Разобраться, кто в этой конторе чем занимается, было нелегко. Только таблички с названиями, свисавшие с потолка над островками столов, давали представление о том, где находится бухгалтерия, где общий административный сектор и все прочие. Посетитель с явным интересом созерцал происходящее в офисе.

Первым обратила внимание на гостя Ёсико Мисаки из общего административного сектора. Она числилась одновременно в должности секретаря шефа, исполнительного директора Исикари, и делопроизводителя в канцелярии. Место ей было отведено рядом со входом в офис, так что она, по существу, ещё и общалась со всеми посетителями компании.

— Добро пожаловать! — с улыбкой обратилась Ёсико к гостю.

Слова звучали вполне нейтрально, однако в этой спокойной улыбке, казалось, таилась бездна обаяния.

— Я к господину директору Исикари. Моя фамилия Кодзима, — представился незнакомец, невольно слегка смутившись при виде красотки.

— Да-да, я знаю, что вы должны были приехать. Подождите, пожалуйста, — сказала Ёсико, поднимая телефонную трубку. — Прошу вас, — всё с той же неотразимой улыбкой сказала она минуту спустя и встала, чтобы проводить гостя в кабинет шефа.

Ёсико вернулась на своё место, и почти тут же в офис впорхнула Мотоко Куроба из сектора развития. Этот сектор занимался в основном приобретением земельных участков под новые филиалы фирмы и строительством новых магазинов. То ли у неё всегда было полно свободного времени, то ли начальник на всё смотрел сквозь пальцы, но Мотоко постоянно слонялась по другим отделам. Чуть только где-нибудь намечалось что-то новенькое, она уже была тут как тут, всегда готовая разнести по всей компании невероятные слухи.

— Послушай-ка, Мисаки, кто это такой? — поинтересовалась Мотоко.

— Да вроде бы двоюродный брат шефа. Кажется, в Осаке работает в каком-то банке.

— Ах вот что! Наверное, в гости приехал на Новый год?

— Может быть. Но он не только за этим явился. Недаром шеф сегодня утром заметил: «Ожидаем, мол, важного посетителя».

— Ого! Значит, «важного посетителя»? — протянула Мотоко и на мгновение задумалась. — Понятно! — вдруг выпалила она. — Он, должно быть, свой банк бросил и теперь к нам в фирму перебирается.

При этих словах в сердце у Ёсико будто затеплился огонёк. Почему-то ей и самой так показалось.

— Точно тебе говорю! Так оно и есть! — радостно щебетала Мотоко. — Наконец-то и у нас в «Исиэй-стор» появится хоть один интересный мужчина!

Похоже, она уже нисколько не сомневалась в том, что Кодзима действительно собирается бросить свою работу и перейти к ним в компанию.

— Такой высокий, представительный — шикарный мужик!

— Да, пожалуй, — согласилась Ёсико.

— Чего уж там «пожалуй»! Ты только посмотри! Ну, где ещё у нас в фирме найдёшь такого роскошного мужчину в самом соку да чтобы ещё ему к лицу был эдакий зелёный пиджак?!

— Это верно, — вздохнула Ёсико, направляясь к титану заварить чай.

— Чай понесёшь?

— Ну да.

— Ты там не торопись, расставляй чашки помедленнее, а сама слушай, о чём они толкуют. Потом мне расскажешь, ладно?

— А между прочим, у него на руке обручальное кольцо. Наверное, жену любит до смерти.

— Вот ещё! Какая разница! Если и впрямь стоящий мужик окажется, мы с него это колечко снимем!

— Ну уж, тебя послушать!.. — рассмеялась Ёсико.

Мотоко перевалило уже далеко за двадцать пять, а друга жизни она себе пока так и не нашла. Девица она была живая, смышлёная и довольно симпатичная, только вот характер, наверное, подводил. Может быть, недотёпистым молодым мужчинам, каких сейчас полным-полно развелось, представлялось слишком сложным строить с ней какие-то отношения. Высокий рост и пышные формы [2]придавали ей нарочитую импозантность, что было, возможно, ей же во вред. Наверное, оттого-то Мотоко, казалось, постоянно пребывала в нервном возбуждении, но Ёсико немного завидовала её молодости и живости характера. С ней самой тоже такое когда-то бывало. Мотоко принимала как данность своё состояние молодой незамужней женщины и явно находила в такой роли удовольствие. Это было похоже на момент перед началом игры, полный надежд и мечтаний.

Брак Ёсико оказался неудачным, и ей, разведённой матери-одиночке, сейчас представлялось, что времена замужества для неё прошли безвозвратно. Ёсико знала, что стоит только всерьёз задуматься об этом, как почувствуешь себя несчастной, а настроение тотчас испортится, и потому, усилием воли отогнав от себя зловредные мысли, поспешила налить чай для шефа и его гостя.

Директорский кабинет, расположенный в довольно непритязательном офисе фирмы, был обставлен с неожиданным изыском и роскошью. На большом, чисто прибранном столе красовался в вазе букет хризантем. На полках книжных шкафов вдоль стен вперемешку с книгами по экономике и менеджменту стояли многочисленные словари, справочники, энциклопедии, серийные собрания изданий по живописи и каллиграфии. На стеклянном столике, дополнявшем дорогой комфортабельный гарнитур из обтянутого натуральной кожей дивана и кресел, виднелась большая стеклянная зажигалка явно европейского производства и такая же пепельница.

Посреди этого прекрасно обставленного кабинета директор компании Сэйдзиро Исикари и его двоюродный брат Рёсукэ Кодзима сидели друг против друга в замешательстве, не зная, с чего начать, как высказать друг другу обуревавшие их чувства.

Они и впрямь давненько не виделись. А ведь не просто считались кузенами по крови — четверть века назад, в конце сороковых, даже жили года два под одной крышей и были как родные братья. Во время бомбёжек Токио сгорели дома и у семейства Исикари, и у семейства Кодзима. И те и другие перебрались в старинный родительский дом Исикари, что находился в горах, в префектуре Нагано. Отец Рёсукэ был коренной токиец, и податься ему больше было некуда, так что оставалось только попроситься к родителям жены, то есть рассчитывать на помощь «рода Исикари из Синею» [3].

Рёсукэ Кодзима тогда был в первом классе, Сэйдзиро Исикари, замкнутый, молчаливый мальчик со смышлёной физиономией, был учеником четвёртого класса. Когда он пошёл в новую школу, там все только и толковали о его незаурядных способностях.

Рёсукэ безотчётно любил своего старшего двоюродного брата. Школьная форма была Сэйдзиро к лицу. При этом если на его ровесниках-одноклассниках форма висела мешком, то Сэйдзиро ходил в чистом опрятном кителе и аккуратно выглаженных брюках. Он всегда держался спокойно и производил впечатление взрослого рассудительного человека. Он без устали по-родственному опекал Рёсукэ. Похоже, Сэйдзиро, у которого из родных братьев был только старший, нравилось, что у него вдруг появился новый братишка на несколько лет моложе.

Позже, когда их совместное житьё в Синею закончилось, Сэйдзиро писал Рёсукэ, когда представлялась возможность, а при встрече всегда угощал на славу. Однако свидания их почти прекратились с тех пор, как Рёсукэ, окончив университет, устроился на работу в банк.

И всё же теперь, когда они вот так сидели друг против друга, разделявшие их годы словно растворились в тумане и вновь воскресло в сердцах чувство взаимной братской любви.

— Ты, Рёсукэ, парень не промах, отлично устроился! Говорят, получаешь громадное жалованье в крупном банке.

— Да где там! Это ты, братец Сэйдзиро, стал настоящим предпринимателем. Тебя сейчас и называть-то «братец Сэйдзиро» неловко — надо бы «господин директор Исикари».

— Брось, брось! Для тебя-то я всегда Сэйдзиро, твой старший брат, — улыбнулся Исикари.

Рёсукэ с далёких дней детства любил эту улыбку, слегка застенчивую, спокойную и безмятежную.

— Ну а вообще-то, Рёсукэ, как дела на работе?

— Если в двух словах, то замечательно: по мне, работать в банке так здорово, что не жалко и всю жизнь там провести. Я так понимаю, что, в каком бы направлении ни развивалась наша экономика, стратегию её развития в конечном счёте будут определять банки.