Показалось, что где-то далеко позади раздался крик. Лекси остановилась, прислушалась, но в воздухе звенел лишь хор цикад, да ее собственная кровь стучала в голове. Она поспешила к темному дому. Бриз стих, кожа стала липкой от пота, к горлу подкатила волна тошноты. Лекси сделала глубокий вдох, сосредоточилась на своей походке: одна нога, затем другая. Неприятные ощущения постепенно схлынули. Дойдя до террасы, она заколебалась. Свет на вилле выключили, чтобы не привлекать москитов, из-за чего здание выглядело жутковато: такое же древнее и негостеприимное, как скала, которую оно венчало.

Вдалеке темноту прорезал свет фар: через горы двигался автомобиль. Лекси двинулась к парадному входу, размышляя, как странно видеть машину на дороге, заканчивающейся тупиком у дверей виллы. Шум двигателя нарастал. Внезапно автомобиль появился на вершине холма, прорезая фарами темноту, свернул к дому и остановился. Лекси вздрогнула и инстинктивно подняла руку, чтобы заслонить глаза от слепящего света. Такси. Пассажирская дверь открылась, из машины кто-то вышел. Ошеломленная Лекси, прищурившись, пыталась рассмотреть ночного гостя. Какой-то мужчина пересек подъездную дорожку и направился прямо к ней. Она сделала шаг назад. Широкоплечая фигура, знакомая походка…

– Эд?

Как он здесь оказался? Лекси растерянно смотрела на жениха. Здесь, в непривычной обстановке, он казался незнакомцем.

Такси развернулось и уехало, шурша гравием, задние фары бросили на Эда зловещие красные отблески. Поднялось облако пыли, в котором фигура жениха выглядела размытой и непривычной, его улыбка – нерешительной.

– Привет, Лекси, – произнес Эд – не сразу, словно проглотив ком в горле.

Они стояли лицом к лицу в темноте. В воздухе еще витали пары бензина.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она странным сдавленным голосом.

Эд не стал подходить ближе. В белой рубашке, расстегнутой у ворота, в лучах лунного света он выглядел как привидение.

– Нам нужно поговорить.

Лекси молча смотрела на него. Этот мужчина – ее жених, отец Люки, некогда любовник Аны.

– Зайдем в дом?

Она обернулась и посмотрела на толстые каменные стены дома. По какой-то причине не хотелось вести жениха внутрь, словно пространство на вилле предназначалось для совершенно других целей.

– Побеседуем на террасе.

Лекси двинулась за угол, Эд шел за ней. Они не заметили стоящую в тени лимонного дерева женщину, которая наблюдала за ними, прижавшись спиной к стволу.

Робин запыхалась, мышцы икр горели. Она неслась по берегу к той точке, куда должна была причалить замеченная пару минут назад лодка, и отчаянно напрягала глаза, пытаясь разглядеть в темноте, кто же на борту. Один… нет, два человека. Робин зашла по колено в воду. Шлюпка приблизилась, стало видно работающую веслами Элеонору. На корме, закутавшись в плед, сидела Бэлла с мокрыми, прилипшими к голове волосами.

– Господи! – воскликнула Робин и ухватилась за борт, измочив подол платья. – Ты жива! Слава богу! Ты цела!

Съежившаяся подруга подняла голову. В лунном свете ее лицо казалось очень бледным.

– Ты не пострадала?

– Нет.

Однако Робин заметила, как Бэлла сморщилась, когда пошевелилась.

– Когда ты сорвалась… я думала, что мы тебя потеряли. – Голос сорвался. – Прости, это все из-за меня… Прости меня! За все!

Элеонора прервала сеанс самобичевания:

– Давай поможем ей выбраться на сушу и согреться.

Робин кивнула.

– Да, конечно.

Она потащила лодку к берегу под звуковое сопровождение скрипящих под килем камней, затем помогла Бэлле выбраться из шлюпки, практически таща ее по мелководью. Несчастную била крупная дрожь. Добравшись до пляжа, Бэлла рухнула на колени, запустила пальцы в гальку и склонила голову. Под мокрым платьем явственно проступал позвоночник. Прошла пара минут. Бэлла глубоко вздохнула, встала, отряхнула руки, повернулась и посмотрела на Элеонору. Они долго глядели друг другу в глаза, общаясь на одним им ведомом языке.

– Я никогда этого не забуду, – произнесла наконец Бэлла таким тоном, что у Робин по спине побежали мурашки.

Элеонора кивнула, а потом сказала Робин:

– Помоги мне с лодкой.

Вместе они вытащили посудину из воды и отволокли на берег. Элеонора забрала промокшую шаль, которую сняла с Бэллы. Она выжала кашемировую ткань, накинула один конец на себя, а другой – на пострадавшую.

– Идем. Тебе нужно согреться.

Робин осмотрела скалистый берег. Где-то там, в темноте, Фэн. Все еще ищет подругу. Не нужно было им разделяться. Фэн не должна бродить одна в темноте. Надо проводить Бэллу на виллу, взять фонарь и отправиться на поиски.

Девушки молча пересекли пляж, прошли мимо костра, который еще горел, выпуская в воздух струи дыма. Элеонора вдруг замедлила шаг. Робин посмотрела на нее и увидела, что взгляд мисс Толлок прикован к вилле.

– Что такое?

Все трое прислушались.

– Голоса, – сказала Элеонора.

Да, Робин тоже их услышала. Женский звучал все резче и громче, а затем его перекрыл крик мужчины.

На террасе горело несколько фонарей, от бассейна резко и неприятно пахло хлоркой. Лекси остановилась под перголой и дотронулась кончиками пальцев до стола, где стояли бутылка вина и пустые бокалы. В центре возвышалась бронзовая статуя – неожиданно захотелось протянуть к ней руку и ощутить гладкость металла. Прохладный и тяжелый, он дарил своеобразное успокоение.

Взгляд Эда скользнул по фигурке.

– Это ты?

Она кивнула и подвинула статую так, чтобы на нее упал свет, озарив изгибы тела и выражение восторга на лице. Да, это Лекси. Бывшая танцовщица. Интересно, а теперь кто?

Она осторожно вернула скульптуру на место и неожиданно почувствовала неимоверную усталость. Энергии совершенно не осталось. Лекси не хотела выяснять отношения. Лучше бы она ничего не знала ни о Люке, ни об Ане. Тогда ее жених остался бы таким, каким она себе его представляла, а не стал тенью прежнего Эда.

Он подвинул стул, Лекси села. Из венка выпал лепесток и приземлился ей на колено. Она несколько секунд смотрела на него, затем взяла и потянула нежный бархатистый лоскуток в разные стороны, пока он не начал рваться. Лекси подняла руки и выдернула из волос оставшиеся цветы, бросив их на пол.

Эд сел рядом.

– Лекс, – произнес он, сложив ладони на коленях. Закатанные рукава рубашки обнажали сильные загорелые руки. – Мне нужно было тебя увидеть. Я надеялся рассказать об этом сам, но, похоже, ты все уже знаешь. Так?

Она посмотрела ему в глаза.

– У тебя есть сын.

Эд опустил голову.

– Да.

Лекси почувствовала себя так, словно ее ударили.

– Я очень сожалею, – продолжал жених, голос выдавал его волнение. Когда Эд поднял голову, она с удивлением увидела у него на глазах слезы. – Я должен был рассказать тебе сам. Ужасно, что ты узнала обо всем вот так, на острове. Нужно было покаяться еще несколько месяцев назад.

– Почему же ты этого не сделал?

– Мне было стыдно. Не от того, что у меня есть сын, а от того, что я с ним не общаюсь. Я помню, как ты рассказывала о своем отце. Ты не простила ему того, что он оставил другую свою дочь. Поэтому вы почти не общаетесь.

Что верно, то верно.

– Я хотел быть честным с тобой и рассказать о Люке, правда. Но не знал, как это сделать. Я боялся рисковать, потому что люблю тебя.

До Лекси долетел аромат его лосьона после бритья, и сердце смягчилось. Это же Эд, ее жених. Он приносил ей завтрак в постель, мыл голову в ванной, звонил в обеденный перерыв, чтобы сказать, что соскучился, дарил любовь и заботу. Ей захотелось прильнуть к своему мужчине и оказаться в его объятиях.

– Я беременна.

Слова вырвались так неожиданно, что Лекси удивилась едва ли не меньше Эда.

– Что? – Жених широко распахнул глаза.

– Я узнала об этом прямо перед отъездом. Ты был в Ирландии. Хотела сообщить тебе лично. Срок одиннадцать недель.