Магазин Дейва был в стиле городка: небольшим, но светлым и уютным. В нём удивительным образом умещалось всё, что нужно, и ещё оставалось достаточно места. Продавщица Мэгги, симпатичная веснушчатая девушка с ясной улыбкой и семимесячным животиком, спросила Веронику, холодно ли в России. Вероника ответила, что, когда она улетала, было минус десять, что для российской зимы считается средней температурой. Вот минус двадцать – это действительно холодно. Мэгги распахнула серые глаза, поежилась и постучала зубами в знак того, что она в ужасе. И рассмеялась так заразительно, что Дейв и Вероника засмеялись тоже. Дейв спросил, не трудно ли будет Мэгги сегодня поработать одной, или ему прислать помощника, соседского мальчика Трея. Мэгги ответила, чтобы он не беспокоился, Трея не нужно, он лентяй, от него всё равно не будет толку. Всё равно скоро ей придётся отдыхать, показав на живот, снова рассмеялась и сказала:

– Это у нас с Чаком первый. Чак – мой муж. Он работает шофёром. А у вас есть дети?

Вероника ответила, что нет.

– О, у вас всё впереди. – Сказала Мэгги. – Вы ещё совсем молодая.

Вероника подумала, что она попала в машину времени. Второй раз за последние сутки её называют совсем молодой. Эта провинция начинала ей положительно нравиться.

– Тяжело будет, когда Мэгги уйдёт. – Сказал Дейв, когда сели в машину. – Они с Чаком – замечательные ребята. Нелегко найти одновременно хорошего работника и просто приятного человека.

Вероника согласилась и подумала, что проблемы по сути везде одни и те же, будь то Россия, Англия или Зимбабве.

За окном тянулись поля, холмы, кое-где паслись стада овец.

– Частные владения. – Сказал Дейв. – Типичная провинция. Моей бывшей жене это никогда не нравилось. Она уехала в Лондон. А мне здесь хорошо, я не люблю шум и толчею. Она хорошая женщина, просто мы очень разные. Тяжело – однажды проснуться и осознать, что чувства ушли, и нет ничего общего, кроме ребёнка. Потому, когда Лиз выросла, мы спокойно разошлись, без сцен и скандалов, у каждого началась своя жизнь.

«По-английски, – подумала Вероника, припомнив не самые красивые окончания собственных неудачных романов.

Вероника решила, что, наверно, должна тоже рассказать что-нибудь о себе, но говорить-то особо было нечего. И честно призналась, что очень много работала, чтобы добиться успеха. А потом однажды проснулась и осознала, что ей тридцать пять, а всё, что у неё есть – неплохая работа и несколько не слишком удачных романов за плечами. И стало немного тоскливо. Сказала, и сама испугалась собственной откровенности. Разве об этом следует говорить мужчине на свидании? Но Дейв, похоже, воспринял нормально. Согласился, что однажды наступает момент, когда свобода начинает тяготить.

– Хорошо, что придумали Интернет. – Сказал он, и оба рассмеялись.

Лондон выглядел совсем иначе. Светило яркое солнце.

– Это редкость. – Заметил Дейв. – Обычно погода изменчива: ясно, а через минуту дождь. Про это уже анекдоты сочиняют. Ты привезла солнце.

Они гуляли по городу, смотрели смену караула у Букингемского дворца, прошлись по Бейкер-стрит, перекусили в отличном пабе, где разрешалось курить, послушали оратора в Гайд-парке, который призывал в канун Рождества всех любить друг друга.

– С этим не поспоришь. – Сказал Дейв и взял Веронику за руку.

Вероника подумала о том, что в этот вечер точно не заснёт, и ощутила лёгкое радостное волнение. «Даже если из этого ничего не получится, – сказала она себе, – я навсегда запомню эти дни как самые счастливые. Как праздник.»

Вечером был ужин в ресторане с плавной музыкой и свечами на столиках. Они снова говорили обо всём и ни о чём. Временами повисала пауза, они смотрели друг на друга, и Веронику не оставляло ощущение недосказанности, как бывает, когда каждый хочет произнести что-то важное, но не решается и надеется, что это скажет другой.

На обратной дороге в машине Вероника думала о том, что делать, если он снова скажет «спокойной ночи». Вдруг она всё же не в его вкусе, а комплименты – обычная мужская вежливость? От этих мыслей делалось зябко и тоскливо.

– Это был чудесный день. – Сказал Дейв, когда они зашли в дом.

– Да, прекрасный. – Отозвалась Вероника.

Он провёл пальцами по её щеке, и Веронике отчаянно захотелось, чтобы его рука скользнула ниже.

– Поправь меня, если что-то не так. – Тихо попросил Дейв. – Ты мне очень нравишься. Я не знаю, как скоро это принято в России… – он замялся, подбирая нужные слова.

– Ты тоже мне очень нравишься. – Произнесла Вероника, поймав его ладонь своей. – И в этом Россия ничем не отличается от Англии…

Посреди ночи у Алёны зазвонил мобильник.

– Алло. – Просипела она, разлепив глаза.

– Алёнка, – донёсся торжествующий шёпот Вероники, – слушай, мы встретились. И у нас всё было!

– Который час?!

– Не знаю. У нас часа два.

– Я тебя убью. – Сказала Алёна. – Ну и как?

– Потрясающе!

– Поздравляю. – Зевнула Алёна, – только давай подробности днём. О кей?

– Кто звонил? – Спросил проснувшийся Валерий.

– Верка. Из Англии.

– В пять утра?!

– У них два ночи.

– Что ты мне мозги пудришь?! – Взвился Валерий.

– На, гляди последний входящий! – Рявкнула в ответ Алёна. – Видишь, написано русским шрифтом: Вероника. Совсем офигел, Отелло!

– Это твои подружки офигели по ночам звонить! Что такого важного ей потребовалось сообщить?!

– Что у неё был потрясающий секс.

– Хм, причина, конечно, уважительная. – Поскрёб подбородок Валерка. – Может, нам тоже сейчас стоит заняться потрясающим сексом? Чтобы попозже ей перезвонить, а? Раз уж всё равно проснулись.

А что, – сладко потянулась Алёна, – интересная мысль.

В преддверии нового года во всём ощущалась некая нервозность. Или Галке так казалось, потому что её состояние было именно таковым. Галка определила его как предпраздничный синдром. На работе припахали дежурить на школьную дискотеку, будто ей не хватало классных мероприятий – огонька и экскурсии в Пушкинский музей, куда кодлу восьмиклассников придётся вести на метро и, естественно, по дороге доглядывать в оба. Плюс зачёт на курсах английского, которые она не бросила: стало жаль потраченного времени и уплаченных денег. Вовчик бурчал, на фига ей всё это надо, но Галка стояла на своём: в школе вечно «гуляют» часы иностранного, спикающие училки периодически сваливают в какую-нибудь фирму, где зарплата выше и нервотрёпки меньше. Вот Галка и возьмёт английский. Частные ученики опять же. А потом будет заниматься с собственными детьми, ведь без языка никуда, а репетитор стоит немалых денег. Ко всему прочему Галка хотела выбраться куда-нибудь в жаркие края, мечтала о Таиланде, но Вовчик сказал, что новогодние туры стоят безумных денег, гораздо выгоднее поехать в феврале. Будто Галку в феврале кто-то отпустит с работы! Они долго и нудно препирались, в итоге решили, что поедут с третьего января. Но когда Галка стала обзванивать турфирмы, оказалось, что подходящих мест уже нет. Остались только супердорогие отели люкс, которые не по карману. И совсем дешёвые общаги, где тусуются студенты.

– А говорят, в России почти нет среднего класса. – Ворчала Галка.

– Едут не только из России. – Резонно возражал Вовчик, который вовсе не выглядел расстроенным. – Поверь, здесь тоже можно неплохо отдохнуть. Поедем на дачу, покатаемся по лесу на лыжах. Сходим в театр, сто лет не были. В ресторан. А Новый год отметим вдвоём, я и ты.

И Галка смирилась. А что оставалось? Не ругаться же в праздник.

Но поругаться всё же довелось. Совсем по иному поводу.

Мнительная Галка выбралась к гинекологу. Пожаловалась, что хочет забеременеть, но у неё не получается. Женщина-врач лет пятидесяти повторила вслед за Алёной и Вероникой, что прошло очень мало времени для выводов, но всё же дала направления на разные анализы.