— Ну-ну, — одобрительно кивнул Кодзима с натянутой улыбкой.

— Вот так-то, господин Кодзима! — хохотнул опять Камэяма и двинулся к следующему отделу.

И в мясном отделе, и в рыбном, и в бакалейном — что в торговых залах, что в подсобных помещениях и разделочных — множество досаднейших огрехов не укрылось от пристального взора Камэямы. Хотя от такой ревизии всем присутствующим приходилось густо краснеть за своё детище, ни Асаяма, ни Кодзима, как ни странно, не испытывали чувства горечи и обиды. Может быть, дело было в почтенном возрасте Камэямы, в его располагающей дородной внешности, обходительности и человеческом обаянии, но только они прекрасно понимали, что все его замечания по существу и сомневаться в их справедливости не приходится.

Однако нашёлся один заведующий отделом, не постеснявшийся открыто прекословить Камэяме. Это был Сасима.

Когда Камэяма со своими сопровождающими появился в разделочном зале мясного отдела, Сасима поначалу приветствовал его с какой-то утрированной учтивостью и преувеличенным радушием:

— Добро пожаловать! Добро пожаловать! Вы уж нам всё как есть поставьте на вид, да-с! Стыдно даже показывать такое убожество. У нас обычно бывает поаккуратнее, чем сейчас.

Округлая физиономия Сасимы, с отвислыми губами, расплылась в широчайшей улыбке. Сладкие речи самым умильным тоном так и лились из его уст.

Камэяма некоторое время молча созерцал разделочный цех и наконец проронил:

— Здесь тоже грязно. Хуже, чем в других ваших отделах.

Слово «грязно» Камэяма без конца повторял во время своего обхода. Пол в торговом зале, зазоры между полом и прилавками, пол на выходе из разделочного цеха в торговый зал, пустые прилавки, товары с которых распродали, пространство вокруг рабочего стола заведующего отделом, холодильники снаружи и внутри, платформы тележек для перевозки продуктов, ручки тележек, запылённые товары, устаревшие ценники и рекламные листки…

— Прощения просим, — сказал Сасима. — Наш работник-почасовик сегодня вдруг взял отгул, так что уборку провести не успели.

Камэяма ничего не ответил.

— К следующему вашему приходу постараемся всё привести в порядок, чтобы хоть поприличнее выглядело, — продолжал Сасима.

— Эту грязь за один-два дня не выведешь! — неожиданно резко и неприязненно бросил Камэяма.

Сказано это было довольно тихо и не слишком эмоционально, однако Кодзиме послышалось в голосе гостя такое откровенное возмущение и ярость, что он даже вздрогнул.

«Не желаю слушать ложь! Терпеть не могу врунов! Такие, как ты, пачкают наш бизнес, работая в супермаркете!» — вот что в действительности хотел сказать Камэяма, и Кодзима прекрасно его понял.

Неизвестно, насколько Сасима уловил настроение сурового гостя, но во всяком случае он прекрасно понял, что тот не расположен более слушать умильные приветственные речи.

Разозлившись, Сасима умолк. В душе у него закипало чувство протеста против этого старикашки — а Сасима был не из тех, кто может смолчать, проглотив обиду. И вот после всех сладких приветственных речей из его уст полился поток дерзостей.

В ответ на замечание о том, что на тонкой части в куске говядины для жарки слишком много жиру, Сасима заявил, будто у них в магазине так заведено — такой курс принят в фирме.

На вопрос Камэямы, почему при фасовке мяса для жарки на блюдо скияки [22]вниз подкладываются потемневшие куски говядины, Сасима ответил:

— Хорошо вам толковать об идеалах. А мне вон господин Асаяма навязывает жёсткий бюджет, который с идеалами не стыкуется.

— Эй, когда это я навязывал жёсткий бюджет?! — возмутился Асаяма.

— Да в прошлом месяце вы говорили, что, мол, надо по мясному отделу стабильно поддерживать прибыль не меньше двадцати процентов. Мне начальник по этажу передал.

— Ну, я это никому особо не навязывал…

Асаяма, похоже, колебался, вдаваться ли в дальнейшие объяснения или этого делать не стоит.

— А что, двадцать процентов прибыли не выходит? — пришёл ему на помощь Камэяма.

— В среднем получается процентов семнадцать-восемнадцать.

— Говядина слабо продаётся, — пояснил Сасима. — А политика компании такая: раз Центральный должен быть лицом фирмы «Исиэй-стор», то, продаётся она или не продаётся, говядина всегда должна быть на прилавке. К тому же не какая-нибудь импортная, а отечественная. Ну вот так оно и получается…

— Не помню, чтобы я такое говорил, — заметил Асаяма.

— Такое было указание от господина управляющего Итимуры. Если что не так, у него уточните. Между прочим, с отечественной говядиной просто беда. Уж не знаю, как обстоит дело в том районе, где расположены магазины фирмы «Банрай-стор», а у нас тут в Савабэ и окрестностях ну просто никак не идёт. В результате вся говядина остаётся в неликвиде, приходится ту, что всё равно пойдёт на выброс, частично обжаривать и продавать по сниженной цене. Понятно, что прибыль низкая.

Кодзима со стороны подметил, что Камэяма явно не видит никакого смысла в беседе с Сасимой. Лицо его оставалось серьёзно и непроницаемо, словно он о чём-то глубоко задумался.

— С мясным отделом будем заканчивать? — спросил Кодзима.

— Прошу прощения. Покажите-ка мне ещё вашу холодильную камеру, — к его удивлению, ответил Камэяма, неожиданно проявив явную заинтересованность.

Благостный настрой, с которым Камэяма проводил свой осмотр, заметно переменился, и добродушный хохот, которым то и дело разражался Дарума, надолго смолк.

Все трое, казалось, позабыли о времени. Было около двух, когда Кодзима и Асаяма привели Камэяму в ресторан. За обедом они наперебой задавали гостю вопросы, которые накопились во время обхода магазина.

— Подача в торговом зале полуфабрикатов и готовых продуктов довольно странная, — сказал Камэяма. — Поскольку площадь торговых залов в Центральном достаточно велика, вполне естественно, что ассортимент готовых продуктов надо расширять. Вопрос в том, как именно расширять. Если просто увеличивать ассортимент, дублируя одни и те же категории за счёт товаров от разных производителей, покупателю от того никакой пользы не будет.

По поводу выставленных прямо в проходе прилавков и декоративных «горок» товаров посреди центрального прохода Камэяма тоже неодобрительно покачал головой:

— Вся организация зала в супермаркете должна быть хорошо продумана и нацелена на удобство покупателей, что, в свою очередь, принесёт выгоду магазину. До сих пор у вас тут считалось, что все эти выпирающие прилавки улучшают оборот товаров и приносят выгоду, а на самом деле они причиняют неудобство покупателям, затрудняют обзор и таким образом фактически снижают объём продаж. В итоге эффективность производства падает. Это говорит о том, что в планировке зала кроется ошибка.

— Вот ещё что, — вспомнил Кодзима, — вы, кажется, что-то сказали тогда, у входа в Центральный?

— Не помню. О чём бишь вы?

— Ну что-то там насчёт проблемы… Ну, с внутренней стороны, когда входишь в магазин…

— А, это насчёт ветра — ну, сквозняка.

По мысли Камэямы, в супермаркете надо будет в дальнейшем делать кубические прилавки для мяса и рыбы. Вероятно, к концу шестидесятых должно начаться соревнование между магазинами по оборудованию торговых залов прилавками с холодильными установками внутри. Кубические прилавки-холодильники от внешней среды должны быть отделены «воздушным занавесом», чтобы не нарушать процесса равномерного охлаждения. В этом случае ветер, врывающийся сквозь открытые входные двери, совершенно недопустим. В недалёком будущем автоматические двери вроде тех, что установлены сейчас в Центральном, окажутся не нужны.

— Ну-ну… — пробормотал Кодзима.

Он испытывал такое же чувство глубокого удивления, как тогда, когда они впервые увидели хранилище с электроохлаждением для овощей и фруктов в Симо-Синдэне, в супермаркете Огавы.