Мэтр Нордманн: Когда вас освободили русские! Вы должны были быть им благодарны.

Г-жа Нейман: сказать правду, когда они подошли близко, я бежала из лагеря.

Мэтр Блюмель: Мне трудно себе представить, но я хотел бы уточнить, что такое советский лагерь? Мне кажется, это такая зона… С чем бы сравнить?

Мэтр Изар: Я думаю, что сравнить это ни с чем невозможно. У нас такого не имеется.

Мэтр Нордманн (упорно): Ее освободила красная армия! Кроме того, я знаю коммунистов, которые считают ее мужа предателем, — я очень извиняюсь!

Г-жа Нейман: Его считают предателем сторонники Сталина.

Начинается опять довольно сильная перестрелка между адвокатами.

Мэтр Изар кричит: Вам на это нечего сказать! Эти показания для вас убийственны!

Председатель отпускает свидетельницу и водворяет тишину.

Последний свидетель Кравченко — молодой моряк Федонюк.

Плавая вокруг берегов Европы и Азии, он постепенно стал задумываться над тем, да так ли уж хороша советская власть? Медленно, упорно сравнивая жизнь у себя на родине и жизнь за границей, он пришел к заключению, что «Сталин и его помощники обманывают русский народ». Расстрелы без суда, ссылки, вечная нехватка хлеба, все это, видимо, до последней степени опротивело ему и он остался в Испании, где отсидел в тюрьме, а затем был переслан в Танжер.

Председатель: Он, значит, как бы в оппозиции?

Мэтр Нордманн: Он просто дезертир!

Мэтр Изар: Оппозиция там невозможна. Он остался здесь.

Федонюка отпускают.

На часах — семь. Следующее заседание — в понедельник, 28 февраля. Адвокаты ответчиков готовятся задавать Кравченко вопросы.

Вступая в шестую неделю процесса Кравченко, можно приблизительно предугадать, когда именно он окончится.

Во вторник, 1 марта, будет обсуждаться манускрипт книги «Я выбрал свободу». 2 марта будут, вероятно, выступать особые «свидетели нравственности», т. е. люди, знавшие гг. Моргана и Вюрмсера во время резистанса.

На будущей неделе начнутся речи адвокатов.

Из Лондона, в спешном порядке, был вызван в пятнадцатый день процесса Эвлет Джонсон, пастор и старшина Кентерберийский. В черных гетрах и в целлулоидном воротничке, 74-летний представитель англиканского духовенства, сотрудник коммунистической газеты «Дэйли Уоркер», в 1 ч. 20 м. вышел к свидетельскому барьеру.

Джонсон несколько раз бывал в России и провел там три месяца после последней войны. Им написаны три книги о Советском Союзе.

— Если Кравченко сказал правду, — заявляет Джонсон, — то я лгал. (Смех в зале). — Если же я сказал правду, то лгал он.

Прежде всего, Джонсон считает, что Сталин, в описании Кравченко, совершенно «непохож». Затем он заявляет, что в СССР ему позволяли бывать всюду и он видел решительно все.

— Я видел всех главарей русской церкви, — говорит Джонсон. — Они были все довольны свободой, в которой живут. Я присутствовал на выборах армянского католикоса, куда меня доставили на аэроплане. Я видел главного раввина, я видел главу баптистов. Я сидел на торжественном месте. Все мне клялись, что церковь в СССР свободна. Патриарх Алексий подарил мне вот этот нагрудный крест (показывает).

Затем переводчик читает собственноручное письмо патриарха Алексия Джонсону, в котором тот выражает восторги по поводу его последней книги.

— Я, как инженер (?), пастор и моралист, предугадал исход войны, — говорит Джонсон. — Я был и в колхозах, где видел шестнадцатилетних детей, которые не работают, а учатся.

Мэтр Изар: Сколько в английском парламенте коммунистов?

Джонсон: Два.

Мэтр Изар: «Дэйли Уоркер», в котором вы сотрудничаете, 1 ноября 1948 года (поместив вашу фотографию) напечатал вашу статью, в которой вы утверждали, что настоящих патриотов в Англии только двое! (Смех!)

Джонсон: Я горжусь этим.

Мэтр Изар: Почему вы не поддержали кардинала Миндсенти, вместо того, чтобы нам рассказывать о ваших встречах с патриархами всех религий?

Джонсон: Я не вижу связи этого вопроса с процессом.

После этого начинаются вопросы Кравченко.

Адвокаты ответчиков приготовили их около полусотни. Кравченко, заявивший, что он сегодня «в хорошем настроении», предупреждает, что будет отвечать на них, если они не будут «полицейскими».

Мэтр Матарассо: Каких лиц видел Кравченко между тем моментом, как ушел из советского посольства и тем, как дал интервью в американские газеты? Виделся ли он с Чаплиным?

Кравченко: Я уже сказал раньше, что отвечу на этот вопрос после того, как получу разрешение от родственников этих людей.

Матарассо: Когда Кравченко познакомился с Чаплиным?

Кравченко: В апреле 1944 года.

Матарассо: Был ли Чаплин при том, как давалось интервью?

Кравченко: Да, как корреспондент «Нью-Йорк Таймс». Всего было 5–6 интервьюеров. Это делалось без шума и рекламы.

Матарассо: Чаплин служил переводчиком во время интервью?

Кравченко: Нет. Текст был заранее заготовлен. Я только роздал его.

Матарассо (раздраженно): Но кто же был переводчиком?

Кравченко: А вот этого-то я вам и не скажу! Чаплин с тех пор умер. Мы только теряем время даром, говоря об этих вещах. Давайте говорить лучше о живых, чем о мертвых.

Матарассо: Газета «Пост Меридиан» (близкая к коммунистам) указывала, что Чаплин — друг Керенского, известного врага советской власти.

Кравченко: Это мне все равно. А вот русский текст моего интервью находится в редакции «Нью-Йорк Таймс» — оттуда вы можете его затребовать. Знакомство Чаплина с Керенским — их личное дело.

Матарассо: Когда Кравченко познакомился с Исааком Дон-Левиным?

Кравченко: Копия показаний Дон Левина находится в деле, Мэтр Изар тоже оглашал ее.

Матарассо: Жил ли Кравченко у Дон-Левина? У него есть дом за городом.

Кравченко: Что у него есть — это его дело. Его и спросите. Вы доказываете этими вопросами ваше убожество.

Мэтр Изар: Вы просто хотите спросить, очевидно, был ли Кравченко «секретным американским агентом», как писал Сим Томас? Так и спрашивайте! (Смех.)

Матарассо: Сотрудничал ли Кравченко с Дон-Левиным?

Кравченко: Я уже все сказал, и г. Матарассо все знает. Вам не удастся этими вопросами отвлечь меня от существа дела.

Мэтр Гейцман напоминает, что суть всего дела, причина процесса — статья Сима Томаса, напечатанная «Лэттр Франсэз», где Кравченко изображен «дураком и невеждой». (Смех.)

Кравченко: Мне не на что отвечать: это мое дело, с кем я сотрудничал и сколько кому платил.

Матарассо: В июле 1944 г. Кравченко напечатал статьи в «Космополитэн Магазин» вместе с Дон-Левиным. Когда они работали вместе?

Председатель: Ну, не все ли вам равно?

Кравченко: Мы занимаемся моей книгой, а не статьями. Какое вам дело?

Матарассо: Сколько в этих статьях писали вы и сколько Дон-Левин?

Кравченко: Вы просто теряете время!

Матарассо: В сентябре 1944 г. «Новое Русское Слово» в Нью-Йорке писало о Кравченко, что, он «живет на вилле видного русского эмигранта и пишет книгу». Это была вилла Дон-Левина?

Кравченко: Эта газета оказала нечаянную услугу советской полиции. Я написал в эту газету опровержение. Ни у какого «крупного эмигранта» я не жил. Кстати, газета почерпнула свои сведения из монархического источника. А, кроме того, Дон-Левин — не русский эмигрант.

Председатель (к Матарассо): Куда вы клоните? Мне кажется, это было бы всем нам интересно знать. Предположим, что он был друг Дон Левина. Что же это доказывает?

Матарассо: Статья в «Америкэн Меркури» в октябре 1944 года была ваша?

Кравченко: Не помню. Да это было и не в октябре!

Матарассо: Ну, не в октябре, так в другое время.

Кравченко: Зачем же вы сказали «в октябре»? Вы плохо ведете вашу роль. Разве я не вправе был напечатать статьи, где хотел? Потом я их частично использовал для своей книги.