1944 * * * В ночном молчанье, в некий час, Когда душа почти не дышит, Но жадно слушает и слышит, Как время падает на нас, — Когда, сознанье размывая, Проносится сквозь тело тьма, И рядом ходит смерть сама, Нас длинной тенью задевая, — Что в этой скудости земной Тогда нас держит и волнует? Что в этой вечности дурной Нас к вечности иной ревнует? Уже полсердца сожжено, Вздохну – и сердце оборвется, — И вот оно все бьется, бьется, Как будто жить осуждено. И длится дрожь существованья, Пустая память о былом, Волна, разбитая веслом, Ночь без лица и без названья… 1943 * * * Дождь сечет. Фонтан кирпичный Мутно газом освещен. Тьма и шорох. Мир обычный Чем-то тронут и смущен. То ли выплески канала Заглушает шум дождя, То ль душа моя, бродя, Поскользнулась и упала? И прильнув к земле холодной, Сквозь асфальтовый покров Различает многоводный Плавный ток иных миров – — Только отдых и молчанье, Шелест ветра на столбах, — Только времени журчанье В водосточных желобах. Отсырела папироса, Липнут волосы к виску, — Городскую площадь косо, Не спеша, пересеку. Обойду квартал туманный, Скрытый жар превозмогу, Дома, гость непостоянный, Скучной лампы не зажгу. 1931 * * * Непрочное апрельское тепло Срывается на стужу поминутно, Встает волна медлительно и мутно И падает на камень тяжело. Неверный день, неверное свиданье – — Приглохший город кажется пустым. Лазурь уходит в облака и дым, Моя душа уходит в ожиданье. О, если бы ты снова не пришла! Стоять бы так, томить воображенье – — Есть в мире зло, ты – излученье зла, Есть в мире смерть, ты – смерти отраженье. 1939 * * * Еще не глядя, точно знаю, Чем тронуты твои черты, — Как будто сердцем вспоминаю Тот мир, которым дышишь ты. Как будто не было меж нами Ни столкновений, ни преград, Как будто вещи говорят Со мной пророческими снами. Да, я люблю, и ты за мной Готова следовать послушно, Но нетревожно, равнодушно, Но отдаленно, стороной. И часто в слабости любовной Клонясь на грудь твою, в тиши Я слышу сердца бег неровный И дрожь холодную души. И сквозь опущенные веки Я вижу в темном забытьи Невоплощенный образ некий, — Черты грядущие твои. 1939 * * * Уже ноябрь туманит фонари, Все улицы просторнее и тише, Прохожие спешат, лишь два иль три Уткнулись хмуро в мокрые афиши. Еще в саду на сломанном столбе Качаются забытые качели, — Мой милый друг, не кажется ль тебе, Что мы прошли и молча постарели. Все я да ты, понятливый мой пес, Под сумерки недлинная прогулка, Холодный чай да пачка папирос, Да для тебя прикупленная булка. Так и летим. В пустынные миры, Сквозь мрак и дождь к созвездью Геркулеса, Не отрываясь от земной коры, Не замечая собственного веса. В ошейнике иль в старом пиджаке (Не все ль равно?) мы вышли на дорогу, Все ты да я – и оба налегке, Не торопясь, почти шагаем в ногу. Ноябрь, ноябрь. И зонт не перекрыт, — Но воздух так деревьями колышет! Весь город легким воздухом омыт, И каждый лист не шелестит, но дышит. 1948 * * * Поздно, поздно. В бороде Невеселого соседа Дым запутался с обеда. Ночь в бокале. Ночь везде. Загремела штора где-то, Стукнул пьяный по столу, Музыкант жует в углу Запоздалую котлету. Хорошо уйти отсюда В сумрак влажных площадей, Чуть подальше от людей, От неубранной посуды. Расстегнув крылатки ворот, Втиснув Пушкина в карман, Пробираться сквозь туман, Сторожить любовно город. Скоро сонный мир проснется, Захлопочут чердаки, — Недоверчивой строки Рифма легкая коснется. 1931 Листья Сырые листья вдоль дороги Туманным золотом блестят, Они уже полны тревоги, Срываются, но не летят. Дай срок. Пусть ржавчина их тронет, Сожжет морозная земля, Пусть ветер северный угонит Их в одичалые поля. От зимних бурь они проснутся И, сталкиваясь на лету, Шумящим роем унесутся В ночь и в ночную высоту. |
