И не успел Джаван опомниться, как неделя миновала, и Райс-Майкл уехал. Чтобы убедиться в том, что принц не воспользуется предоставленной ему свободой, чтобы посылать или получать письма из Кулди от Микаэлы, Джаван в последнюю минуту решил послать с ними еще и сэра Томейса, поскольку этот юный рыцарь и прежде уже служил оруженосцем принца и наизусть знал все его хитрости и уловки.

— Я буду присматривать за ним, сир, не тревожьтесь, — заверил его Томейс.

Однако Джаван все равно был весьма взволнован, когда вышел проводить их в дорогу. Небольшой отряд возглавлял Томейс, державший в руках штандарт принца, а сам Райс-Майкл выглядел великолепно, гордо держался в седле, одетый в синие цвета, символизирующие его ранг королевского наследника. По одну сторону от него ехал Джейсон, по другую — лорд Энсли. Кроме того, в отряде была еще дюжина писцов и прочих помощников, а замыкала кавалькаду группа конных стражников.

За ними же ехал Полин Рамосский с полудюжиной рыцарей Custodes. По его словам, они направлялись в Arx Fidei, дабы присутствовать при кончине смертельно больного собрата. Из соображений безопасности, до аббатства они должны были ехать все вместе, после чего отряд принца свернет на север к Грекоте. Джаван был рад, что Полин уезжает… однако еще больше он радовался, когда получил первое послание от Джейсона, как раз после того, как они миновали Arx Fidei. В письме сообщалось, что Полин со своими людьми благополучно остался в аббатстве, а принц с сопровождающими продолжили путь.

Неделю спустя до них дошли вести о том, что лорд Энсли с принцем благополучно прибыли в Грекоту. Сэр Джейсон писал, что Райс-Майкл ведет себя безупречно, и Джаван позволил себе слегка расслабиться, тем более что летняя жара наконец-то начала спадать, большинство придворных из Ремута разъехались, и в совете дел стало поменьше.

Итак, убедившись, что с Райсом-Майклом все в порядке, Джаван решил, что настало время окончательно решить вопрос с мерашей. Гискард уже давно сообщил ему, что готов и ожидает лишь указаний короля. В заранее выбранный вечер Джаван пораньше ушел с ужина, сославшись на головную боль, как советовал ему Джорем, и послал за одним из придворных лекарей, дабы тот принес ему сильное снотворное.

Врач ушел пару минут спустя, убежденный, что король выпил его снадобье и мирно заснул. На самом деле тот задвинул чашку со снотворным под прикроватный столик, и теперь Джаван сидел посреди постели, поджав под себя ноги, и смотрел, как Гискард высыпает порошок из пергаментного пакетика во вторую чашку, которую он наполнил из стоявшего рядом кувшина.

Он размешал снадобье пальцем, и в этот момент из другой комнаты зашел Карлан и принес серебряный кубок. Отец Гискарда оставался в соседней комнате, делая вид, что работает над документами, которые понадобятся королю к утру, но на самом деле с помощью способностей Дерини обеспечивая, чтобы никто не потревожил короля среди ночи.

— Готов поручиться, что это у тебя не мераша, — заметил Джаван, наблюдая за Гискардом, который, размешав содержимое во второй чашке, облизал пальцы и поморщился.

— Нет, просто успокоительное. Фу, горькое. Но зато его сделал настоящий Целитель, потому что мы же не можем доверять тому, что вам тут намешал этот придворный шарлатан, — он ткнул пальцем в отставленную чашу. — И кроме того, мераша — это жидкость, а не порошок, и я никогда бы даже не притронулся к ней пальцем. Конечно, быстрее она действует, если ее ввести прямо в кровь — например, с помощью «деринийской колючки», или смазав ею лезвие меча, наконечник стрелы, что угодно… но даже просто при попадании на кожу она очень опасна.

Сунув руку в кошель на поясе, он извлек оттуда небольшой стеклянный флакон с пробкой.

— Вот это мераша.

Джаван уставился на пузырек в руке Гискарда, гадая, как же столь малая доза может так уничтожающе подействовать на магические способности Дерини.

— Я должен… выпить это? — прошептал он.

— С вином, — пояснил Гискард и передал пузырек Карлану. — Но сперва нужно опробовать ее методом Custodes.

Он кивнул Карлану, и тот осторожно извлек пробку, с противоположной стороны которой оказались воткнуты две тонкие серебряные иглы. Между ними, там, где кончики почти соединялись, сверкала бледная капля.

— Это и есть «деринийская колючка»? — выдохнул Джаван.

— Отец Рикард сказал, что сработает почти также, — ответил Гискард. Улыбка стерлась с его лица. Он сел по правую руку короля, потянулся, взял его за запястье, развернув ладонью кверху, и Карлан, сжимая в руках пробку, подошел поближе.

— Вы уже видели, как это делается, сир, — вполголоса произнес Гискард, тогда как Карлан вновь окунул иглы в коричневую склянку. — Больно не будет, по крайней мере, от иголок. Я попросил, чтобы это сделал Карлан, потому что думаю, у него получится лучше, а я боюсь рисковать.

— Что, неужели это снадобье настолько сильное, — прошептал Джаван.

— Для Дерини да… А может быть, и для Халдейнов.

И в этот миг, прежде, чем Джаван даже успел сообразить, что происходит, Карлан схватил его за руку и с силой вонзил иглы в ладонь. Джаван охнул от острой боли, и тут же вспомнил, как таким же образом испытывали другого человека, на берегу запруды, где некий загадочный пророк-креститель предлагал очистить всех, кто пожелает, от деринийской скверны…

Он постарался дышать ровно и спокойно. Карлан извлек иголки, а Гискард сжал его руку в кулак, чтобы не текла кровь, но, сделав лишь пару вздохов, он ощутил, как холод пронзает всю его руку до плеча.

— Гискард, — испуганно прошептал он, когда наплыв головокружения оставил его почти без сил. В тот же миг холод распространился по всему телу, лишая его всех ощущений.

— Проклятье, — пробормотал Гискард, приобнимая короля за плечи, а другой рукой касаясь его лба. — Как же я надеялся, что этого не случится. Постарайтесь отдать мне контроль над своим сознанием, и я покажу вам как облегчить это состояние.

И в тот же миг разумом он потянулся к Джавану, и Джаван не смог бы этому помешать, даже если бы пожелал. Он чувствовал, как защиты его разваливаются, разлетаются в клочья. Волны головокружения и тошноты следовали одна за другой, поглощая его, так что он с трудом мог переносить прикосновение Гискарда. Он попытался воззвать к своим магическим силам, но встретил один лишь хаос. В ушах у него все гудело, так что он не мог слышать ни единого слова, а вся комната закружилась перед глазами. Он зажмурился, чтобы этому помешать, но головокружение не проходило. Он не мог даже попытаться вообразить себе, как может человек, испытывая нечто подобное, продолжать оставаться самим собой.

— Это состояние можно немного сгладить, — достигла его сознания неожиданная мысль. — Разверните потоки энергии вот так… у вас получится!

Каким-то чудом он осознал, о чем ведет речь Гискард, и, кажется почти понял, каким образом сделать то, что от него требуется. Однако часть его сознания скукожилась от невыносимого ужаса, и он осознал, что если когда-нибудь его враги сделают с ним такое, то он пропал.

— Ладно, по-моему, с этим все ясно, — внезапно услышал он голос, и ему пришлось сосредотачиваться на каждом слове, чтобы уловить мысль. — Ну, а теперь будет самое худшее. Карлан…

Сквозь шум в ушах он расслышал приглушенный звон стекла о металл, а затем кто-то с силой запрокинул ему голову и поднес к губам бокал.

— Выпейте, сир, — прошептал ему на ухо голос Гискарда. — Ну вот, еще глоточек. Попробуйте запомнить вкус на языке. Мерашу, если ее подмешают вам в питье, ни с чем нельзя спутать.

До сих пор он думал, что первый прием снадобья был просто ужасен, но теперь он понял, что худшее ожидало его впереди. Он сумел сделать лишь три глотка, но отравленное вино провалилось в желудок расплавленным свинцом. Его тошнило, но он не мог исторгнуть выпитое из себя, ибо это требовало слишком больших усилий. За сомкнутыми веками нарастало давление, жжение… пульсация из простого дискомфорта превращалась в невыносимую боль, которая испепеляла его череп изнутри.