О чём переживать-то?

— Не думай, что третья ночь будет легче. Боюсь я, маленькая эльти, что сегодня Алтын постарается сделать всё, чтобы захватить твоё тело. Нет, девочка, не пугаю, но прошу — отнесись к моим словам серьёзно. И не только с ведьмой борьба предстоит, но и со своими демонами. Маленькая ты ещё и не знаешь, что почти в каждом человеке эти твари сидят. У кого-то их меньше, у кого-то больше. У кого в голове обитают и мысли дурные нашёптывают, к кому-то в сердце лезут, и становится человек или злым, или чрезмерно гордым, мнящим о себе, что он выше всех. Иных пожирают демоны страсти, которые разными бывают. Кто к вину через них пристрастился, кто к игре; есть и такие, что готовы отца с матерью продать, дабы купить кусочек дурманного зелья, которое привозят из далёких земель. Страшны эти твари тем, что никто, кроме самого человека, не может их победить… — старушка замолчала, задумчиво прихлёбывая чай. Поверку своим демонам устроила? — хихикнула я про себя и потянулась за ломтиком вяленой груши, вываренной в сахарном сиропе. Ложечка звякнула о вазочку, Галия вернулась из своих грёз. — О чём это я? Демоны? Да… Но я о другом тебе сказать хотела. Дым ведьмы проложил ходы к твоей душе по следам обид, гнева, зависти… По тем чувствам, которые для неё как рахат-лукум для сластёны, как лимонный щербет в жаркий день. По ним, как по тропкам, проберётся ведьма в тело и вытеснит душу, если не залечить раны.

Что такое непрощённые обиды, я знаю не понаслышке. Мало что боль от таких ран долго не утихает, так ещё и при любом напоминании саднит и ноет, казалось бы, уже затянувшаяся царапина.

— Как же с этой бедой справиться? — отложила я ложку и отодвинула пиалу. Разговор серьёзный и нечего на лакомства отвлекаться.

— Прощением, маленькая эльти.

— Как это? Меня обидели, а я ещё и простить должна? — фыркнула я. — Не слишком ли?

Старушка тяжёлыми веками прикрыла белёсые бельма, грустно вздохнула и покачала головой, словно подтверждая свои слова.

— Почему «должна»? Возжелай простить. Может, и не виноват тот человек, на кого ты обиду таишь. Это же ты обиделась. Он-то уже и забыл обо всем, а ты всё ещё страдаешь.

— Сложно как-то… — нахмурилась я. Но понимая, что делать всё равно придётся, спросила: — Прощать как? Найти и сказать, что…

— В душе простить надо. С любовью и благодарностью, — грустная улыбка наставницы стала добрее.

Я смотрела на собеседницу с непониманием. Разве так можно? И вдруг я ахнула:

— Неужели ты простила Алтын?

— Простила, — утвердительно кивнула Галия. — Не сразу, конечно. Не один десяток лет прошёл, прежде чем я поняла, что гнев и обида не ей вредят, а мне. Как поняла, так и отпустило. Начала я молиться за хозяйку, желая ей добра и здоровья, хоть и не нужно ей было ни одного, ни другого. Только у меня от этих молитв глаза перестали слезиться и болеть, сны тёмные донимать перестали. И стала я видеть.

— Как это? — у меня буквально отвалилась челюсть.

— Не так, как раньше, но вижу. Словно тени вокруг, а под ногами шарик яркий клубочком катится, путь указывая.

Молчали мы долго. Я всё пыталась понять, как можно простить такое. О чём молчала старушка, я не знала. Солнышко приблизилось к вершинам гор, тени удлинились и из серых стали иссини-чёрными.

— Мне пора, — засобиралась я.

— Провожу, — поднялась и наставница.

Не торопясь шли мы от дома управляющего к вилле, которая после сегодняшней ночи или станет моей, как и всё перечисленное в дарственной, или я отдам за это жизнь. Стоит ли оно того? Может, сказать Глафире, что отказываюсь от подарка, и уйти в закат? Она согласится…

— Не сможешь ты уйти, маленькая эльти. Дым из трубки ведьмы в тебе. Пока не освободишься от него или от самой злыдни, она будет ходить за тобой.

— Что же делать? — вопрос получился совершенно детский — с обидой, непониманием и приправленный раздражением.

— Ты слышишь меня? — Галия даже стукнула палкой по камням дорожки. — В который раз говорю: «Прощать».

Сижу на ковре, опершись спиной о диван, обнимаю Дружка, запустив пальцы в густую длинную шерсть, и в который раз повторяю одну и ту же фразу:

— С любовью и благодарностью прошу прощения у людей, пославших поджигателей в мой офис, за все плохие слова, мысли и дела по отношению к ним. И сама прощаю их с любовью и благодарностью.

Когда наставница сказала, что прощать надо тех, на кого я обижена, я подумала, что ночи мне не хватит. Могу начать до ужина и закончить к обеду следующего дня. Только как выполнить основное условие: прощение должно быть искренним, от всего сердца?

— Повторяй, пока не поймёшь, что простила. Как поймёшь? Почувствуешь. Может, плакать начнёшь или смеяться, а может, дышать легче станет. Я не знаю.

Лёгких путей искать не стала — начала с главных злодеев моей прошлой жизни, заказчиков убийства.

Который раз я повторила эту фразу? Девятнадцатый? Двадцать шестой? Поначалу считала, загибая пальцы, потом сбилась со счёта. Как?! Как можно их простить? Да ещё и с благодарностью и любовью…

Хотя поблагодарить нелишне. Новая жизнь куда интереснее прежней. Одна магия, дарующая невероятные возможности, чего стоит. Не умри я там, не появилась бы здесь.

— С любовью и благодарностью… — хм, а я ведь искренне им признательна, и тепло какое-то в душе к ним чувствую. Не знаю, любовь ли это, но зла точно не держу. — …Прошу прощения у людей, пославших поджигателей в мой офис, за все плохие слова, мысли и дела по отношению к ним. И сама прощаю их с любовью и благодарностью.

Мне показалось, что во рту и в носу у меня вонь сгоревшего пластика, который мне захотелось с силой выдохнуть, что я и сделала с громким «ха!». После чего закашлялась и сплюнула на пол нечто мерзкое. Дышать стало легче. Я что, действительно простила своих убийц?

Вопрос, заданный самой себе, не вызвал никаких эмоций. Словно прочитала анонс очередного ток-шоу на ТВ. На всякий случай скороговоркой ещё раз проговариваю формулу прощения и понимаю — простила.

Кто там следующий на прощение?

Алтын появилась под утро, когда у меня почти закончился список — оказывается, не так много было людей, чьё прощение мне хотелось получить, — и совсем не осталось сил на активное сопротивление ведьме. Я только что раз пятьдесят вспомнила мужа, который навсегда отбил у меня охоту близко впускать в свою жизнь мужчин. Фраза «Секс не повод для знакомства» стала моим девизом после развода и до конца жизни.

Пятьдесят раз я твердила, что «с любовью и благодарностью», но понимала, что ничего такого по отношению к нему не чувствую, что это просто пустые слова. А потом в какой-то момент что-то щёлкнуло. И я поняла — отпустило. Пружина по имени Виталий, давившая долгие годы на моё сердце, исчезла. Осознание этого тряхнуло так, что зубы клацнули, и я зарыдала. Чувство облегчения и очищения было таким внезапным, что я забыла обо всём. Растирая слёзы по щекам, открыла глаза.

Чёрный сгусток, не имеющий конкретной формы, висел над полом в метре от меня и тянул ко мне тонкие щупальца, но дотронуться не мог. Не было больше у него путей к моей душе. Основные раны сегодняшней ночью я залечила. Пусть с болью, слезами и соплями, но я вырвала ненужные обиды из сердца. Мелкие царапки не считаются — они сами затянутся.

После освобождения от тяжёлой ноши многолетней горечи и злости на десяток людей эта тварь показалась мне такой мелкой, незначительной и жалкой, что я от всего сердца, с выражением, как на конкурсе чтецов, сказала:

— С любовью и благодарностью я прошу прощения, Алтын Селим-заде, за все плохие слова, мысли и дела по отношению к тебе. И сама с любовью и благодарностью прощаю тебя!

Можно ли почувствовать удивление от сущности, не имеющей тела? Я ощутила, с каким недоумением покидало гостиную — и очень надеюсь, что мир тоже, — то, чем была эти три дня старая ведьма.