И та же степь, и тот же зной,
Лазурь над глиной и песками, —
Знакомый путь передо мной,
Поросший ржавыми веками.
Сверкнет дорожный бубенец,
Переплеснется воздух четкий,
И за курганами беглец
Вздымает пыль стальной походкой.
Опять ордынская стрела
В колчане зреет и томится,
И в узкой балке расцвела
Багряной былью сукровица.
Неистребимы и легки,
Кудрявым Игорям на смену,
Спешат веселые полки
Забрызгать степи конской пеной.
Сухие стебли ковыля
Срезают кони удилами, —
И стала русская земля
За невысокими холмами.
Все та же степь, и тот же хруст,
Блуждают сумерки в овраге,
И неприметный к ночи куст
Стал тяжелей от росной браги.
Печаль дорожная звенит
Крылом подбитым журавлиным,
От граней дымчатых в зенит
Струится тень широким клином.
Несется полночь на коне,
Томится ратник в поле чистом,
На половецкой стороне
Смерть пляской тешится и свистом.
Предгрозовой тяжелый пар
Гнет долу тощие бурьяны,
И синей молнии пожар
Поют тревожные баяны.
Но жаркий шлем закинут в Дон,
Заря скрипит над волчьим логом, —
Летит с попутным ветром звон
Лебяжьим пухом по дорогам.
Мне по обочинам пустым
Дано трубить в мой рог суровый
И призывать далекий дым
В забвенье рухнувшего крова.
Но снилось – вызрела стрела,
И дева вещая Обида
По бездорожьям и телам
Прошла от Кеми до Тавриды.
Как птица древняя, в ночи
Кричала сонная телега,
И пересохшие мечи
Тупились в ярости набега.
Горели заревом костры,
Дымилась степь кремневой пылью,
И все овраги и бугры
Цвели всю ночь багряной былью.
И знал, – от зарева проснусь, —
Звеня железными полками,
Придет и снова станет Русь
За невысокими холмами.
Костями рылась борозда,
Ломались крепкие орала,
И темной гибели узда
Ладони кровью обагряла.
Но трудный полдень согнут в рог, —
Веселый Игорь скачет прямо
И в каждый встреченный порог
Звенит победными ветрами —
Широкий ветер освежит
Немой простор земного круга,
Перемешает рубежи
И дали вымеряет туго.
Росой коснется пыльных губ,
Дождем прольется над долиной
И в кирпичи высоких труб
Плеснет размеренной былиной.
1925-45
