— Ну, ты даёшь, братец! — выдохнул я, — Что? Идём на охоту?

— Куда⁈ — возмутился Алукард, — А оружие⁈ А сопровождение⁈

— Оружие — при мне, — заявил я, указав на запястье, в которое был вживлён Камень Молний. — Ноги-то у них металлические! Жахну током прямо в землю — и они наши.

— Уболтал, языкастый, — пробормотал засомневавшийся было колобок. — Давай, попробуем.

Я взял Кузю подмышку — его коротковатые ножки не позволяли развить нужную скорость на пересечённой местности — и побежал. Мой пассажир с лихвой компенсировал свою недостаточную мобильность способностями навигатора. Плутать не пришлось. До леса добрались быстро.

— Так, — сказал я питомцу, — спрячься здесь. Лучше в камнях. Не выходи, пока я не вернусь. Понял?

Кузя слегка погрустнел, но подчинился без пререканий. А я углубился в чащу. Для пущей невидимости обернулся сколопендром и полз, прячась в высокой траве. Маскировка получилась отличная — я вылез аж на середину поляны, на которой паслось стадо. Олени то ли не заметили меня, то ли решили, что я не опасен. Наивные!

Оказавшись в центре, я свернулся кольцом, высвободил руку со вживлёнными камушками, сосредоточился и выпустил в землю мощнейший разряд. В воздухе послышался лёгкий треск. Тела монстров сотрясла мелкая дрожь, по шерсти пробежали искры, между ветвями рогов промелькнули электрические дуги. Бьющиеся в судорогах теросы повалились на землю, дрыгая ногами. Я прервал подачу электричества и осторожно подполз к ближайшему. Вроде дышит. Потыкал в него хвостом — не шевелится. Стало быть, в отключке. Пора!

Сбросив облик ползучего гада, я принялся за обращение. Действовать надо было как можно быстрее. Тварей, пытавшихся раньше времени прийти в себя, снова вырубал молниями, и несколько раз явно не рассчитал силу. Даже жалко. Красивые. Вот наступление во главе такого отряда будет выглядеть крайне эпично! Да и характеристики у них тоже внушительные. Никого ниже тридцать третьего уровня. Хорошо развито Тело, магические задатки. Что конкретно — буду позже разбираться. Но, похоже, авралы не обходятся без брака не только на производстве. Один бедолага, поймавший молнию в лоб во время пробуждения и попытки подняться на ноги, предсмертно взбрыкнул и уткнулся рогами в соседа. Тот мгновенно превратился в серебряную статую. Ага! Так вот, значит, какая у них магия… То есть, рисковал я, в действительности, куда сильнее, чем думал… Но, слава Богам, обошлось.

А Бажов-то, похоже, знал, о чём писал… Надо будет проверить: может, эти олешки и самоцветы копытами высекают, как в сказе? Было бы очень кстати. Потом.

В общем, в наш стан я вернулся во главе шикарного рогатого взвода, состоящего из двадцати пяти саблезубых железноногих особей, гордо восседая на спине вожака. Голова моя правда теперь не просто трещала — она раскалывалась, плавилась и взрывалась одновременно.

— Жадность до добра ещё никого не доводила, — посмеивался Алукард, который ранее меня предупреждал, чтоб я так не усердствовал. Вот только я не смог удержаться. — Но ничего! Зато теперь Разум начнет расти. От такой-то нагрузки!

Подмышкой у меня ёрзал Кузя, уставший от роли ручной клади. Такой непоседа! Ильм и единороги обернулись в нашу сторону и внимательно осмотрели пополнение. Я, естественно, предупредил, что возвращаюсь не один, но личная встреча — это другое.

Как только я спешился, олени дружно склонились в изящном поклоне. Единороги закивали, качая чёрными рогами. Кузя бросился к Дружку и запрыгал вокруг него, как озорной щенок. Явно хвастался. Волк тряхнул косматой головой и вуфкнул. Поздравил, наверное. Невольно залюбовавшись этой сценой, я спросил: «Алукард, а любимчики в стае — это нормально?» «Вполне, — ответил напарник, — Особенно для существа, изначально эмоционального, склонного к эмпатии и душевным привязанностям. Хотя, признаюсь, ты каждый раз находишь, чем меня удивить, основные реакции у тебя вполне человеческие».

Не откладывая в долгий ящик, я созвал экстренное совещание своей разросшейся команды. Место сбора — поляну около Ильма — пришлось основательно обложить селарином. Кстати, я заметил, что на макушке энта пророс тот самый чёрный мох, образовав симпатичную шапочку на его голове! То-то, смотрю, его кристаллы работают так долго! А у них, оказывается, помощник появился!

Подготовка заняла некоторое время: сейчас мне были нужны все, включая дозорных, поэтому пришлось принять меры, обеспечивая безопасность нашего жилища. Да и ловушку на время заблокировать, чтоб в неё случайно кто не свалился — мало ли, на что этот кто-то будет способен. В общем, когда мы таки собрались, солнце уже начало клониться к закату. Нам предстояло подробно изучить план завтрашней боевой вылазки и, желательно, отработать некоторые приёмы. У нас всё-таки пополнение многочисленное и нетренированное.

— Да что ж у меня так башка трещит? — шипел я.

— А что ты хотел? Сорок с лишним обращений за день! — хмыкнул фамильяр.

— Господи, как я устал… — вздохнул я, потирая виски.

— Веды — в помощь! — оскалился злобный колобок. — Но не забывай, тебя ещё ждут совещание и тренировка'.

Мда. Сочувствия от него не дождёшься.

Сказать, что я волновался, сидя в засаде — это ничего не сказать! Видели бы вы ту прорву разнообразной монстрятины, что кишела в выбранной мной долине!!! Даже мне, за три недели повидавшему в Лакуне всякого, было не по себе… Да от такого зрелища у любого здравомыслящего человека по телу должны побежать мурашки размером с крупного ёжика! И вся растительность, имеющаяся на теле, встать дыбом и шевелиться!

— Без паники! — Алукард то ли прикидывался оптимистом, то ли являлся таковым на самом деле. Впрочем, возможно, он просто соскучился по настоящим масштабным сражениям — прежние-то его партнёры на мелочи, кажется, не разменивались. Ворочали империями и разносили в прах царства. Я, по сравнению с ними, — сопляк, еще не перешагнувший порог третьего ранга. А мне, в предчувствии того, что сейчас должно начаться, было страшно. И дурно. И…

— Спокойствие! Только спокойствие! — подбадривал меня наставник, не сводивший взгляда с поля предстоящей битвы и нетерпеливо перебиравший щупальцами, как котейка, готовящийся к прыжку, лапками. — Бояться тебе нечего. Ты в укрытии. Техника стравливания отработана. Наши готовы к бою и ждут сигнала. Ничто не предвещает.

— Это-то и напрягает, — буркнул я, тихонько стуча зубами.

— Вот и сосредоточься. Рекомендую обратить внимание вон на тех шестилапых ящеров. Они достаточно близко и топчутся компактно.

— Они без конца ёрзают! И их не больше десяти.

— Зато они все пика третьего ранга, и явно на взводе. Им сейчас неосторожного чиха достаточно, чтобы начать грызть всё, что шевелится. Что не шевелится — шевелить и грызть, — резонно заметил напарник.

Сосредоточившись, я начал концентрировать поток ментальной энергии. Но сначала устроил мысленную перекличку своих питомцев: они были на позициях и готовы к атаке. Поскольку гвалт в долине стоял невообразимый, полагаться на речевые команды не имело смысла. Да и непрерывная телепатическая связь с таким количеством реципиентов в реальном бою могла создать нешуточные проблемы, если бы не Алукард, сжалившийся над моей кислой из-за головной боли рожей, и перехвативший часть напряжения от раскинувшейся от меня к метаморфам ментальной сети. В общем, можно было начинать.

Концентрированный поток ментальной энергии ковром накрыл ящеров, и окружавшие их теросы с воем бросились на замешкавшихся шестилапых рептилий. Те были не прочь подраться, но силы были явно не равны. Пока их жестоко рвали (они, кстати, не остались в долгу, ибо бойцами были отменными), я перевёл дух, снова сконцентрировался и жахнул потоком на максимальное расстояние, зарядив своим менталом ещё одного молодого четырехуровневого тероса. Там тоже началась заваруха. Стрельба в моих несчастных висках достигла уровня артиллеристского грохота.

Перед следующим «залпом» я отдыхал целых полчаса. Собирался с силами. Наблюдал. Заметил, как к побоищу начали подтягиваться монстры, ранее находившиеся далеко от эпицентров битвы, и тоже бросаться в общую кучу-малу. Поэтому я решил дальше не напрягаться, и лишь изредка и вполсилы «постреливал» в наиболее сильных особей. Не прошло и часа — долина превратилась в филиал ада и напоминала содержимое блендера: туши, их части и ошмётки летели в разные стороны, втаптывались в пыль, разрывались зубами и когтями. Тот, кто сейчас рвал и грыз, через мгновение сам оказывался разорванным и разгрызенным. В этой воющей и рычащей круговерти на взгляд было сложно определить, что из движущегося — живое, а что — уже нет.