

Они с Даяном договорились о месте встречи, и новый знакомый подозрительно поспешно ретировался. Напоследок сообщив, что снегопада не будет — не придётся утром бороздить снежную целину. Отказался от предложения подвезти домой, так что «пикник на обочине» пошёл своим чередом.

Они ещё немного посидели, поболтали о всякой всячине. Затем отец с сыном вытащили из багажника морозостойкое барахло, прикрыв его тентом. Затем устроили в салоне тесную, но уютную спаленку. Запихнули маму в серединку и угомонились.

Юлька спала, как убитая — еле растолкали. Силком вытащили наружу и накормили завтраком. После чего покидали вещи обратно в машину и тронулись в путь — солнце уже выглядывало из-за горизонта.

Улюн — как и большинство сибирских сёл — расселся по обе стороны от трассы. Они ехали сквозь него, не особо интересуясь обычными русскими избами. Весь национальный колорит — если он и был — скрывался внутри. А внутрь чужаков никто не пригласит.

Они перевалили через один мост, затем через второй. Рэгзэна увидали ещё издалека — на улице почти никого, что в будний день как-то непривычно. Он стоял на обочине напротив автобусной остановки. О чём-то беседовал с парой мальчишек, рядом с которыми лежал огромный мохнатый пёс. Все участники беседы выглядели по-семейному близкими людьми. И довольными друг другом — видимо дед Рэгзэн рассказывал подрастающему поколению что-то увлекательное.