— Всего хорошего, Станислав Викторович, — попрощался услужливый и внимательный администратор ресторана.

— Доброй ночи, — кивнул я.

Вышел на улицу и вдохнул полной грудью, наполнив лёгкие свежим майским воздухом. Ждал такси, пытаясь успокоится после будоражащего фантазии взгляда. И нельзя же такое влечение списать на отсутствие секса? Я же не железный, приходилось утолять свои потребности в отсутствии жены. Но я не заводил постоянных отношений, предпочитал одноразовый секс. Проститутками я брезговал, поэтому это были девушки согласные на такие условия, которые предупреждались сразу об отсутствии серьёзных намерений. Так сказать, охотницы за острыми ощущениями, которых легко можно было найти в барах и клубах. Но из-за работы на частоту такого секса не приходилось рассчитывать. Твою мать, от мыслей о сексе яйца потяжелели, а при воспоминании танцующей Сони член снова стал каменеть.

Я отошёл от входа в ресторан и с тоской посмотрел на ночной город, на проезжающие машины. Отвернулся к набережной, остановился и, спрятав руки в карманах брюк, залюбовался серебрящейся в лунном свете речной гладью. «Соня, Сонечка, София, что ж ты делаешь со мной? Служебный роман с подчинённой для меня — табу», — с сожалением вздохнул я.

Подъехала машина, и я устроился в удобном салоне класса люкс. По дороге в свою пустую квартиру стал думать о завтрашней встрече с дочуркой и это помогло мне отвлечься от зеленоглазой соблазнительницы.

Подъезжая к элитке в центре города написал жене, что буду через десять минут. Ключи у меня были, ведь это и моя квартира, но без предупреждения я никогда не приезжал. Только переступил порог и зашёл в просторный, светлый холл трёхсотметровой квартирки, которая занимала пол-этажа в доме, как сразу услышал звонкий голосок моей принцессы:

— Па-па-а-а! — подбежала, топоча маленькими ножками, с распахнутыми руками.

Я подхватил её на руки и поцеловал в нежную щёчку. Малышка обняла меня пухленькими ручками за шею, а я вдыхал такой родной, сладкий запах её волос и абрикосового шампуня.

— Привет, принцесса! Я очень скучал, — прошептал ей на ушко.

— И я скусяла, — снова поцеловал роднулю в щёчку.

В холле появилась Таня в шёлковом халате, но уже в боевом раскрасе и с, идеально уложенными, белокурыми локонами. Подпёрла стену, сложив руки на груди, одарила меня высокомерным взглядом. Выглядела она, конечно, идеально, хоть сейчас на фотосессию, прям в этом халатике, который открывал декольте с округлостями в дорогом белье, а струящийся шёлк обтекал её стройные бёдра. Ножка, чуть согнутая в колене, призывно смотрела в мою сторону. Но этот соблазнительный вид совсем меня не волновал, не будоражил кровь. Оттрубил оркестр вальс нашей любви и даже страсти. Посмотрел на её полуодетый вид и понял, что совсем никаких позывов не осталось. Красива как картинка, а в душе́ моей пустота. Ноль. И не только в душе́, в штанах тоже всё молчало и спало́ крепким сном.

— Привет. Ты вещи собрала, как я просил?

— Куда ты собрался её везти? Я против дальних поездок, — раздражённо заявила супруга, сверля своими голубыми глазами.

— Да никуда. Просто хочу, чтобы Катёна у меня ночевала, а завтра днём привезу её.

— С ума сошёл! Везти ребёнка в дом, в который своих шалав водишь?! — заверещала жена.

Посмотрел на дочку.

— Иди Пушистика возьми и что ещё нужно, — ласково сказал ей.

Дочка с улыбкой кивнула мне. Я её спустил на пол, и она побежала в свою комнату. Подошёл ближе к жене и, строго посмотрев на неё, холодно сказал:

— При ребёнке, хотя бы держи себя в руках.

— Пусть знает, что отец у неё кобель. Чтобы, когда вырастет на такого же не нарвалась, — прошипела змеиным ядом.

«Ну вот, наша песня хороша, начинай с начала. Как же я устал», — вздохнул и одарил её ледяным взглядом.

— Таня, я предупреждаю последний раз. Иначе… — процедил сквозь зубы.

— Что? Что иначе, Атаманцев? Что ты сделаешь? Блядством в семье ты занимаешься, а не я! Так, что дочь тебе не отдадут!

— Что ты несёшь?! Ты себя хоть слышишь? — не сдержался, сжал пальцы на её шее и приблизил лицо к ней.

Таня аж вжалась в стену. Затрепетала. Так тяжело задышала, что грудь в вырезе халатика стала призывно вздыматься. Её руки легли на мой зад и сжались так, что ноготки затрещали на джинсах. Розовые губки разомкнулись со слабым стоном:

— Трахни меня, котик, — томно прошептала. — Хочу тебя.

Смотрел в её глаза, горящие желанием, а у самого во рту словно лимон кислый. Скривился. Снова применяла на мне свою тактику: довести меня до ярости, а потом… выводила меня на агрессию. Может ей нравился жёсткий секс. но она никогда об этом не говорила, а только доводила меня до такого состояния, что мне, иногда, хотелось её придушить. Но не мог я переступить через себя, не мог я быть грубым с женщинами, никогда в жизни не поднимал руку, и не был чрезмерно грубым в сексе. И даже после наших ссор и бурного примирения, когда я был в постели с ней агрессивен, чувствовал себя гадко, словно это был не я. В такие моменты наступало опустошение, хоть жена и была довольна как кошка. Никакого эмоционального удовлетворения, чистая разрядка, а внутри пустота. Такое поведение жены меня только отдаляло, и желание вскоре совсем пропало. Уже и не помнил, когда она последний раз была ласковой со мной. Одни претензии, одни скандалы. Устал.

Опустил руку, сжимавшую её шею.

— Извини, но на параноидальных истеричек с недавнего времени у меня не стоит, — холодно сказал и отошёл на шаг назад.

— Ах, ты гад! — набросилась на меня, шлёпнув ладонью по плечу. — А на кого стоит?! На шалав из стриптиза, на проституток? Или секретаршу смазливую завёл?

Схватил её за запястья и снова прижал к стене, а она словно потекла, аж выгнулась, подаваясь бёдрами вперёд.

— Успокойся! — хрипло процедил сквозь зубы, приблизившись к её лицу, чтобы дочь не услышала. — Ты сделала всё, чтобы я здесь больше не появлялся! Достала! Завтра же поднимаю адвокатов. Дочь останется со мной, — отчеканил я.

— Ты… ты ненормальный, — округлив глаза, залепетала жена.

— Ненормальная в этой семье ты! — ткнул в её грудь пальцем. — Я всё сказал.

Таня вытянулась как струна и злобно прошипела:

— У меня тоже есть адвокат. Я докажу, что ты не достоин воспитывать дочь, ведёшь аморальный образ жизни, поднимал на меня руку.

— Руку? — усмехнулся, поражаясь её наглости. — Да я пальцем тебя не тронул, даже когда ты лицо мне расцарапала. Забыла?

«Боже, не хочу больше слушать этот бред. Это уже попахивает шизофренией. Точно слетела с катушек», — вздохнул я и предпочёл промолчать. Знал, что чем больше отвечаешь, тем сильнее она будет распаляться. Мудрый промолчит, а дурак будет спорить с сумасшедшим.

Появилась дочка в дверях. Она смотрела на нас перепуганными глазками и сжимала в руках свою любимую игрушку — пушистого белого котёнка с голубыми глазами.

Подошёл к ней, взял на руки.

— Ты готова, Катёна? — как можно больше веселья вложил в голос, хотя в груди всё клокотало от ярости.

— Готова, — сказала она.

— Принцесса, а маму поцелуешь? — замурлыкала змея, приблизившись к нам.

Катя протянула ручки к маме и, обняв её за шею, поцеловала. Таня наигранно улыбнулась и, поцеловав меня в щёку, прошипела на ухо, изливаясь ядом:

— Завтра в полдень, чтобы дочь была дома, иначе заявлю о похищении.

— Как скажешь, дорогая, — ироничным тоном ответил я и открыл дверь.

Откинулась на спинку кресла и помассировала пальцами виски. Сегодня с самого утра корпела над цифрами, делая анализ по продажам и перспективным направлениям на рынке медицинского оборудования. От цифр уже в глазах рябило. Закрыла глаза, выдохнула и расслабилась, погружаясь в тишину, но через пару минут телефон вырвал меня из минутки тишины и спокойствия.

— Привет.

— Привет, Софочка.

— Дэн, пожалуйста, — вздохнула я, — ты же знаешь, что мне не нравится, когда меня так называют.