— Я не знаю, что происходит, но ты не имеешь права решать за нас обоих, поняла? Все пары ссорятся — это нормально, но это ничего не значит. Я не позволю тебе уйти!

***

Полчаса спустя мы сидели в кабинете Ахметова, пили зеленый чай и говорили, конечно, обо мне. Андрею было некомфортно. Это чувствовалось по его напряженной позе, молчанию, хотя он сам вызвался привезти меня сюда. Сказал, что хочет знать больше о моих проблемах

— Для начала успокойтесь, молодой человек. Вероника с недавнего времени проходит новый курс терапии, который позволит ей преодолеть свои страхи и обрести спокойствие. Вам следует поддержать ее. Сейчас она очень уязвима. Если вы не готовы бороться вместе с ней, постарайтесь хотя бы не мешать.

Андрей стиснул зубы, сдерживаясь, чтобы не позволить себе ответить что-то резкое. Больше всего на свете он ненавидел подчиняться чьим-то решениям, будучи слишком самостоятельным и уверенным в своей правоте. Психолог, в свою очередь, не собирался щадить его чувства.

— Надеюсь, мы поняли друг друга, — дождавшись кивка Андрея, Ахметов продолжил:

— Подождите Веронику в прихожей. Я не задержу ее. Ничего такого, о чем вам следует беспокоиться, но понятие врачебной тайны никто не отменял.

Как только дверь за моим парнем закрылась, я отставила ненавистный мне зеленый чай и произнесла:

— Спасибо вам, Ренат Мансурович! Простите, что мы приехали без предупреждения. Моя жизнь никогда не была нормальной, но с каждым днем все только хуже. Теперь еще и вас втянула в мой персональный ад.

Психолог молчал довольно долго, то ли обдумывал что-то, то ли не решался мне сказать нечто неприятное. Лучше бы и дальше молчал, потому что сказанное им мне не понравилось.

— Есть много обстоятельств, но только вы принимаете то или иное решение и несете ответственность за него. Только вам решать, где работать, с кем жить, кого любить. Если вы считаете свою реальность адом, значит, пришло время что-то менять.

Он произнес эти слова спокойный тоном, а у меня мурашки побежали по коже.

***

— Ты как? — первым делом спросил Андрей, как только я вышла из кабинета.

— Все нормально.

— Расставаться передумала?

— А ты? — улыбнулась ему.

— А я и не думал об этом. Ты же пропадешь без меня!

Слова были сказаны полушутливым тоном, в голосе отчетливо звучало беспокойство, но стало неприятно. Андрей говорил обо мне будто о неразумном ребенке, хотя, скорее всего, я снова накручивала себя на пустом месте.

— Ты прав: куда я без тебя? Может быть, прогуляемся? Такой вечер пропадает.

— Ника, давай в другой раз. Сегодняшний день выдался слишком напряженным.

— Хорошо, — ответила, усаживаясь в автомобиль.

Андрей включил музыку, видимо, не желая разговаривать. Мне тоже нужно было время, чтобы разобраться в себе. Я с тоской смотрела на мелькавшие за окном деревья, набережную, прогуливающихся внешне таких беззаботных людей. Действительно, пришла пора изменить свою жизнь, чего бы мне это не стоило. В первую очередь следовало вернуть себе воспоминания, и я уже знала, кто сможет мне в этом помочь.

С Сережей мы встретились несколько дней спустя. Я честно предупредила Андрея о том, куда и с кем иду, чтобы избежать недопонимания. Он не стал возражать, но просил не задерживаться и не скрывал недовольство.

Мой бывший одноклассник ждал меня в кафе. Он заметно волновался, даже сильнее меня. Поднялся навстречу так быстро, что уронил стул, смущенно улыбнулся и протянул букет ромашек.

— Не розы, — добавил он, — но ты же с детства любила полевые цветы.

Он до сих пор помнил об этом. Вроде бы мелочь, но мне было приятно его внимание. От осознания того, что в мире есть еще один человек, которому я небезразлична, на душе разлилось тепло.

Ни о чем серьезном мы не говорили. Он рассказывал о себе, потом вернулись к общим воспоминаниям. Я вновь окунулась в безмятежный мир детства и впервые за долгое время чувствовала себя счастливой.

— Сереж, — перешла к вопросу, который волновал меня с недавних пор, — ты раньше не замечал за мной чего-то необычного? Может быть, я говорила необъяснимые с точки зрения логики вещи или странно вела себя?

— Сейчас ты точно странная, Ника. Сколько тебя помню, ты была самой обычной девчонкой.

— Так, значит? Самой обычной?

Я улыбнулась, хотелось подразнить его, а он добавил совершенно серьезно:

— Ладно, ты всегда выделялась из числа других. Постоянно что-то придумывала, организовывала. Ты всегда была в центре внимания. Если честно, с самой первой встречи я видел только тебя и с тех пор ничего не изменилось.

Настала моя очередь смущаться и отводить глаза. Не ожидала подобного признания. Не думала, что он так серьезно отнесся к нашей дружбе, к первой влюбленности.

— А ты хоть иногда вспоминала обо мне?

Вот и ложка дегтя! Вроде бы простой вопрос, но столько надежды в глазах парня, что мне стало не по себе. Обманывать не хотелось, правда могла обидеть его. Боялась потерять вновь обретенного друга, но не собиралась давать напрасную надежду. Он точно не заслужил такого. Почему в жизни все так сложно?

Взяла его за руку и честно ответила:

— Ты многого не знаешь обо мне, а я многое не помню. Не спрашивай, почему, я еще не готова рассказать тебе все. Пойму, если ты решишь прекратить общаться, но ведь никогда не поздно начать все сначала?

Только произнеся это вслух, поняла, что допустила ошибку. Он мог неправильно истолковать мои слова, вложить в них иной смысл, но что, кроме дружбы могла ему предложить?

— Сережа, — начала, но он перебил меня:

— Спасибо за честность. Я тоже не сошел с ума без тебя. Как-то пытался устроить свой быт, влюблялся в других девчонок и жил бы дальше, если бы не встретил тебя несколько недель назад в том переулке. Знаешь, я не из тех, кто верит в судьбу и всякую мистику, но, если есть кто-то кроме нас, Бог, высший разум, Вселенная, не знаю, как назвать, думаю, он позаботился о том, чтобы мы не забыли друг друга.

***

Разговор с Сергеем заставил меня по-новому взглянуть на многие вещи и оценить то, что я имела, в первую очередь это касалось Андрея.

Наши отношения в последнее время напоминали мне самое начало романа: так осторожно, мелкими шагами мы двигались навстречу друг другу, боясь резким словом уничтожить то, что создавали столько времени. Я была бесконечно благодарна ему за терпение, которое он проявлял ко мне. Порой его забота, как мне казалось, граничила с жалостью и снисходительностью, но это были, конечно, только мои домыслы.

С Ником мы больше не виделись. Я старательно избегала встреч с ним, оправдывая свое поведение нежеланием давать лишний повод для сплетен. Только добилась противоположного эффекта. Несколько раз ловила внимательнее взгляды наших сплетниц. Коллеги из других отделов многозначительно замолкали, увидев меня, но в глаза никто не решался сказать что-то, что могло бы задеть или обидеть меня.

Николаос будто понял мое состояние и не настаивал на общении, редко посылая электронные письма, которые затрагивали исключительно рабочие вопросы. Мне было стыдно смотреть ему в глаза после той сцены, свидетелем которой он стал: сначала расплакалась, потом поругалась со своим парнем.

О том, что он был в курсе последнего обстоятельства, мне «любезно» рассказала Люда. Откуда узнала, ума не приложу. Она же настоятельно рекомендовала мне «разобраться со своими мужчинами и перестать водить за нос обоих». Последнее замечание не способствовало налаживанию наших отношений, но в какой-то момент мне стало все равно. Пусть каждый говорит то, что хочет. Для меня имело значение только мнение Андрея. Я была уверена в своих чувствах к нему и впервые не пыталась их анализировать.

***

Гай

День за днем, раз за разом я пытаюсь поговорить с ней откровенно, но не могу найти нужных слов. Она такая хрупкая и ранимая, но в то же время упрямая, уверенная в том, что поступает верно. Может быть, она права, и это не он, а я лишний в ее нынешней жизни? Эта мысль была подобна удару кинжалом в грудь. Я пережил подобное давно, но память услужливо сохранила ощущение боли и неотвратимости конца. Проклятая память, которая не отпускает, не дает начать все сначала. Вряд ли найдется много человек, знающих и помнящих столько же, сколько и я. Вот только прав был Соломон, говоря: «Во многой мудрости много печали; И кто умножает познания, умножает скорбь»*. И все же жизнь меня так ничему и не научила: как и много лет назад я готов был бороться за нее, даже если весь мир будет против нас.