— Погоди, — прохрипел Мердок, свободной рукой коснувшись плеча Целителя.

Малейшее движение вызывало боль, и он не смог сдержать стона.

— Успокойтесь, милорд, — негромко произнес хирург, перехватив его руку и велев Рану придерживать ее. — Вам нет нужды более терпеть такие страдания. Скоро боли не будет, обещаю вам.

— Не в этом дело, — выдохнул Мердок и потряс головой. — Смерти я не боюсь, и не сомневаюсь в твоем умении, добрый брат. Но… я бы хотел, чтобы рука друга даровала мне свободу.

Ран застыл при этих словах, а сыновья Мердока беспомощно переглянулись.

— Мердок… — начал Ран.

— Нет, послушай, — сдавленным от напряжения голосом перебил его Мердок. — Чужая рука дает лишь холодное успокоение… не обижайтесь, брат лекарь. Сыновей я об этом попросить не могу. Но кто же возразит против того, чтобы это сделал ты, мой единственный друг. Ты согласен?

Худощавое лицо Рана, обычно столь застывшее, исказилось от сдерживаемых чувств.

— Мы вдвоем бились во многих битвах, мой старый друг, — прошептал он. — Но в пылу боя это одно, даже рукой друга… сталь в горло, если такого требует милосердие… Но…

— Милорд, это можно сделать гораздо мягче, — ровным голосом промолвил врач. — Если лорд Мердок дозволит, я покажу вам.

Мердок с облегчением прикрыл глаза.

— Я согласен, если мой друг тоже согласится. Прости меня, Ран, что возлагаю сие бремя на твои плечи.

— Прощаю, — шепотом отозвался тот.

После нескольких секунд напряженного молчания Ран оторвал взгляд от лица своего старого друга и покосился на хирурга, который приподнял перевязанную руку и нащупывал пальцами вздувшиеся вены, сперва у локтя, затем на запястье.

— Покойтесь с миром, милорд, — прошептал лекарь Мердоку, поглаживая его руку и передал острый скальпель Рану таким образом, чтобы Мердок ничего не увидел. — Вы уже потеряли немало крови. Все пройдет очень быстро, не нужно бояться.

Когда все было кончено, Ран еще несколько мгновений сидел неподвижно, чтобы придти в себя, тогда как врач и сыновья Мердока приводили тело в порядок ради женщин, ожидавших снаружи. Он ушел, когда им открыли дверь, не смея встретиться с ними взглядом, и вышел в соседнюю комнату, где его ожидал Хьюберт. К архиепископу присоединились Полин с Альбертом, и трое священников перекрестились при появлении Рана. По выражению его лица ясно было, что душа Мердока покинула тело.

— Печальная история, лорд Ран, — пробормотал Полин, когда граф подтянул поближе стул и рухнул на него, с благодарностью приняв кубок вина из рук Альберта. — К несчастью это порой оказывается необходимым.

Ран осушил бокал и протянул его за новой порцией вина.

— Он потребовал, чтобы это сделал я, а не лекарь, — ровным голосом произнес он, протирая глаза. — Мне доводилось это делать… на поле боя, но никогда… так. Это было… милосердно, но… слишком расчетливо. — Он сделал глубокий глоток из кубка. — Я бы предпочел больше не говорить об этом.

Хьюберт отвернулся и подошел к окну, любуясь заходящим солнцем. Полин сел напротив Рана.

— Что вы собираетесь делать теперь? — мягким голосом поинтересовался он.

Ран со вздохом отставил кубок.

— Отправлюсь в Картан с Ричардом. Он вне себя, как вы, конечно, понимаете. В таком юном возрасте принять на себя столь огромную ответственность будет непросто. Я предложил отправиться с ними, дабы помочь на похоронах… и позднее.

— Когда вы собираетесь в дорогу?

— Должно быть, завтра. Учитывая горячий норов Ричарда, он не рискнет задерживаться в Ремуте, пока гнев его не остынет. Кроме того, в такую жару нам следует поторопиться с погребением. — Прикрыв глаза, он покачал головой. — Не хочу думать об этом. Я хотел настоять, чтобы он задержался для того, чтобы предстать перед королем и быть утвержденным в графском титуле. Учитывая то, что король фактически одобрил это убийство, Ричарду придется непросто, но я постараюсь, чтобы ни словом, ни действием он не поставил под угрозу передачу ему титула. Время еще придет для мыслей о мщении.

Полин кивнул. Хьюберт отвернулся от окна и настороженно переглянулся с верховным настоятелем Custodes, а затем уселся в кресло рядом с ним.

— Я буду держать в памяти жажду мщения нового графа Картанского, — осторожно промолвил Полин. — Могу ли я подразумевать также, что Ран Хортнесский в свою очередь… недоволен происшедшим?

— Мы еще поговорим об этом по моему возвращению из Картана, — сказал Ран. — Однако да, без сомнения можно утверждать, что оба мы с Ричардом весьма «недовольны».

Они не сказали больше ни слова, и Ран поднялся, чтобы уйти, но когда дверь за ним закрылась, Полин многозначительно покосился на двух своих союзников.

— Слава Богу, этот человек на нашей стороне, — промолвил он.

— Да, слава Богу, — поддержал его Хьюберт. Взглянув на аметистовый перстень у себя на руке, он вновь поднял взгляд на Полина. — А каковы ваши планы? Вы все еще намереваетесь вернуться в Arx Fidei?

Полин неприятно усмехнулся.

— Если помните, милорд, я лишился своего верховного инквизитора. Мы должны были уехать на похороны нынче утром. — Он переплел руки на коленях и вновь уставился на Хьюберта. — Было ли у вас время поразмышлять еще над смертью Серафина?

Хьюберт бросил на него кислый взгляд, и морщинка залегла на гладком лбу.

— Да когда же я мог это сделать? — возразил он. — И что говорит Лиор? Вы же сказали, он был в этот момент с Серафином.

— Да, был. И, кстати, я вспомнил, что, по-моему, они с отцом Лиором собирались в тот вечер навестить отца Фаэлана. Впрочем, Лиор ничего об этом не сказал.

— Фаэлан… — задумчиво протянул Хьюберт. — Ну, если я в чем и уверен, так лишь в том, что он никоим образом не замешан в смерти Серафина. Хотя я до сих пор не могу понять, почему король пожелал видеть его в роли своего исповедника. Вы спрашивали его об этом? Я говорю о Серафине? Полин покачал головой.

— Пока нет, но это может подождать. Всего через пару недель Фаэлан должен будет прибыть в аббатство для отчета. А пока я еще порасспрошу Лиора. Возможно, он вспомнит куда больше, чем сам об этом догадывается.

С тяжким вздохом Хьюберт поднялся с места.

— Ну что ж, желаю удачи… Хотя я по-прежнему думаю, что вы цепляетесь за соломинку. Если бы мог, я одолжил бы вам Ориэля. К несчастью, король лишил меня такой возможности… Ну, теперь вам придется меня извинить. Пастырский долг зовет. Скорбящая семья пожелала отслужить мессу за упокой души Мердока.

Весть о смерти Мердока Джаван получил вечером.

— Все кончено, — объявил Гискард, появившись у короля вскоре после наступления сумерек. — Судя по всему, он попросил, чтобы это сделал Ран своей рукой. Хрорик отдыхает… конечно, он измучен и потерял много крови, но с ним будет все в порядке. Его навещал Ориэль.

Джаван медленно кивнул. В легкой льняной тунике с голыми ногами он сидел в оконной нише в своей гостиной вместе с молчаливым Карланом. Ночь была теплой, почти душной…

Скверная ночь для смерти или для того, чтобы стать причиной смерти другого человека, пусть даже врага.

— Хотел бы я сказать, что мне жаль Мердока, — произнес король чуть погодя. — Но, честно признаюсь, что вижу в этом лишь свершившееся правосудие. Высшее правосудие… не мое. — Он тяжело вздохнул. — И все же лично я очень рад, что он наконец мертв. — Он вздохнул опять. — Как это… прошло. Ты знаешь?

— Наверняка сказать не могу, — отозвался Гискард. — Вроде бы архиепископ Хьюберт дал ему последнее причастие. По-моему, сыновья присутствовали при кончине. В общем и в целом, смерть оказалась более легкой, чем он заслужил.

Заслышав стальные нотки в голосе Гискарда, Джаван вскинул глаза, с облегчением осознав, что он не единственный, кто не скорбит сейчас по Мердоку. Дерини отвернулся и подошел к столику, стоявшему посреди комнаты, упираясь в него руками, а Джаван медленно поднялся на ноги.