Кодзима переживал, чувствуя за собой вину.

Однако, и когда наступил вполне стабильный период беременности, Такако даже не подумала покинуть родительский кров и приехать к мужу.

— Ну приеду я и Каёко привезу — а что толку? Всё равно мы там не задержимся, скоро придётся возвращаться. Глупо даже на билеты деньги тратить, — сказала она мужу по телефону в ответ на его просьбу приехать хотя бы разок, посмотреть, как он тут устроился.

Кодзиме нечего было на это сказать.

В общем-то он понимал состояние и настроение жены. Но ведь могла же она сказать буквально два слова: «Попробую приехать…» Если бы она сказала, что приедет, он бы, пожалуй, и сам предложил не делать этого, не тревожиться зря. Тогда, если бы их беседа приняла такой оборот, ему всё же было бы, наверное, немного легче влачить своё унылое холостяцкое существование.

Чем больше времени проходило со времени его устройства в «Исиэй-стор», тем острее начинало ощущаться одиночество.

Сегодня одиночество было просто невыносимо.

Целый клубок проблем вдруг возник перед ним: все недочёты и промахи, указанные Камэямой, нежелание исполнительного директора Исикари заниматься решением насущных задач, да ко всему ещё и яростные попытки Асаямы поскорее вступить в борьбу…

Кодзима чувствовал, что устал. Будто какая-то тяжесть придавила его, не давая двинуться. Хотелось с кем-нибудь поговорить. Хотелось, чтобы чьи-то нежные прикосновения сняли эту тяжесть с души и тела. Единственным человеком, кто мог бы это сделать, была жена.

В поисках утешения Кодзима порывался подойти к телефону и позвонить, но вспоминал о том, что разговор с женой может только усугубить невыносимое ощущение одиночества, и вновь не решался снять трубку.

Так повторялось много раз.

«Просто как медведь в зоопарке — хожу туда-сюда по клетке…» — подумал он.

Поймав себя на том, что совсем раскис, Кодзима вымученно усмехнулся. Он плеснул в стакан со льдом виски из бутылки. Постояв некоторое время перед полкой с пластинками, выбрал Шопена. С картонного футляра пластинки улыбалась японская пианистка.

Волшебная музыка заполнила комнату. Словно чьи-то ласковые руки прикоснулись к сердцу и проникли внутрь.

Белозубая открытая улыбка исполнительницы на футляре пластинки кого-то смутно напоминала. Перед мысленным взором Кодзимы, сохранившего застенчивость подростка, возник образ, в котором он узнал Ёсико, секретаршу своего двоюродного брата. Захотелось хоть на миг погрузиться в этот мир дивных видений, рождающихся из звуков фортепиано и винных паров. Допив виски, он закрыл глаза.

Когда он проснулся на следующее утро, всё тело ломило и голова была тяжёлая. Кодзима долго стоял под душем. Алкоголь за ночь не успел выветриться, и он чувствовал, что от него до сих пор так и разит перегаром. В таком состоянии Кодзима и встретился в начале двенадцатого с исполнительным директором Исикари, чтобы отвести его на склад одежды в Центральном.

Кодзима молча прошёл быстрым шагом через торговый зал. Разговоры были излишни. Исикари без всякого энтузиазма брёл следом.

Толкнув дверь в перегородке, они прошли из торгового зала в складское помещение.

— Доброе утро, — поздоровался начальник по этажу Сугаи, завидев начальство.

— Доброе, — бросил в ответ Кодзима.

Вслед за ним отозвался на приветствие Исикари.

Перед Кодзимой открылась поистине достойная удивления картина. В оцепенении он обвёл взглядом склад: полки, тянувшиеся вдоль стен, затем полки в середине комнаты и, наконец, в самой глубине. Но большинство коробок, которые ещё вчера одна к одной теснились на полках, исчезло — их нигде не было видно. Это походило на дурной сон.

То есть некоторое количество коробок осталось, но со вчерашним завалом их было не сравнить. Затоваренная одежда чудесным образом испарилась.

— Что тут произошло? — спросил Кодзима.

Сугаи непонимающе вскинул на него свои большие глаза.

У Кодзимы на мгновение пропал дар речи. Он почувствовал, что всё тело вдруг обмякло, и невольно ухватился за стальную полку стеллажа.

— А что такое? — осведомился Сугаи, изобразив на лице полное неведение.

— Вот эти, что ли? — указал Исикари на несколько коробок, стоявших на одной из полок стеллажа.

— Нет, не эти!

Кодзима почувствовал, что у него ужасно кружится голова, причём не с похмелья, а от нахлынувших подозрений.

— Да в чём же дело? — снова невинно спросил Сугаи.

Это он! Конечно он! Он всё знает!

Кодзима исподлобья недобро взглянул на Сугаи:

— Послушай, любезный, куда ты девал коробки, которые вчера ещё были здесь?

— О чём это вы, господин Кодзима? Что это вы так голос повышаете?

— Отвечай на вопрос! Ты куда перепрятал всю эту массу товаров, которая до вчерашнего дня здесь пылилась?!

— Что вы такое говорите?! Какая-то масса товаров, какие-то коробки… Я ни о чём понятия не имею.

— Не смей врать! Ты всё знаешь!

— Ну что ж такое, право? За что на меня прямо с утра так нападают? — просительно обратился Сугаи к Исикари, заглядывая ему в глаза.

— Да нет, ничего особенного, — ответил исполнительный директор. — Просто господин Кодзима попросил меня вместе с ним посмотреть, что тут у вас делается на складе одежды.

— Вот как? Ну что ж, пожалуйста, смотрите.

Кодзима бросился к телефону, стоявшему на тумбе в углу. Он собирался вызвать директора Манабэ, чтобы тот подтвердил его слова, но услышал в ответ сухое сообщение, от которого его качнуло: «У директора сегодня отгул».

— С чего это? У него что, запланированный отгул?

— Нет, — пояснила девушка, — он тут звонил и сказал, что с кем-то из родственников плохо. Вот он и взял срочно отгул, кажется на два дня.

Кодзима бессильно повесил трубку.

Он почувствовал, как силы зла всё плотнее и плотнее сжимают вокруг него кольцо.

Бешеная ярость поднялась в груди, но умом он сознавал простую истину: надо сохранять спокойствие.

Оказавшись в окружении враждебных сил, потерять хладнокровие — значит ещё ухудшить своё положение.

— Понимаешь ли, как это ни странно, почти все коробки, что вчера здесь стояли, бесследно исчезли, — обратился он к Исикари.

— Что за чушь?! Как такое может случиться? Здесь какая-то ошибка.

— Никакой ошибки нет. Я их видел собственными глазами.

— Но посуди сам, Кодзима, как может такое количество коробок испариться за одну ночь?

— То-то и оно… Странные дела!

— Ха-ха-ха, — расхохотался Исикари с таким видом, будто разгадал загадку. — Да брось ты, ошибка это! Со мной тоже однажды такая история случилась. — Исикари посмотрел на Сугаи. — А ты что скажешь? Здесь всё так же, как было вчера?

— Не совсем, — подпустив в свой тон язвинки, отвечал Сугаи. — Мне сегодня утром сказали, что вчера вечером приезжали с базы женского платья «Араи» и забрали некоторое количество остатков — в возврат, как мы и договаривались.

— И какое же это количество? — поинтересовался Кодзима.

— Да, наверное, коробок десять будет.

— Недостающих коробок было намного больше, — заметил Кодзима. Тут ему пришла в голову одна мысль, которую он и озвучил: — А где квитанция от этого возврата?

— Да здесь, где же ей быть? — сказал Сугаи и пошёл к рабочему столу за квитанциями.

— Ну вот, Рёсукэ, всё и проясняется, — заметил Исикари с посветлевшим лицом. — Тут ведь, пока не привыкнешь к этой работе, всё время путаешься в количестве товаров на складе. Положим, их действительно много, а часто кажется, что просто выше крыши. Или наоборот — тоже бывает. Я сам поначалу, бывало, думаю: затоварился магазин, того и гляди обанкротится. Переживаю, волнуюсь… Сколько раз так было!

Кодзима молча просматривал квитанцию, которую принёс Сугаи. Его утверждение о том, что коробок вчера здесь стояло больше, подтвердить оказалось нечем. Вилами по воде писано… Квитанция была в порядке.