Ящерки покачивались на руле и задумчиво внимали Даниру Сабирову — Юльке очень нравился его голос. Им — судя по всему — тоже.

Юлька сидела в покинутой почти четыре месяца назад супружеской спальне, прижухавшись. Так и тянуло спуститься вниз в гостиную. Будто бы за какой-то круто важной неотлагательной необходимостью. Неизвестность убивала. А ведь там внизу на кухне сейчас решалась её судьба.

Мало ли, что Даян признался: он по-прежнему её любит. Любить и доверять тебе, как прежде, две абсолютно разные штуки. Вот опомнится сейчас, после их чумового воссоединения, прикинет рационально, и решит, что с него хватит. Раз начал новую жизнь с хорошим человеком, так нужно продолжать.

А блудная супруга пускай возвращается в свой придуманный рай. Опостылел? Так это её проблема. Рай тоже нужно выбирать тщательно, не с кондачка. Не всякий и подойдёт. Тем более для женщины. У той тридцать три представления о рае, что вечно тасуются, как колода карт. Вытащила не ту — райская жизнь моментально низвержена до уровня адских мук. И поделом.

Домой они вернулись быстро, минуя Улан-Удэ. Байкальск проскочили без остановок, накоротке созвонившись с Анжуром. Тот ругался и требовал немедля завернуть к нему. Тунгалак рвала у мужа из рук трубку: уговаривала не дурить и не пропадать. Дескать, вместе они что-нибудь придумают.

Но у Юльки сложилось твёрдое убеждение, что они уже всё придумали — даже не сговариваясь. Не обсуждая, не торгуясь и не препираясь насчёт дальнейших действий. Ибо смысла в том ни на грош. Всё будет так, как решит глава семьи: муж и отец. Ему защищать их. Ему расплачиваться за каждый неверный шаг жены или сына. Он один знает: где будет их новый дом.

А в старом доме их — как и следовало ожидать — встретил Галчонок. Почему бы, собственно, и нет? Ключ у девушки был. А про измену любимого ей только предстояло узнать. Чем Даян занялся незамедлительно. Велел Юльке топать на второй этаж приводить себя в порядок, а сам закрылся на кухне с Галей.

Севка занимался перетаскиванием вещей из машины, игнорируя любовные перипетии отца. И терзания матери — туда он вообще ни ногой. Современные юноши задолго до первого секса просвещаются насчёт заковыристой бабской натуры. Интернет-убийца давно развенчал каждую «загадку», что была в каждой женщине. А те «загадки», что некоторые продвинутые юные девы придумывали взамен, безвозвратно отпугивали парней

Юлька послушно проследовала, куда послали. Не включая свет, засела под дверью. Прямо на полу: возмечтала хоть что-то услышать через две закрытые двери — и лестницу между ними. Не считая бетонного перекрытия.

Белая ящерка носилась по комнате в таком ажиотаже, словно собралась сюда заселяться на всю оставшуюся жизнь. Надо полагать, на всю оставшуюся жизнь своей жертвы.

В свете фонаря напротив окна белая гадюка была отлично видна. Как она проинспектировала всё подкроватное пространство. Как просочилась в узкий шкаф, занявший целиком одну из стен. Как пошуровала в плафонах люстры и двух ширпотребовских китайских вазах.

Наконец, угомонившись, любопытная нечисть повисла на шторе головёнкой вниз. Уставилась на Юльку немигающим взглядом, вяло пошевеливая хвостиками. Её глаза будто слегка подсвечивались изнутри — неприятное зрелище. А сейчас так и вовсе ненужное: нервы и без того вспыхивают подожжёнными волосами, спекаясь в вонючие комки.

— Что вылупилась? — нахамила ей раздражённая жертва покушений.

Ящерка философски пожала плечиками и склонила голову набок. Дескать, хочу и вылупилась. Какое твоё собачье дело?

— Ты вообще-то в моём доме, — стервозным голосом напомнила Юлька беспардонной поганке.

В ответ ей дежурно показали синюшный язычок.

— А если он передумает? И останется с ней? — мучительным всхлипом без слёз вырвалось у Юльки.

И вдруг ящерка совершенно отчётливо покачала головёнкой: нет, не останется.

— А ты откуда знаешь? — изумилась она. — Ты что, мысли читаешь?

Ящерка вновь отрицательно покачала головой. Чем зародила надежду на полноценный диалог с прояснением намерений.

— В принципе, — задумалась Юлька, — Даянчик при всех его недостатках человек благородный. И если уж ходит под смертью не станет подвергать женщину опасности. Не считая меня: это от него не зависит. Он ведь умрёт? — решила она, что пора задать главные вопросы. — Вместе со мной? Поэтому появились твои бронзовые хахали?

Ящерка одобрительно качала морденью в ответ на каждый.

— А Севка тебе зачем? — ухватилась за попытку поторговаться мать, не желающая сдаваться просто так за здорово живёшь. — Нас двоих вам не хватит?

Ответ отрицательный.

— У вас на нас какие-то планы?

Ответа не последовало.

— Не выделывайся, — потребовала Юлька. — Как-то слабо верится, что вы всё это затеяли из-за пустяка. Только ради того, чтобы угробить трёх случайно выбранных людей. У вас наверняка насчёт нас какой-то план. Надеюсь, это не жертвоприношение?

Ящерка, кажется, удивилась. Во всякой случае, Юлька прочитала на её мордочке именно это. Но разобраться с этой закавыкой не получилось. Внизу что-то загремело. Раздался Севкин вопль и раздражённый бубнёж Даяна.

Юлька подорвалась с пола и вылетела из спальни. Скатилась по лестнице и обнаружила, в общем-то, предсказуемую развязку, так сказать, благих намерений. Мальчишки поднимали с пола Галю. Весьма, надо сказать, офонаревшую. Два бронзовых провокатора вились над их головами жирными шипастыми мухами.

— Голова закружилась, — сухо пояснил Даян, усаживая девушку в кресло.

— На кого? — брякнула Юлька, направляясь в кухню за водой для бедняжки.

— На меня, — буркнул Севка, следуя по пятам за матерью. — Батю-то она любит. Они спокойно трепались, пока я не нарисовался. Ну, и понеслось.

Его бронзовый убийца расположился на правом плече своей жертвы. С любопытством крутил уродливой башкой, будто ничего не случилось — упырина рогатый.

— Закройте дверь и не выходите! — потребовал из гостиной Даян.

— Как скажешь, — машинально пробормотала Юлька, хлопнув чадушко по плечу.

— Ма, ты чего?! — возмутился ребёнок, потирая ушибленное место. — Больно же.

— Промахнулась, — досадливо пояснила Юлька, проследив глазами за вывернувшимся и упорхнувшим ящером.

— Ну, ты даёшь! — восхитился Севка, залезая в холодильник. — У нас с батей и то не вышло. А куда тебе-то: с твоими кривыми ручонками? Ты комара прихлопнуть не можешь. А тут натурально реактивная шипучка.

Бронзовый поганец завис перед Юлькиным лицом и высунул синий язык. Она лишь отмахнулась, приникнув к двери. Но и на этот раз расслышать не удалось: в гостиной разговаривали на пониженных тонах. Шифровались.

— Ай-яй-яй, — укоризненно попенял матери ребёнок, которому всю жизнь врали, что подслушивать нехорошо.

Юлька погрозила ему кулаком, но попытку оставила. Прошлёпала к холодильнику и заглянула внутрь. Галя готовилась к их возвращению. Естественно, не в полном составе: кое-кого тут не ждали. Остальных очень даже. Одна стеклянная кастрюля с любимым свекольником Даянчика. Вторая с гороховым супом из копчёностей — это для Севки. Банка с котлетами и контейнер — заглянула в него Юлька — с куриными сердечками в сливочном соусе.

— Галя его действительно любит, — посочувствовала она бедной девушке, которой ненароком сломали жизнь.

Микроволновка дзынькнула. Севка достал из неё чеплажку с сердечками и воззрился на мать только-только обретёнными взрослыми глазами:

— Даже, если бы ты вернулась к своему хахалю, у них бы ничего не вышло.

— Так-то оно так… — промямлила Юлька, вытаскивая кастрюлю со свекольником.

— Именно так, — усевшись за стол, как-то невесело поддакнул сын. — Пускай лучше просто уйдёт, чем пойдёт за его гробом.

Юльке же подумалось, что у женщин нередко всё наоборот: лучше похоронить, чем отдать сопернице. Она тряхнула головой, отгоняя неуместную злую мысль. Занялась разогревом ужина: в животе уже гудело от голода.