Обед прошел в той же удушливой атмосфере, что и завтрак. Фабий не отвлекался от тарелки и мундорете, местного аналога планшета. Единственный вопрос, который он задал Растусу, был:

– Уедешь позже. С ладьей что-то случилось. Ремонтники работают. Думаю, через несколько часов приведут в порядок.

Краем глаза я увидела кроткую улыбку, промелькнувшую на губах младшего. Не трудно догадаться, кто виноват в поломке. Еда не лезла в горло, но я заставила себя проглотить немного холодного супа и даже надкусить пирог с рыбой. Хорошо, что Фабий почти не поднимал глаз, а то бы заметил мой нервозный вид.

– После обеда зайдешь в мой кабинет, обсудим правки в договор, – не поворачивая головы, произнес Фабий. Я мрачно угукнула, бросив косой взгляд на Раста.

Пришлось идти. Впереди по коридору ненавистным пятном маячила спина Фаба, затянутая в шикарный костюм, я же переставляла ноги как можно медленней, пытаясь успокоить разбушевавшуюся тревогу. За обедом старший наследник Лукрециев вел себя спокойно и отрешенно, но кто знает, что за мысли таились в его голове, какие планы он вынашивал?

Фабий запер за мной дверь и демонстративно положил ключ себе в карман. Я осторожно прошла внутрь и села в одиноко стоящее кресло перед письменным столом. Домин взял со стола сколотые чем-то вроде скрепки бумаги и бросил мне на колени.

– Читай, – приказал он и уселся напротив.

Я уткнулась в договор. Буквы плясали перед глазами. Я почти ничего не понимала в хитросплетениях терминов, обязанностях, правах, залогах и условиях, но догадывалась – согласие будет выглядеть подозрительно.

– Во-первых, я хочу два миллиона талов в банке «Калипсо», – начала я игру. Название банка услышала в доме Просперусов, именно там хранила деньги Аврора.

Фабий коротко улыбнулся и кивнул головой. Неужели, продешевила? Авроре заплатили миллион, я думала, что два будет в самый раз. Плевать! Я все равно не собираюсь их тратить.

– Во-вторых, виллу на берегу моря в районе Никеи, – по-нашему, Ницца. Гулять, так гулять. У меня даже настроение повысилось – когда я еще помечтаю о несбыточном? Я словно загадывала желания золотой рыбке.

Домин опять кивнул. Он не записывал, я знала от Раста, что у доминов фотографическая память, поэтому не удивлялась.

– В-третьих, вы оплатите мне полное лечение глаз, – на этой фразе Фабий удивленно поднял бровь.

– Ты знаешь о своей болезни?

– Конечно, – произнесла сухо, – я же сдавала анализы в парме. Врач сказал, что глазной нерв поврежден.

Пусть разбирается, какой врач проболтался. Это даст еще немного времени. Фабий покусал губы и в итоге опять согласно кивнул, уточнив:

– Операция после родов.

– Хорошо, – пожала плечами я. Однофигственно, ни до каких родов я задерживаться здесь не собираюсь, а если требований будет мало, Фабий может что-то заподозрить. Чтобы еще придумать?… Ах, да, ребенок.

– В-четвертых, хочу встречаться с сыном или дочерью, – произнесла твердо, – женой мне вашей не стать, но участвовать в жизни своего ребенка я буду!

Надеюсь, мои слова прозвучали убедительно.

– Давай я просто подкину тебе еще пару миллионов и на этом все? – голос домина стал вкрадчивым. Он поднялся с кресла и шагнул в мою сторону. Я инстинктивно напряглась.

– Нет! – ответила твердо, – иначе никакого договора! Это самое главное условие. – Я часто и помногу говорила о важности семьи и матери в жизни ребенка, будет странно, если сейчас я изменю принципам.

– Ладно, – легко пожал плечами он и улыбнулся. Я нахмурилась – в голову больше ничего не приходило. Можно было еще загадать пару вилл или звездочку с неба, но смысл?

Глаза домина насмешливо блестели, он словно развлекался и не воспринимал меня всерьез. Мне было непонятно – верит он в мою расчетливость или давно догадался о нашем с Растусом сговоре и играет, как кошка с мышкой.

Фабий протянул руку и резко выдернул меня из кресла. Я замерла, оказавшись плотно прижатой к его телу. Он рассматривал мое лицо, сощурив глаза, вдумчиво, сосредоточенно, как под микроскопом. Что он пытался увидеть? Ложь, притворство, страх? Последнего было в избытке.

– Ты не выйдешь из кабинета пока не подпишешь договор, – в итоге произнес он прямо мне в губы. – Я вставлю в него все твои требования, даже встречи с сыном. Раз в месяц тебя устроит?

– Раз в неделю, – сипло прохрипела я. Голова кружилась от испуга. Если бы не его рука, сильно сжимающая локоть, я бы уже сползла на пол. – Мне нужно еще немного времени подумать. Давайте подпишем завтра? А еще лучше, через неделю?

Вдруг Фабий склонил голову и впился мне в губы, сразу проникая языком в рот, глубоко и мощно. Одна рука, зажав снаружи мою, задрала платье и сильно сжала бедро, впиваясь пальцами в обнаженную кожу. Вторая таким же способом жестко удерживала затылок. Я дернулась и забилась, скуля от боли. Одним движением он поднял, развернул меня и усадил на стол, широко раздвигая ноги, вклиниваясь между ними, прижимаясь пахом. Растус был неправ – все у Фабия работало в его девяносто.

Мне стало жутко страшно и невыносимо противно. Никакого возбуждения, как в прошлый поцелуй, я не испытывала. Да и не видела я в глазах Фабия ни особой страсти, ни жажды, какой фонтанировал его брат. Фабий действовал как машина – четкие движения, захваты, механические поцелуи. Руки не ласкали, они просто держали меня в нужном ему положении, самом неудобном для меня. Яростно отпихиваясь, я что-то мычала ему в рот, пытаясь выдернуть руки или сдвинуть ноги. Бесполезно – он был такой сильный, что мои трепыхания выглядели смехотворно. Он мог удерживать меня одним пальцем не напрягаясь.

– Ты сейчас же подпишешь договор, дорогая моя девочка, – горячий шепот обжог ухо, – без фокусов. В последнее время ты стала очень привлекательной, и я раздумываю над тем, не взять ли тебя себе? Раст постоянно спит с плебейками, может и мне попробовать? Как думаешь?

И снова потянулся к губам.

– Хорошо! – крикнула я быстро, отшатываясь, торопясь вставить слово, пока еще могла, – я все подпишу!

Фабий мягко улыбнулся, чмокнул меня в губы, взял договор и вышел за дверь, не забыв ее закрыть за собой. Я заметалась по комнате, шепотом приговаривая: «Моя подпись ничего не значит. Он первым меня обманул. А если будут проблемы в Ассоциации, скажу – подписала под принуждением. Ну, где же ты, проход?»

Через десять минут Фабий вернулся и протянул бумаги. Я села за стол и не глядя подписала каждый лист в трех экземплярах. Мне было все равно – учел он мои замечания или нет. Навалилась апатия, как всегда после нервного срыва.

– Вот видишь, ничего сложного, – домин был доволен, как кот, налакавшийся сливок, – отметим?

Он подошел к комоду, вытащил красивую изогнутую бутылку с двумя бокалами.

– Нет желания, – мрачно ответила я, – откройте дверь, я пойду к себе.

Фабий внимательно оглядел меня сверху вниз и обратно, задержавшись на лице. Крепко сжал губы, словно собираясь что-то сказать, но передумывая в последний момент. Потом подошел к двери и щелкнул замком. Я вылетела из комнаты, как пуля из ствола ружья и понеслась в свои апартаменты, матерясь сквозь зубы. Хотелось смыть с себя его прикосновения, поцелуи, тот ужас, что испытала, забыть, как страшный сон. Впереди побег и неизвестность, я опять вручаю свою жизнь чужому человеку, домину. Посмотрим, достоин ли он доверия…

Раст постучал в окно спальни, когда я уже вся извелась и несколько раз перепроверила вещи в карманах. Хотела назло Фабию забрать с собой парочку жутко дорогих колье, но передумала. Лучшим подарком для него будет мое исчезновение. Взяв руку Раста, я спрыгнула с подоконника и огляделась. Спальня – единственная комната из пяти, окно которой выходило на торец дома, и было закрыто от входа высокими кустарниками самшита в мой рост высотой. Пусть сейчас слуги и отдыхают, но береженого бог бережет. В руках у Растуса я заметила два скиса. Один из них протянул мне.