1927 2 Мы поступь лет острее слышим, Затем, что здесь, цельна, светла, Нам буревая кровь Парижа Сегодня к сердцу прилила. Крыло свободы – знак нетленный — Мы в наших буднях узнаем. И вольный плеск далекой Сены У нас под невским бьется льдом. Дождей перебивая пряжу Шурша по скатам влажных крыш. Нам ветер мартовский расскажет О лучших днях твоих, Париж — О днях тревоги и отваги. Когда, гремя щитами стен, Скрестили улицы, как шпаги, Сент-Антуан и Сен-Жермен. Когда стремглав в рассвет кровавый В смятеньи падала земля. И смерть всходила величаво На Елисейские поля… Париж. Простое начертанье, И, славой щедро окроплен, Он нам раскрыт в живом преданьи И в складках Ленинских знамен. 1927 3 Париж, высоким пламенем свободы Был озарен последний вечер твой. Плеснулась кровь твоя, сквозь дни и годы, Знаменами над вздыбленной Москвой. Зерно тревог, сквозь все сады Версаля Ты проросло для жатвы Октября. Завод гудит – рекой огня и стали Встает она, парижская заря. Мы красной нитью связаны с тобою. Твоих костров нам нежен перегар — И ровным, бодрым током Волховстроя Нам в тихой лампе вспыхнул твой пожар. Париж, ты бился, рваный и голодный, Людской волной о стены стройных войск — И вот уже времен ремень приводный Несет толпу, раскатанную в лоск… Навстречу дням – нестройным, трудным стаям, От пуль и бурь не заслонив лица, Мы с каждым годом вдумчивей читаем Простую повесть крови и свинца. <1927> Стихи о Китае 1927 1 Сын свободы, лучший между ними. Он в сердцах как знамя укреплен: Красной тушью выведено имя На седом пергаменте времен. По складам о нем читают дети. Старшие поют о нем всегда — В армии, шагающей в столетья, И в кварталах нищего труда. Но в стране, взрастившей Сунь-Ят-Сена, Тот – другой – народом не забыт: Желтой охрой вписана измена В книгу славы, гнева и борьбы. Ничего, что в памяти Востока Гулко бьется нанкинский расстрел, Что в Хайларе, у стены широкой, Двадцать три их взято на прицел: Плещет знамя, нарастают годы, Лук беды – натянут невзначай… И звенит, звенит в руках свободы Драгоценной чашею Китай. 1927 2 20 минут Выходи на простор, на звенящий тревогою воздух, И в шуршащих газетах заглавные строки читай — И поет налету и качает вечерний наш роздых, И горит над толпою крылатое имя – Китай. Вот опять и опять льются в мартовский сумрак знакомый По дрожащим антеннам те двадцать минут буревых — И плывет без конца, мимо залитых светом райкомов, Море красных платков по сплетенным бульварам Москвы. Это – здесь. А у них – в этот миг нарастает другое: Каждый камень Нанкина захлестнут смертельной игрой, И, сквозь меткий обстрел, человеческим мутным прибоем Бьется гневное море о борт канонерки чужой. Всё запомнится навек, всё скажется в жатве богатой: Мерный стук телеграфа. Колеса, дробящие путь… И под кожаной курткой, в кривых переулках Арбата, Нам английский свинец обжигает упорную грудь. 1927 3 Не крепок ли чай? Утром за завтраком, «Тайме» свой листая. Худо вам в Лондоне, мистер Олл Райт, — Из опрокинутой чаши Китая Пить на крови настоявшийся чай. Худо ль на древнем китайском фарфоре — Стерпит и это чужая земля — Маркой поставить корону над морем, С надписью «боже, спаси короля». Но неуклонно, за пулями следом, Смело, под шелест кровавых знамен, Входит крылатая джонка победы В освобожденные воды времен. В воздухе, звонком как клич Гоминдана, Славою вычерчен вольный Шанхай. — Рано губами причмокивать рьяно: Эй, джентльмены, не крепок ли чай? 1927 Первое мая Уже нам трудно заучить Узоры льда и ветер снежный — И солнца ломкие лучи Теплеют медленно и нежно. И тяжело струится пыль На камни выветренной славы. Адмиралтейский тусклый шпиль… Веками стертые заставы… Дымок над бледною Невой В ее гранитной колыбели… Таким он врезан, город мой. В день догорающий апреля. Но вот – тихонько ночь легла. Чтоб утром вывести иное: Москвы литые купола Над северною стороною. И вот уже другой напев Качает наш невольный роздых — И бьется знамя, осмелев, И звонок первомайский воздух. Ступай на улицу: она Шуршит расцвеченной сарпинкой, Когда страны твоей весна В малиновой идет косынке. Широк свободы красный звон. Заря времен звездою всходит — И Кремль всемирный отражен В одном – всемирном – половодьи. |
