Весна пришла зиме на смену, и он отослал на север сэра Бертранда де Билля, дабы тот узнал, как обстоят дела у мастера Ревана, тогда как совет в Ремуте продолжал заниматься донесениями королевских посланцев, поступавшими со всех концов королевства, по мере того как открывались от снега дороги и перевалы. Через Этьена де Курси Джаван старался сообщать Джорему обо всем, что происходит в столице, и попросил Дерини разработать план, как принять у Ревана трех женщин и мальчика, которые вскоре должны были отправиться на север.

Сэр Бертранд вернулся в конце апреля и принес весть, что мастер Реван вернулся на реку Эйриал и там вновь проводит крещение для очищения Дерини. Он рассказал пророку о планах короля, и один из его помощников лично подвергся омовению в ледяной воде, дабы очиститься от деринийской скверны. После этого Реван благословил их… «Не именем своим, а именем Господа Сил», как заверил их Реван, и Бертранд после этого обряда подцепил жестокий насморк. И все же королевские рыцари вернулись совершенно уверенные в том, что Реван подлинный чудотворец и творит дела свои во благо Господа, и именно так и сообщили совету сразу по прибытии в Ремут.

— Конечно, я не стал бы утверждать, будто мастер Реван святой, — заявил Бертранд, сморкаясь в промокший платок. — Однако несомненно гораздо лучше стараться очистить тех, кто был осквернен, общаясь с Дерини, а также очищать самих Дерини от всякого зла, нежели подвергать их всех жестоким казням. Гораздо благотворнее давать этим несчастным шанс искупить свои грехи, и если милосердием и состраданием можно достичь тех же целей, что и жестокостью, то разве не лучше нам во всем следовать примеру нашего Господа?

Эти аргументы Джаван сам вложил в сознание Бертранда, прежде чем отправить его на север, однако теперь молодой рыцарь поверил в это со всей искренней страстью, ибо лично испытал очищение в руках Ревана, и, как ни странно, совет выслушал его донесение весьма благосклонно.

Возможно, даже слишком. Конечно, никто из них не лгал в открытую, и все же Джаван ощущал скрытую напряженность, источника которой не мог установить. Он знал, что Полин собирается испытать Ревана по поручению Хьюберта, однако даже верховный настоятель Custodes не стал насмехаться над Бертрандом, как того опасался Джаван. Несколько дней он пытался застать Хьюберта наедине, в надежде узнать что-то новое из его сознания, однако архиепископа постоянно окружали люди. Наконец, Джаван решил, что, возможно, ему следует лично отправиться на север, дабы убедиться, что все пройдет гладко.

Он заявил об этом своим советникам, и ощутил исходящую от них смутную неловкость… Однако это лишь укрепило его уверенность в том, что он поступает правильно. Погода улучшалась с каждым днем. К тому же, в Ремуте он оставлял преданных стражников, которые помогут Райсу-Майклу справиться с любой неожиданностью, а после зимы, проведенной в четырех стенах, мысль о том, чтобы уехать и ненадолго развеяться, казалась особенно привлекательной. К тому же северянам не помешает лично увидеть своего короля. До того места, где расположился Реван, была всего неделя пути, даже если двигаться с долгими привалами, чтобы облегчить дорогу женщинам и ребенку.

Сперва советники не дали своего согласия, и заседание перенесли на следующий день, чтобы у них было время поразмыслить. Вечером, ужиная вместе с Райсом-Майклом и Микаэлой, король обрисовал им свой замысел.

— Меня не будет всего недели две, — сказал он. — И большинство недовольных уедут вместе со мной. Конечно, я оставлю вам Томейса, и, кроме того, мы можем рассчитывать на преданность Удаута. Это обеспечит нам верность гарнизона замка. Кроме того, с вами останутся Этьен и Джеровен с лордом Хилдредом.

— Думаю, я справлюсь, — согласился Райс-Майкл. — К тому же у нас остается Ориэль, если Мике понадобится помощь. — Он ласково взял жену за руку. — Конечно, до рождения ребенка остается еще несколько месяцев. Ты сто раз успеешь вернуться. А кто поедет с тобой?

— Ну, конечно, Карлан с Гискардом, а Полин возьмет с собой Лиора, чтобы убедиться, что трое Дерини и впрямь получат «очищение». Это значит, что он наверняка пожелает взять с собой также Альберта и отряд Custodes для эскорта. Но зато с нами будет свита халдейнских стражников под командованием Робера. Думаю, это поможет держать Custodes в узде.

— А как насчет Рана?

— Готов взять его с собой, чтобы у тебя было меньше причин для беспокойства. Пусть едет с Альбертом. Знаешь, ведь он хотел бы стать в будущем гофмаршалом.

Райс-Майкл хмыкнул.

— Вот уж ни за что. Но в целом замысел удачный. Думаешь, они тебя отпустят?

Джаван хмуро покосился на брата.

— Неужто ты думаешь, что я позволю им меня удержать?

Тот же самый вопрос архиепископ задавал сейчас Полину.

— Судя по всему, он твердо решился, — ответил на это верховный настоятель Custodes. — Наш юный король стал очень умен к своим семнадцати годам. Не думаю, что нам удастся подчинить его своей воле. По счастью, остается еще запасной план.

Хьюберт покосился на Альберта, который сидел, молча ухмыляясь, рядом с братом, затем перевел взгляд на Полина.

— Скажите мне, что вы задумали, Полин?

— Не думайте об этом, — отозвался тот.

— Но ведь заложники — Дерини…

— Уверяю вас, это не будет проблемой.

— А король? Полин усмехнулся.

— Пусть отправляется к мастеру Ревану.

Отьезд бывших заложников был назначен на первую неделю мая. Третьего числа Джаван отстоял мессу в королевской часовне вместе с семьей и приближенными, торжественно передал ключи от замка своему брату на ступенях парадного зала, а затем присоединился к свите, ожидавшей его во дворе.

Своих людей Робер выстроил в четыре колонны. Всего там было пятьдесят копейщиков вместе с офицерами. В лучах утреннего солнца доспехи их горели ярким золотом. Свой эскорт из двадцати рыцарей Custodes Альберт вывел к воротам замка, и там они образовали двойную шеренгу, через которую должна была проехать свита короля, — ибо Полин и впрямь объявил, что негоже путешествовать без солидного отряда стражи в столь неспокойные времена, в особенности, когда с ними едут Дерини.

Солдаты Custodes сопровождали также три запряженных лошадьми повозки, которые снаряжали сейчас во дворе замка. В одну из них поднялся лекарь Custodes, чтобы о чем-то поговорить с пассажирами… и Джаван с облегчением отметил, что, к счастью, это был не Димитрий. Советники согласились с королем: всех четверых заложников напичкают успокоительным на время, что они будут в дороге, однако не мерашей, ибо такие дозы на протяжении четырех или пяти дней могли оказаться смертельны.

В какой-то мере это было даже актом милосердия, ибо путешествие в трясущихся возках даже при наличии покрывал и подушек едва ли можно было назвать приятным. Джаван мельком заметил малыша Карролана, мирно спавшего у матери на руках, прежде чем лекарь задернул занавеску. В двух других повозках помещались пожилая матушка Ситрика и его сестра, миловидная молодая женщина лет двадцати. Помимо всего прочего, заложников приковали легкими кандалами за запястье к повозкам, чтобы они не попытались бежать, даже невзирая на снотворное.

В путь они тронулись вскоре после полудня, надев легкие доспехи поверх дорожной одежды. Джаван возглавлял отряд копейщиков Робера, рядом ехал Карлан с королевским штандартом, а с другой стороны — Гискард. Полин и Лиор скакали рядом с Раном, которого сопровождали четверо его охранников, сразу за королем со свитой. Рыцари Custodes Альберта замыкали кавалькаду позади повозок с пленниками и багажом.

Они неторопливо ехали по мощеным улицам, ведущим вниз с холма через весь город к городским воротам, чтобы дальше двинуться на север вдоль реки, и горожане высыпали на улицу, чтобы поприветствовать процессию, ибо король уже давно не выезжал из замка.