— Обещаю, что постараюсь сделать все, что смогу, — прошептал Джаван. — Но на это уйдет время. Их держат все в том же месте?

— Да, насколько мне известно.

— А других заложников?

Ориэль кивнул, собираясь с мыслями.

— Да, всех. Мать и сестру Ситрика, жену и сына Урсина О'Кэррола, и самого Урсина… Говорят, условия там довольно неплохие, но это все-таки неволя. Я слышал, что Урсина держат в одиночном заключении с того дня, как он побывал в руках этого чудотворца-крестителя, и Custodes то и дело пичкают его мерашей, чтобы убедиться, что дар его так и не вернулся. Господи, как же они нас боятся!

Джаван, который на протяжении трех лет ежедневно слышал от Custodes проповеди о том зле, что несут с собой Дерини, и что всех их следует держать подальше от нормальных людей, не мог с этим не согласиться.

В последующие дни Джавану удалось избегать встреч с Ситриком, но, увы, не с его господином, Раном. Возможно, по совету Мердока и других, с кем ему уже доводилось сталкиваться прежде, даже Ран не осмеливался в открытую бросить вызов новому королю — по крайней мере не сейчас — но даже самые преданные его сторонники не могли бы упрекнуть Рана в том, что он хоть чем-то пытается облегчить жизнь новому королю. Разумеется, он должным образом представил прошение об отставке, когда совет собрался на следующее утро после похорон Алроя, прекрасно зная, что Джаван не осмелится принять его — но с тех пор на заседаниях он только и делал, что критиковал любые предложения Джавана и чинил всяческие препятствия. Присутствие его на совете было королю невыносимо, но у него не было выбора.

Гораздо больше удовольствия доставило ему возвращение барона Хилдреда, бывшего наставника Алроя по верховой езде, который прибыл как раз вовремя к похоронам. Этот вельможа не занимался политикой, и не желал иметь с ней ничего общего, его интересовали только лошади и хорошие наездники. Все три принца Халдейна впервые сели в седло под надзором Хилдреда, и появление старого друга на первом заседании совета после похорон было единственным, что скрасило этот напряженный день для юного короля.

Джаван был также очень благодарен за помощь, которую оказали ему в предыдущие дни Джеровен и Этьен, ибо как только Хилдред и Ран представили свои прошения об отставке, а вместе с ними и Боннер Синклер, который пропустил похороны, но вовремя прибыл на совет, — как граф Таммарон подал послание от своего сына, Фейна Фитц-Артура, единственного члена совета, который еще не присутствовал на заседании.

— Мой сын просит просить его отсутствие, государь, — объяснил Таммарон, разворачивая послание Фейна. — Однако семья его супруги сейчас в трауре, и поэтому он никак не может покинуть Кассан… Хотя он обязательно прибудет на коронацию вашей милости и будет счастлив приветствовать вас в этот день.

— Я огорчен, что его семья понесла утрату, — отозвался Джаван, догадавшись, о чем собирается сообщить ему Таммарон. Вот когда пригодились пояснения помощников… — Насколько мне известно, супруга его приходится дочерью князю Кассанскому?

Таммарон церемонно склонил голову, словно удивленный, что Джаван помнит это.

— Совершенно верно, сир, — отозвался он. — Увы, ее отец скончался, князь Эмберт Квиннел. Он уже довольно долго болел, однако по условиям договора, заключенного во времена правления вашего покойного отца…

— К чему такая скромность, милорд, — перебил его Джаван, растянув губы в едва заметной ироничной усмешке, ибо если сейчас он разыграет свою партию верно, то честолюбие Таммарона заставит его склониться перед королем. — По условиям брачного соглашения, которое заключили вы, женитьба вашего сына на принцессе Анне делает неизбежным переход Кассана под власть Гвиннеда после смерти ее отца, если у него не родится к тому времени сына. Я благодарен вам за то, что вы принесли Гвиннеду новое герцогство, милорд.

— О, я…

— Это был блестящий ход, милорд, — продолжил Джаван. — Хотел бы я, чтобы кто-нибудь столь мудро и преданно защищал и мои интересы, когда я наконец решусь жениться. Вы оказали Гвиннеду неоценимую услугу, и я никогда не забуду этого.

— Да, но… полагаю, вы знаете, что отнюдь не Фейн должен стать первым герцогом, — бросил пробный шар Таммарон. — Таково было изначальное условие. Все изменилось после того, как у Фейна родился сын, внук Эмберта.

— Да, юный Тамберт, — живо отозвался Джаван. — Мне сообщили. Насколько я понимаю, его нарекли в честь обоих благородных дедов.

Заметив изумление на лице Таммарона, Джаван позволил себе чуть заметно улыбнуться. Конечно, не слишком приятно было, что регентом в герцогстве станет один из его вассалов, однако это давало прекрасный рычаг, чтобы управлять Таммароном, и эта мысль принесла невероятное удовлетворение.

— Благодарю вас, что передали нам вести от вашего сына, милорд, — произнес он и взял письмо от Таммарона, которое тот так и не прочел совету. — Барон де Курси, прошу вас отправить надлежащий ответ в Кассан. Сообщите, что я буду рад признать нового герцога, когда он прибудет на коронацию и приму его вассальную присягу от лица лучшего из регентов. Сообщите также лорду Фейну, что поскольку отныне ему предстоит управлять герцогством, то я избавлю его от дальнейших обязанностей члена совета и приму его отставку, когда он пришлет ее, ибо я полагаю, что старые обязательства не должны мешать ему исполнять свой долг регента при маленьком сыне. Пожалуйста, заверьте его, что место в совете останется незанятым, покуда я не подыщу достойную замену.

Все это было сформулировано настолько удачно, что даже самый ярый противник Джавана не сумел бы найти, что возразить. Таммарон даже закивал в знак согласия, ибо решение короля было совершенно разумно. Регент далекого герцогства, особенно столь большого как Кассан, никоим образом не мог быть одновременно полезным членом совета. Даже Мердок не осмелился ничего сказать против, хотя бывшие регенты переглянулись, услышав решение короля.

Джаван был счастлив, что ему удалось избежать возможного несогласия с непокорным советом, и пока не решился упоминать при них еще одного герцога, поскольку юный Грэхем, герцог Клейборнский, был болезненной темой для бывших регентов, в особенности для Мердока. Он позволил разговору свернуть на обсуждение даты коронации, которая была назначена на конец июля, но когда совет прервал заседание и все разошлись, он ненадолго задержал Джейсона, Робера и Карлана.

— Я не стал сейчас говорить об этом, но никто пока и слова не сказал о еще одном герцоге, — заметил он. — И вы также не упоминали о нем в своих бумагах. Приедут ли лорды из Келдора на коронацию?

Трое рыцарей обменялись настороженными взглядами, и Робер с Карланом уступили слово Джейсону.

— Боюсь, что положение в Келдоре за время вашего отсутствия ничуть не улучшилось, сир, — пояснил Джейсон. — Сказать правду, оно даже ухудшилось. Из Келдора никто не приезжал ко двору с того дня, как юный Грэхем со своими дядьями прибыл сюда, дабы быть признанным в качестве герцога Клейборнского, и его регенты принесли вассальную клятву. По-моему, когда это случилось, вы еще были в столице.

Джаван кивнул, и Джейсон продолжил:

— С того дня никто не мог бы обвинить их в том, что они нарушили свои обязательства. Клейборн и графы Истмаркский и Марлийский посылают налоги и рекрутов на королевскую службу… Но ничего сверх того, что требует закон. А в последние месяцы даже меньше.

— Как так?

— Ну, юный Грэхем достиг совершеннолетия, а значит, он должен был прибыть в Ремут, чтобы официально утвердиться в должности и прекратить регентство над своими владениями. Должен ли я говорить, что он не приехал?

— Не могу сказать, что я его за это осуждаю, — пробормотал Джаван. — В то время как человек, убивший его отца, по-прежнему заседает в королевском совете и так и не предстал перед судом. Не уверен, что я бы приехал в столицу на его месте.