Пока же наши отряды с огромной скоростью, не встречая никакого сопротивления, один за другим захватывали все более-менее значимые для нас объекты столицы, не брезгуя создавать опорные пункты в удобных для обороны точках города. Везде, где было можно, выгребались остатки оружия и боеприпасов, вместе с трофеями всё это раздавалось тем репликантам, которые всё ещё были безоружными.

Потихоньку мои люди занимали позиции и вблизи поместий тех семей, которые, как я считал, совершенно точно замарались в действиях против нас — речь о Мироновых, Романцевых, Парашаевых и Кащеевых. Хотя вниманием мы не обошли никого, везде караулило хотя бы несколько наблюдателей.

Кроме того, возле каждого из Храмов Смерти Ирия уже некоторое время дежурили мои агенты.

Масштабные боевые действия неизбежно влекут за собой серьёзные потери. Каждую секунду гибнут лучшие, те, кто не испугался, не дезертировал, выполнил свой долг до конца… И лишился этой жизни.

И теперь Мир Мёртвых, не способный больше переваривать этот ставший после Катастрофы несъедобным для него корм, привычно срыгивает сотни душ обратно.

Вернувшиеся в первые часы, даже дни, совершенно дезориентированы — шутка ли, целый кусок из твоей жизни пропал полностью, и ты вообще не помнишь последние годы. Мир вокруг изменился до неузнаваемости, нужно встраиваться в него фактически с нуля, пришивать себя к новым реалиям «на живую». Те, кого ты помнишь, уже давно стали другими… Семьи, возможно, потеряны, воспоминания о социальных связях больше не актуальны… Да и, шутка ли — Империи, которая была всю твою жизнь, а до этого — всю жизнь твоих родителей, и так далее… Её больше не существует!

Поэтому тот, кто объяснит ситуацию, даст ответы на все вопросы и поможет адаптироваться, будет смотреться в выгодном свете. Тем более, вернувшиеся освобождены от всех клятв и обязательств — будто кто-то нажал кнопку «перезагрузка» и убрал всё лишнее, вернув к изначальному, идеальному состоянию.

А ещё, кроме желания получить ответы на вопросы, после возвращения с Той Стороны всегда страшно хочется двух вещей. Есть и размножаться.

Поэтому возле дверей Храмов, прямо на улице, мои люди жарили мясо. И среди них обязательно присутствовала хотя бы пара девушек-репликантов «при параде» — на оптовую закупку брендовой одежды, косметики и прочих радостей пришлось хорошенько потратиться. Благо, понимание прекрасного у наших дам было встроено по умолчанию, а может — пришло с изучением соответствующих гипнозаписей. Объяснять, что и как надевать, им не пришлось…

Зигфрид открыл глаза и понял, что не может пошевелиться.

Он лежал на холодном, даже ледяном полу, в просторном полутёмном помещении. Очень высокий потолок, бегающие тени, запах воска… Какой-то храм?

Судя по звукам, вокруг было людно. Со всех сторон доносились шепотки, шорохи, шелест одежды, лёгкие шаги… Иногда — брань, даже громкие вскрики, но совсем редко. В основном все вокруг старались вести себя сдержанно.

Никто не спешил подойти, спросить, что случилось, предложить помощь.

Тело затекло и болело, лежать на жёстком полу было очень неудобно. Обнажённую кожу неприятно обдувало ветерком. Сейчас бы встать, хоть перевернуться на бок… Но проклятые мышцы не слушались. Как во сне, когда надвигается что-то страшное, а ты не можешь пошевелиться.

Поняв, что на помощь рассчитывать не приходится, Зигфрид начал работать над собой. Пусть и не сразу, он проломил этот невидимый барьер: сначала, с огромнейшим трудом, заставил хотя бы один палец на руке шевельнуться, потом другой. И так, постепенно и мучительно возвращая подвижность задеревеневшим членам и приводя себя в норму, в конце концов умудрился сесть.

Огляделся — и сразу всё встало на места. Прямо за его спиной, в дальнем конце огромного зала, возвышалась пугающая чёрная фигура метров пяти в высоту: мертвец в балахоне.

Храм Смерти. Немудрено, что все стараются вести себя здесь незаметно. Никто в своём уме не захочет привлекать лишний раз внимание того, кто забирает жизни.

Ответ на самый первый свой вопрос, где находится, Зигфрид нашёл. Но какими Кровавыми его сюда занесло?..

Последнее, что он помнил — как спешил домой, разжившись на рынке продуктами: обменял наградной кортик, которым так дорожил, на мешок мирийского гороха. В другое время гордый офицер никогда не решился бы на такую грабительскую сделку… Но сейчас, когда они с Аннерозой и Вильгельминой застряли у метеоритного беса на куличиках, в каком-то имперском захолустье, выбирать не приходилось.

Вскоре после начала мятежа в удалённых регионах Империи начались серьёзные перебои со снабжением. Боевые действия между верными присяге частями и повстанцами закрыли для полётов целые системы, логистические цепочки нарушились… Где-то ломились от гниющих припасов склады, а где-то население буквально умирало от голода.

Многие из тех, кто занимался космическими грузоперевозками, теперь попросту не рисковали выходить в открытый космос. Они одинаково опасались как нападений пиратов, так и того, что товар будет изъят любой из враждующих сторон — кушать-то хотели все одинаково. Веры же в то, что выданные взамен изъятого расписки получится обменять на что-то стоящее, не было даже у самых наивных.

Зато те немногие, кто всё-таки отваживался снарядить корабль и отправить в полёт, справедливо заламывали огромные цены. По сути, это было правильно: большой риск требует соответствующего вознаграждения. Но позволить себе дорогой товар могли не только лишь все.

Продавцы ещё и перестали принимать имперские деньги. Только что-то реальное, что можно если не съесть, то хотя бы использовать для улучшения качества жизни… Вся сложная и отлаженная торговая система Империи в один момент схлопнулась и скатилась к примитивному, первобытному товарообмену, который ещё и был локализован в отдельных секторах, иногда — и того хуже, системах.

Из-за всего этого они уже который месяц голодали. Питались, если повезёт, крошками да объедками со стола местных, что очень неохотно делились с застрявшими вдали от родных мест туристами. Зигфрид перебивался случайными заработками, иногда что-то удавалось раздобыть Аннерозе… Но он очень не любил выпускать красавицу-жену из той лачуги, которая стала их временным пристанищем.

Больно уж красноречивыми взглядами провожали её всегда на улице. Высокая, золотоволосая, статная — она смотрелась выигрышно даже среди местных женщин, которые справедливо входили в число самых красивых в Империи. Но Аннероза была другая, к тому же, в ней чувствовалась порода. И своё единственное платье, сильно истрепавшееся за последнее время — остальные пришлось обменять на еду — она носила, словно королевскую мантию…

Наблюдать то, как его семья страдает, было невыносимо.

Поэтому несмотря на постоянные неудачи Зигфрид упрямо, практически каждый день, ходил в космопорт. Ходил, общался, спрашивал, нет ли у кого надобности в первоклассном пилоте… Но все традиционно отказывали. Таких, как он, было слишком много. Конкуренция — бешеная, предложение — сильно ограничено… Бывало едва ли не по сотне человек на одно место. Приоритет — гражданским специалистам, привычным к вождению барж и каботажников. И молодым. Все имперские звания, ордена и медали здесь не значили ничего. Да и симпатии в системе были скорее на стороне мятежников. Признаваться, что был действующим офицером флота, могло быть попросту опасно.

Если бы не семья, Зигфрид всё равно нашёл бы выход. Пробрался бы на первый попавшийся корабль и улетел — в молодости приходилось проворачивать и не такое. Тем более до того, как стать капитаном одного из известнейших линейных кораблей Империи, он испробовал едва ли не все востребованные на флоте профессии, кроме разве что судового врача. Сейчас все эти навыки вполне могли пригодиться.

Но обременение в виде жены с дочерью ставило на всех попытках крест. Если одного здорового и работящего мужчину ещё теоретически могли взять на борт, то его же, но с двумя иждивенцами — уже без вариантов. И если пробраться тайком ещё можно одному… То никак не втроём.